Человек-невидимка

За городом спит ледяная роща,
И звезды на город с небес трясет
Седой человек, молодой и тощий,
Который прощает людей за все.
Зажавши в ладонях Луну и Меркурий,
Прощает зимы холодные дни,
Безжалостный свет неприютных улиц,
Высоких домов чужие огни,
Прощает виляющих пустолаек,
Густеющий снег широких дворов,
И чопорных, важных домохозяек,
И ласковых кумушек у ворот,
Людей – неученых и неодиноких,
От крова и света изгнавших его,
Прощает народ тупой и жестокий,
И просто – не знающий ничего,
Прощает детей, любопытных и бойких,
Нашедших следы в дорожной грязи,
Свою комнатенку с пустеющей койкой
И плотно закрытыми жалюзи,
Мещан, с канделябрами и фарфором,
Идущих домой, идущих на бой,
Их сытый, уснувший, затихший город
Прощает за все – и зовет за собой,
Зовет, переливами тонких линий
Чуть видимых только ему одному
Зовет от пылающего камина
В полуночный холод, в зимнюю тьму
В витрины пустеющих универмагов,
В сараи, подвалы и чердаки,
Пути тротуаров, где шаг за шагом
Босые подошвы скребут клинки,
Прощает людей, его не признавших,
И всех обывателей – от и до,
Не обожествивших, не короновавших,
И злобу предмартовских холодов,
Лишения, голод, тупую усталость
И день изо дня безотчетный страх,
Незримый и хрупкий – на площади старой
Толпою растерзанный в пух и прах
Зрачки золотые навек погаснут
И Голос из сумрака замолчит,
С безличия сдернув очки и маски…
И город, как прежде, уснет в ночи,
И только лишь с облака улыбнется,
Внимательно глядя в земной настил
Ученый, который уже не вернется,
Ушедший от всех, кого он простил