Крымский трилистник
Симферополь. Девятнадцатый - в разгаре.
Май надежды на святые времена.
Сам начальник контрразведки в светлой паре
Шепчет Блока Александра у окна.
Он столуется, от случая ночует
В славном доме Гюисманса и Прево.
"Краснопузых" убедительно врачует.
Пахнет водкою кровавой от него.
Разбирает обретённые монеты
Золотые, всех народов и времён,
Утешая: " Спите, бедные поэты".
Императоров разглядывает он.
Забываются вчерашние расстрелы.
Запирается держава на часок.
Искажает граммофон мадонны Беллы
Голос ангельский - опасный голосок.
2
Голые ветви стыдливые ночь обретает.
Сердце услышит: несчастный миндаль расцветает.
Не оробеет, листвы не дождётся кромешной,
Нежный товарищ, разбуженный памятью грешной.
Жизнь миновала. Не миловала - миловала.
Старый миндаль покидаю - ни много, ни мало.
Светлые лица, цветов роковая награда -
Первая сказка забытого крымского сада.
Поговорим о бессильной планете двужильной.
Сладкий миндаль отдаёт кислотою синильной.
Время потрескивает. Не прощают измены
Голые ветви поэзии, голые стены.
3
Бутылка Кагора, пирожные в вазе.
До страшного мора ещё далеко.
О красной заразе, о белой проказе
Удачно писали. Молчать тяжело.
Молчать, проклиная, убраться из дома.
Теракты, облавы, шпана, патрули...
В холодных подвалах рыжеет солома.
Мы взяли Царицын. И сдали Фили.
За семьдесят с лишком - ни много, ни мало -
Себе надоела Россия? Как знать?
Дворянка с бандитом с похабного бала
Уходит под ручку. Не мне догонять.
1994. Москва.
Свидетельство о публикации №114102411035