Русский Сон

В аэропорт летит дорога,
Березки, елки, без конца,
Он задремал, ему приснился
Дворца Кремлевского чертог —

От потолка до пола стяги
Кровавым светом налились,
Концерт с банкетом, посвященный
Очередной, Тридцать Седьмой

Великой светлой годовщине
Свершений наших и побед —
Погоны, ордена, графины,
Балык, брильянты, декольте,

Портреты Путина повсюду,
И водка плещется в тазах,
Вот балалаечники вышли —
У всех винтовки за спиной;

Солист небритый, в шароварах,
На сцену плюнул, закурил,
Потом с усилием раздвинул
Гармони красное нутро,

И песня полилась лихая
— Живи, Русь-матушка родная!
Роняют слезы комсомолки,
Манерно кутаясь в меха;

Вот вертел с жареным медведем
Казаки дюжие несут,
Внимательно глядит хозяин,
Расстрелом, каторгой глядит...

Балет в будёновках танцует
Балет из жизни лебедей;
Среди пельменей, винегретов,
Усталый всадник спит с конем;

Дым папирос, клубы дыханья,
Стук каблуков, скрип портупей,
Ансамбль джаза "Серп и Молот"
Играет танго "Беломор"

Вот из штанов достал Гагарин
Кусок, отбитый от Луны
И женщина в собольей шапке
Ему армянский льет коньяк;

С безумным взглядом офицеры,
Икрой намазавши икру,
За тостом тост провозглашают
За Родину и Коммунизм!

А вот в костюмах неприметных,
С водой холодную в глазах,
Сидят отдельно, наблюдают,
И безразлично воду пьют.

Цыгане вносят ведра с нефтью,
Гитары рвут струной сердца,
И в люстре в виде пентаграмммы
Пылает, рвется русский газ;

***

 — Уйти! — бежал, сквозь хороводы,
Нырнув под сабельный удар,
Тут лейтенант, с повязкой красной,
Внезапно путь загородил:

— Вам не сюда, вас ждут, пройдите
В пять тысяч третий кабинет,
Вот коридор, не отклоняться,
С солдатами не говорить!

Вождей портреты смотрят строго,
Ускорил шаг, почти бегом,
Дорожка красная приводит
В огромный затемненный зал:

Стоят угрюмы, недвижимы,
Штыков сияет злая сталь
С овчарками в противогазах,
У саркофага с Ильичом;

Ревет метель, мороз рисует
Узор на окнах ледяной,
И отсвет блещет на узорах
Огня стартующих ракет;

— Назад, ошибка, что такое!
Углы изломанно сошлись,
Глядит под ноги — Ужас! Ноги —
В солдатских грубых сапогах!

Потом туман, и за портьерой
Суркова влажный, тихий взор,
Поцеловал и молвил нежно:
— Аэропорт, проснитесь, сэр!