Песчаный спецназ

            Песчаный спецназ

Пустыня, увы, наступает, оазисы лежат в осаде
гекконов и сцинков и километры длиннее дней.
Двадцать бродяг-солдатиков и медработник Рая –
всё, что противостоит этому медленному цунами.
Южно-Уральская Пустошь, КПП, караул, наряды,
пыльные комбинезоны, автоматы почти без патронов
и собственно служба: метеонаблюдения,
дороги, очистка источников и колодцев.

Сашку ужалил кузнечик. Радист почему-то долго,
даже для этих мест долго, вызвать не мог вертолёт,
и гитарист Сашка, весельчак и трепач Сашка,
когда его увозили, смотрел мимо нас в небо
и видел пустыню, пустыню, пустыню.
С вертушкой же прибыл новый начальник лаборатории,
и первое, что ему сказали: "О Раечке даже не думай!", -
но он уже к ужину схлопотал от неё пощёчину.

Как наступает пустыня?
Однажды на ваших грядках не всходит редиска.
Однажды неопытная дворняга играла со скорпионом.
Однажды вместо дождя тучи приносят соль.
Вода дорожает – стирка становится роскошью,
жить становится экономически нецелесообразно.

Был караван камазов со снедью и причиндалами.
В штабе шутить не умеют, но если шутят, то шутят:
водители и охрана – из женского батальона.
Только мы разохотились, перетянули жребии,
как их капитанша, сука, как заорёт: "Строиться!"
Ну а потом – "по машинам".
Хуже, чем перед повешеньем.

Наши глаза устали песчинки считать-пересчитывать.
Кто мы такие, чтобы пытаться вычерпать море?
Наши глаза устали взгляды метать, как стрелы:
стрелы не возвращаются и не попадают в цель.
В жёлтой вселенной тихо. Жёлтые легионы
разбили поодаль лагерь –
                ночью доносится мерный с посвистом храп;
жёлтые лица, глаза и зубы, жёлтые комбинезоны,
жёлтая геометрия бывшего санатория…
Что это – мимикрия? Или отсутствие выбора?

Исчезла Рая. Два дня вездеходы барханы утюжили,
а Рая лежала в роще (так у нас называется
десяток сухих деревьев, как косточки белых и гладких),
капроновая удавка сдавила стебель нашему колокольчику,
а тело выпила, высушила пустыня.
Лучше б меня повесили.

Эвакуация, эвакуация, эвакуация.
С нами пустыня справилась, -  пережевала, выплюнула.
Единственно утешает, что мы у неё не первые.
Выехали к обеду. С начлаба сняли наручники.
Белое солнце скалилось ослепительнейшей улыбкой.
Попадались стены (на них вараны),  развороченные механизмы,
натыканные, как зубочистки, ржавеющие опоры ЛЭП.
Всё превращалось в песок.

Колонна тянулась к северу. Куда – я не знаю. Я
демобилизуюсь, уволюсь, стану студентом университета…
Нет, лучше устроюсь сторожем в лучшую библиотеку,
буду читать ночами самые толстые книги.
И будет весь мир отныне –
                моя собственная пустыня.

                31 марта 2001.