Тайм и Рэббит История

Тайм расписывает Рэббиту, как устроена вселенная и умирают звезды,
Рэббит слушает монолог длинною в вечность ночью достаточно поздно
И оказывается, что отвечать бесконечностью ему и ей не западло –
И так протекают выпадания из жизни просто, даже слишком легко.

Он ругается особенно бурно и кричит, что не может быть «по-дефолту»,
Поправляет волосы и недурно может почистить кому-нибудь морду,
А через секунду приносит ленты, что вплетают в мягкие рыжие волосы,
И смотрит какие-то старые киноленты, что оставляют на сердце полосы.

Она в темноте балуется спичками, зажигает и задувает в секунды,
Рэббит мнит ее кошкой, совсем не птичкою, и поступки порой их бездумны.
Тайм пописывает ночами строчки, мечтая подняться с затертых колен,
Они оба вроде бы такие гордые одиночки, думают, что мир – это пепел, тлен.

Он – ее личный сорт кофеина, отгоняющий и бессонницу и совесть,
Она тасует для него карты поведения – мимо, и ждет до моря поезд.
Забывает себя на подмостках эмоций и рисует легкие линии сна –
И каждое слово их цвета ультрамарина, через выдох душа видна.

Она крыльцо его навещает, боясь однажды совсем не вернуться,
И каждый шаг Рэббита убивает и истощает – только бы не захлебнуться
Временем, что стирает грани реальности, что комкает их в один лист,
Не существует неслучайной случайности, что приносит в зной этот бриз.

Тайм расписывает Рэббиту, как сильно она устала жить на планете –
Как опустошена, выбита из колеи и как ее утомляют крикливые дети.
Рэббит спокойно принимает ее к своему плечу, она отдается движению,
И легкой поступью идет к палачу, поддаваясь своему бабьему рвению.

И душа ее на раскаленных камнях танцует, высоко вскинув руки к небу,
На многовольтовопробивавших сухих проводах Тайм тянется к свету.
И однажды совесть с маленьким молотком постучится в закрытую дверь –
Что ответит ей слабое сердце, раскромсанное прошлым на куски теперь?

Тайм переступает порог с острым желанием остаться и желательно насовсем,
Рэбит проворачивает старый ключ медленно, не желая провожать ее в день...
Они снова становятся самовольно заложниками чертовых и людских систем,
Договариваясь встретиться завтра, утром или вечером часиков в семь...

И у Тайм опускаются руки, тухнут глаза, нутро вылезает наружу от скуки,
Рэббит старается быть сильнее и предлагает опять плечо или ее донести –
Сколько выдержат они в этой муке, продержатся стойко до лет пяти?
Сколько будет еще продолжаться, когда они перестанут прощаться?

А после, зарывшись в теплые простыни и одеяла, она заснет, но этого мало –
Приходящий день не принесет облегчения, только терзания и горечь мучения.
А у Рэббита через лет пять появятся дети – смелы, озорны и вольны как ветер,
А у Тайм будет все по-прежнему – клетка, цепи, раны незаживленные, свежие.

Рэббит по утрам будет читать газеты, Тайм выкуривать еще легкую и одну,
Каждый из них будет также искать ответы –почему именно так, почему...
Через десять наложат печать – невозможно Тайм повернуть время вспять,
И по отдельности будут считать звезды, оставаясь так же одни и бесхозны.

Через двадцать она, может быть, поумнеет – наберет номер и ничего услышит,
А он будет занят, его от нее отведут во второй раз боги, силы, что свыше...
Тайм распишет сама себе, как устроена вселенная и умирают звезды –
А он напишет ей очередное письмо и спрячет его дальше, ночью поздно.


8.7.14-8.8.14
Фотография: Илья Кисарадов