рассвет

не выйдет, нет, не получится себя набело перекроить, прошлое вымарать, вычистить.
останусь такой же упорной выжившей, выстроившей каркас вокруг мягкого нутра,
чтобы ни одной опостылой бл*ди не дать возможности острым на ребрах вырезать
новый принцип, такой, чтобы без шанса еще хоть раз подставиться, ожидая тепла.

демоном, бесом бьется в груди у девочки хрупкой, но зачем-то решившей быть сильной.
и, единожды приняв дурное решение, не считаю возможным позволить себе отступить.
демоном, бесом, щерящим морду, бьется в груди желание темное, обращенное пылью,
и зубы крепче, до суставного хруста, не выпуская наружу и без шанса себя же простить.

железными прутьями вдоль позвоночника, в мышцы вплавляя, выплавляя и закаляя,
и мантрой нового пробуждения, новой осени, сочной и остро-живой, встречаю рассвет.
сутки отматывают новый срок, торопливо и ярко, наотмашь ветром горячим лицо опаляя.
и задыхаюсь от горящей под ребрами жизни, бескомпромиссно выстраиваю новый скелет.

обреченная решимость сказку выписать в реальность, игнорируя холодную белизну листа,
в подсознании запрограммирована на провал, безнадежно и обессиленно руки в кулак.
новая пряная осень, полная жизни и красок, но привычно коньяк, чай и в клетках слова
запирать. и по утрам себя вытряхивать в реальность, забывая отражаться в кривых зеркалах.

привыкать не писать для других, не зацикливать рифмы на ненужно-бессмысленных людях,
только выделить несколько тех, с кем спиной к спине и бесстрашного сердца удар на двоих.
улыбаться. морозной осенью дышать-задыхаться, календари запутывать в сумрачных днях
родного безумного города. и смехом зализывать раны, не выбирая ни чисел, ни дорог простых.

ни своих, ни чужих.