Тайна алмазной горы

               «Пускай кому-то и не верится,
               А всё-таки, планета вертится!»
                Галилео Галилей


ТАЙНА «АЛМАЗНОЙ ГОРЫ»

Я давно в начале года,
На исходе января,
Возвращался из похода,
Шёл на лыжах вдоль ручья.
Никого, лишь тьма ночная,
Мы вдвоём – она и я,
Абсолютно точно знаю –
Заждалась меня семья:
Дочь и сын, жена Людмила,
Дружно мы живём и мило.

Только хочется, коль молод,
Иногда покинуть город.
Ненадолго, на пять дней
Взять отгулы, без друзей
Одиночеству отдаться
И природой любоваться
В тишине, не слыша песен:
«До чего же мир чудесен!».

На заснеженном просторе
Не видать вокруг ни зги,
Среди звёзд, как будто в море,
Проплывают корабли,
Самолётов свет мигает
И любой из местных знает,
Что посадку им дают,
В  аэропорту Кольцово
Родственники близких ждут.

Я ходил до перевала,
Долго не было привала,
К вечеру совсем устал,
А пока ночлег искал.
Кажется, здесь вечность не был,
Хорошо мечтать под небом,
Любоваться белым снегом,
Вспомнить снова институт.
А ещё бы скинув годы,
Через тернии, невзгоды
Возвратиться в те походы…
Впрочем, я ведь снова тут!
Хоть романтик от природы,
Мне милее нет погоды,
Когда яблони цветут,
Трели соловьи поют,
Улицы журчат ручьями,
Радуясь как-будто с нами,
Вот тогда-то и с друзьями
Можно собираться в путь.

А сейчас, вдохнув свободы,
В молодые свои годы,
Через тернии, невзгоды
Позабыв о слове «труд»,
В новые иду походы,
Не боясь любой погоды,
Я из ищущей породы,
Те, кто любит, подождут.
Ни о ком скучать не буду,
Побывать охота всюду,
Устремлюсь навстречу чуду,
Не затем, чтоб отдохнуть –
К Богу я ищу свой путь.

          ***
Я бывал здесь в непогоду,
Гору покорял и воду,
Что в карьере натекла,
Знал, что местному народу
Была памятна от роду
Невысокая скала.
Там олень, по сказу в книге,
Почву дал всем для интриги.,
Высекая, бья копытом
Камней целое корыто.
Вспомнил я про Огневушку,
По преданью здесь жила,
Неглубокую речушку,
Что поблизости текла,
По названью Поскакуха,
Этот звук ласкает ухо,
Возвращая в те года,
Кои жалко иногда.

Сказывали старики,
Как искали у реки,
В тех местах, что протекает,
Диаманты. Кто не знает –
То алмазы в старину,
Наполнявшие казну.
Там гранаты добывали,
Злато, никель и так далее.
Долго всё перечислять,
Всем зачем об этом знать?
Всю окрестность раскопали
Наугад, они ж не знали
По науке где искать,
Но им не было печали,
Как бы жёны не ворчали,
Счастье что не попытать?
Повезло, так находили
И в лотках породу мыли,
Не такой уж лёгкий труд,
Даром деньги не дают.

Тут-то и бродил писатель,
Местных выдумок искатель,
Называл их скромно сказы
Про людей и про алмазы.
Меж собой они похожи,
А верней одно и то же.
С душой люди тоже клад –
Вот где ценности лежат!
А в селении Кладовка,
Каждый у кого сноровка,
В нищете не пропадёт,
В жизни смысл всегда найдёт.
Там все патриоты края,
Себя крепко уважают.
В тех местах любил Бажов
Поспрошать про мастеров,
Как живут и про другое,
Всяко разное такое.

         ***
Впрочем отдыхать пора,
Подошёл, где та скала,
Время близится к ночлегу,
Прикопал по кругу снегу,
Поверх развернул брезент –
Получился славный тент.
Под ним палки, лыжи врозь,
Не обвалится, авось.
Только что-то жёстко очень,
А ведь снизу между прочим,
Трава помнится  росла,
Даже ей кормил осла,
Когда был однажды летом,
Не один – друзей квартетом.

