64N, 21W

будешь ли ты удивлен,
если я расскажу тебе, что
ночью все аэропорты и взлетные полосы схожи?
на выдаче рюкзаки спихивают чемоданы
я радуюсь несказанно,
как будто впервые смог
число на число умножить.
"рюкзачная революция" ,
как сказал бы один замечательный парень.
а он то уж видел немало дорог.

холод такой настоящий,
он из тех, кто с тобой, если ты
двинулся дальше.
21 на запад,
64 градуса
северной широты.

бары шумят, и мы знаем,
где за 1000 крон наливают по два.
от баров не ходят такси, но выйдя во двор ,
ты видишь полярные всполохи неба,
океан рвется мрачной громадой,
проулками слева
(если быть гигантом, то справа и слева,
за что я люблю острова).

и словно, как д;ма
все кажется временным,
ты сменишь уже через несколько дней
асфальт на пустыню из пепла,

и если я все же художник,
изображая мгновением,
я впишу туда куртку и свитер,
добрую музыку,
капли дождя
буквами в алфавите.

ни один на планете город
нельзя так легко представлять
от сезона к сезону.
ни один на планете город
с таким удовольствием
не меняет на шапку корону.

Лёйгавегюр затихает,
облака закрывают полярное небо.
ты снова на краешке мира,
закрывается бар и, следом,
на скамейке у бухты
взрезавшей берег,
тролль из саги
темными лапами принялся мир пожирать
прилив подступает,
улицы мокнут,

все проблемы имеют броды.
эта мысль
колышется, рвется, стихает,
но все же просит себя не терять.

в тебе слишком много погоды,
чтобы все понимать.