Вдруг страшен миг прощанья был двоим

Вдруг страшен миг прощанья был двоим,
Как ночи бесконечное скитанье.
Спускался к ним тот верный херувим,
Кто столько лет нес в жизни их сиянье.               

Сквозь тихий звук мерцанья зимних звезд
Играл незримо участи сонату,
Что выбран будет честно из двоих
Тот, сердце чье смирится в ночь с утратой.

Твердил без устали святой волной,
Стремясь скорей унять двоих тревоги,
Что лишь в одной обители земной
Пройдет смертельным часом их дорога.

Тот ближе день, а страж людских времен
Считает строго век их пребыванья.
Исполнить грозно долг обязан он:               
Представить души в храме с покаяньем.

Познали замысел, одно приняв, 
Что согласились в мир прийти когда-то,
Его просторы жизнью наполнять.
Свой вклад внести, исчезнув с листопадом.

Сон унимал тоску вуалью лир,
Рассвет манил зарей в день незнакомый.
Не спал всю ночь лишь грустный херувим,
Внимал сердцам тем, бьющимся в оковах.

Стучится в дверь очередной закат,
Им вспомнить предлагая о далеком,
Багряным светом приучая знать,
Что станет будущее одиноким.

По-новому готовились ко сну,
Все медленней снимая покрывала
Не оттого, что те полны свинцом,
Хранится в них поток воспоминаний.

Смотрели друг на друга, зная то,
Что может быть последним омут взгляда.
Не станет в этом мире больше слов,
Но горечь на губах от смерти яда.

Стояли молча в робкой тишине
Над ложем, где тела поили страстью.
Лишь танцевали в пламени свечи
Их тени, словно память дикой сласти.

В ответ слеза – корона  глаз одних –
Алмазом ярко отражала пламя.
Дань смелости – улыбка глаз других –
Свеченье грусти мягко утешала.

А мудрость вечности спешила к ним:
«Разлуки нет в любви на белом свете!
Как мир единый мраком неделим,
Так вместе слиты души и в завете».

Упреком маятник пробил свой час –
Но мир для них отныне откровенней.
Теперь они твердили не боясь:
Найдут друг друга в сумерках Вселенной.

И вмиг покорно отступила мгла
От этих слов, что чары сотворили.
Все слышал и бесстрашно повторял
Герой. Он был их верным херувимом.