Явление шестое. Первоклашка

                Явление героя

Начало здесь:  http://www.stihi.ru/2012/02/27/7694
Предыдущее:   http://www.stihi.ru/2014/08/06/1482

                Памяти брата

                Великоуважаемой
                панночке Илонке
                с большой любовью.

                Несколько миниатюр
                из полной опасностей и приключений         
                жизни двух братьев-друзей.

         Так вот, панночка. Что-то не такой уж короткий рассказ у меня получается. Ну да ладно, надеюсь, ты не заснёшь, пока я языком ворочаю.
         В середине августа 1958 года мама, то есть твоя баба Катя, взяла на работе трёхдневный отпуск без сохранения содержания, прихватила метрики твоего папы, свой паспорт, и направилась в ближайшую школу, где я отучился уже три класса, оформлять туда и твоего папу. Его самого она не взяла за ненадобностью. Для оформления в школу нужны были метрики, справка из поликлиники и паспорт кого-нибудь из родителей. Одни бумажки, короче. Сам ученик был совершенно не нужен. Можно подумать, учиться должны были эти бумажки, а вовсе не ребёнок.
         Из школы мама пришла злая, как чёрт. Оказывается, нужна была ещё справка из жилконторы о прописке, а она, мама, то есть, про неё совершенно забыла. Я никак не мог понять, для чего нужна это справка. Ведь прописка стояла в мамином паспорте. О стремлении нашей бюрократической машины перестраховаться по каждому поводу и без повода я тогда понятия не имел и возмущался вместе с мамой. Папа твой не возмущался, он был занят. Он решал задачку по арифметике, которую я ему задал. Пока мама бегала по делам, мы с твоим папой играли в школу.
         Мы очень любили играть в школу. Я, как заправский учитель, заложив руки за спину, ходил по комнате и диктовал диктант или условие задачки, а твой папа, сидя за столом, старательно выводил "Мы не рабы, рабы не мы" или что-нибудь посложнее. Потом я проверял его каракули и ставил жирную четвёрку настоящими "учительскими" лиловыми чернилами, которые спёр с учительского стола в соседнем классе, когда заходил туда по какому-то делу к моей соседке и подруге Галке Витушкиной.
         Что ты говоришь? Нет, клептоманией я никогда не болел. И зачем я их спёр, не знаю. Просто, была большая перемена, в классе никого не было, а чернильница так нахально и бесхозно стояла на учительском столе… Но ничего не делается зря, как видишь, они пригодились.
         После моей проверки работы твоего папы проверяла наша соседка Оля Ярош, тогда она уже перешла в десятый класс, и была в пять раз грамотнее нас обоих, вместе взятых. Моя лиловая четвёрка переправлялась на такую же лиловую двойку, так как после моей проверки число ошибок в работах твоего папы увеличивалось вдвое, а то и втрое. А Оля собиралась стать учительницей (и стала впоследствии) и уже тогда вела с нашей малограмотностью непримиримую борьбу.
         Первого сентября мама, то есть твоя баба Катя, работала. Утром она приготовила для нас с твоим папой парадную одёжку, усадила завтракать и убежала на работу.
         Что ты говоришь? А как же школа? В школу мы пошли сами, без неё.
         Да, да, без неё! Мы были достаточно самостоятельные, а пропускать лишний день работы для мамы было слишком накладно.
         Это сейчас детей водят за ручку чуть ли не до пенсии. До их, детей, пенсии. А по тем временам такое было непозволительной роскошью, и редкие родители могли себе позволить провожать своё чадо в школу. Даже первого сентября. А уж тем более ждать там первого звонка.
         До школы от нашего дома было минут десять ходу, и все эти десять минут твой папа прошествовал, гордо выпятив подбородок и не обращая внимания на улыбки встречных прохожих. Я хотел помочь ему нести не такой уж лёгкий портфель, но он не дал, и торжественно тащил его сам.
