Хотел писать я про позёмку

Хотел писать я про позёмку и зимний сказочный пейзаж,         

Но передумал потихоньку – так надоел мне холод наш.


Все эти вьюги и сугробы, обледеневшие пути

И ватные одежды, чтобы, через дорогу перейти...


Когда мороз, и стынут пальцы, и щёки стужею свело,

Хорошего тут мало, братцы. Куда приятнее тепло.


Вот на югах – другое дело. Там с холодами нет проблем.

В одних трусах гуляешь смело и, как дитя, доволен всем.


Попить, да в тень – одно желанье весь день преследует душа.

Но ты на это - ноль вниманья. Спроси: как жизнь? – Жизнь хороша!


Там от жары в волнах спасенье. Нырнул и... хоть не вылезай.

Покой и удовлетворенье. Ни мух, ни солнца – влажный рай.


Синь неба, чайки, пальмы, море... устанешь всё перечислять.

А ведь когда не знаешь горя, стихами хочется писать.


И в гамаке ложась в беседке, кокос иль спелый ананас

Себе срываешь прямо с ветки. Не то, что шишку, как у нас.


С  унылым глазу, видом серым, красоты джунглей не сравнить.

Дом, кстати, с кондиционером. Чего ж на доллары не жить!


Да и макака там нередко, на пальме сидя, вниз глядит.

А что у нас? – Петух, наседка, и вся в грязи свинья лежит...


Нет. Я за смену обстановки. Скрывая зависть, люди лгут.

Там тоже водятся коровки и птахи радостно поют.


Дал год один себе на сборы, чтобы на пенсии моей,

Смотря на море и на горы, на сердце было веселей.


Не телевизор, а рыбалку своим досугом назову.

Но, как подметила гадалка, «если, конечно, доживу».


Там круглый год растут бананы, средь вакханалии цветов…

Напротив пальмовой Гаваны, живёт мой друг, Сандер Алков.


Мы там с ним встретились намедни. Он мне такое показал,

(Канкун был каплею последней), что я раздумывать не стал.


Возможно, я сгущаю краски, но в наступающем году

Меняю ласточек в Небраске на экзотичных какаду.


На их оазис беспроблемный души меняю дискомфорт.

На рай земной обыкновенный - жизнь продлевающий курорт.