         В школу мы пришли минут за пятнадцать до начала построения на торжественную линейку. Я подвёл твоего папу к стайке таких же первоклашек, среди которых возвышалась его первая учительница Светлана Васильевна с небольшой табличкой на шесте с надписью "1а" в руках. Для Светланы Васильевны это тоже был первый, самый первый звонок. В отличие от моей первой учительницы, Антонины Борисовны, умудрённой опытом, пожилой преподавательницы, Светлана Васильевна только закончила пединститут, и этот первый "а" класс был для неё действительно первым. Нам с твоим папой она понравилась сразу и безоговорочно. Она живо сверилась со списком, поинтересовалась, с кем твой папа пришёл, похвалила нас обоих за самостоятельность, поставила твоего папу в пару с очень даже симпатичной девочкой Любой, и на этом моя миссия, как старшего брата, закончилась.
         Первая в году торжественная линейка прошла быстро и почти не запомнилась. Что-то говорил директор школы, что-то говорила завуч, потом от имени учеников выступила наша соседка десятиклассница Оля Ярош, и я видел, что твой папа что-то живо говорит Любе, с которой Светлана Васильевна поставила его в пару. Наверное, рассказывает, что он эту Олю хорошо знает.
         После первого звонка десятиклассники и десятиклассницы взяли первоклашек за руки и повели в класс. Твоего папу вела Оля, и, по-моему, он очень гордился, что его ведёт не кто-нибудь, а девушка, которая только что говорила на линейке от имени всех учеников. И все одноклассники очень завидуют ему. Хотя, если честно, Оля ему совсем не нравилась. Кому понравится человек, который постоянно лезет тебя воспитывать?!
         Четыре урока пролетели в минуту, я подождал твоего папу на ступеньках у входа в школу, и мы пошли к маме на работу. Она так велела, сразу после школы придти к ней.
         Здания, в котором мама работала, сейчас нет, его снесли после землетрясения. Хотя, можно было и не сносить, оно от землетрясения нисколько не пострадало. Находящиеся рядом кинотеатры "Молодая гвардия" и "Искра" практически развалились, а это здание осталось целым. До революции в нём располагалась городская управа, после революции какое-то время там находился горсовет, потом его передали институту "Средазгипроводхлопок". Сложено оно было из николаевского кирпича на известковом растворе, стены там были толщиной чуть ли не в метр, и никакое землетрясение ему было не страшно. Но мешало оно новому городскому облику, и его снесли. Сейчас на этом месте площадь, какое-то время называвшаяся площадью Дзержинского. И вход в метро на станцию  "Мустакиллик".
         Но я отвлёкся. У мамы на работе твоего папу тут же окружили мамины сотрудницы и принялись восхищаться, какой же он нарядный в новой школьной форме, и как солидно выглядит, и прочее, и прочее, и прочее. Ну, ты знаешь, как это бывает, когда семилетний шкет попадает к маминым подругам! Мне даже неудобно стало. И только тётя Соня Вайс сказала: – Да будет вам, сороки. Женя, ты лучше расскажи, как первый учебный день прошёл.
         И твой папа обстоятельно, со всеми подробностями, рассказал, как ему понравился первый школьный день, какая хорошая у него учительница, как она хвалила его за то, что он уже умеет читать и писать, только пишет он левой рукой и это надо исправлять. И какая хорошая подруга Люба у него появилась, только она очень много болтает, и Светлана Васильевна постоянно делала ей замечание.
         Никаких других подруг, кроме марыйской Гульчехрушки, к тому времени у твоего папы не было, и конечно, Люба ему понравилась. Твой папа сидел с ней за одной партой полтора года, пока мы не переехали на новую квартиру. Она даже у нас дома бывала. И как-то чуть не провалилась в колодец у нас во дворе, когда мы играли рядом с ним. Но это уже совсем другая история.

      Сентябрь-октябрь 2014

Продолжение:  http://www.stihi.ru/2014/11/03/1485