Заросла тогда бурьяном,
Сильно пьянящим дурманом,
Исходящим от листвы
Свежескошенной травы.
Меж колосьями ковыли
Иван-чая стебли были
И цветочки-васильки,
По ним бегали жучки
И другие божьи твари,
Словно люди на пожаре.
Их нарвал и сплёл букетом,
Правда это было летом.

А теперь царит зима,
Снег наполнил закрома,
Серебрятся лапы ёлок
А на них не счесть иголок.
Новый год прошёл уже,
Украшенья в гараже
Или может на балконе,
Но уже никто не тронет
Ёлки ещё целый год.
К сожаленью он пройдёт.

Раскопал снег – ну дела,
Зелень свежая была!
Здесь росла трава – ковыль,
А под ней похоже пыль,
Упрессованная слоем,
Кормится растенье коим.
От камней исходит пар,
Место чудное для нар.
Я включил фонарь–ночник,
Вижу на скале парник,
Но взамен прозрачной плёнки
Были снежные пелёнки,
Сквозь росточки проступают,
Стебельки к корням склоняют,
Ждут, когда придёт весна,
Как и мне им не до сна.

Что за диво, не поймёшь
Колосятся, словно рожь,
А под ними голь была,
Как сталь твёрдая скала.
Даже интересно стало,
Как сюда ковыль попала?
Может быть, что знойным летом
Понадуло из Тибета,
Семя в щели занесло,
Сколько здесь их проросло?!
Не совсем ещё понятно,
Почему все стебли в пятнах,
С необычно ярким цветом,
Странным кажется мне это.
Зёрна зачаты в колосьях,
Каждый корень в камень вросся,
Толи сказка, то ли быль –
Не растёт зимой ковыль.
Под себя траву подложил,
Скоро сон приснится должен,
Я бывает знаю даже,
Что видение покажет.
А пока смотрю туда,
Где должна моя звезда,
Не зимою появляться.
Но могу я ошибаться?!

Надо мной Кассиопея,
Лебедь, Геркулес, Цефей –
Различить их не могу,
«Может чёрт сломать ногу!».
Где-то в стороне Дракон,
Даже в небе страшен он.
Значит, где-то и она,
Для меня что зажжена.
Но в период Водолея
Я желание  лелею
Устремиться прочь туда,
Где другая есть звезда,
Не моя планета тоже –
Просто хочется, так что же?
Быть душа должна свободна
И лететь, куда угодно,
Как уносится волна,
Ведь она всегда вольна.
А к тому же Водолей
Человечнее, добрей.
Это вовсе не измена,
Просто впечатлений смена.
Избежать хочу закона
Тяготения Дракона,
Бед хватает на Земле,
В неустроенной стране.
И случиться всяко может,
Может мне собраться всё же
И отправиться туда,
Там где не был никогда?
Хоть ответ и не получен,
Я уверен, что там лучше.

Вот глаза уже смыкаю,
Постепенно засыпаю…
Вижу, к нам издалека,
Числом больше сорока,
Ящеры навстречу мчатся,
Пламя изрыгнув, дымятся
Пасти больше ста голов,
Страшно, сколько в них зубов!
Не сдержал во сне я стона,
То экспансия Дракона
Неминуемо грядёт,
Истребленье всех нас ждёт.
Я, конечно, не зоолог,
Не астролог, не уфолог,
Не известен как фантаст,
И пугаюсь: «Was ist das?» –
На немецком языке
Часто думаю во сне.

Сон меня не отпускает,
Кошмар дальше продолжает:
Кажется Земля дымится,
Вот уже Дракон как птица
Над скалой, где я, летает,
Видно место моё знает.
Лес пылает от пожара,
Будто бы знобит от жара,
Только это не простуда.
Вдруг проснулся – нету чуда
И летающих зверей:
«Ба! Конечно ж, Водолей
Знак сегодня Зодиака,
Я с рождения «собака»,
Но его предпочитаю» –
Снова в облаках витаю.

       ***
Чем занять себя не знаю,
Край полога отгибаю,
Завернул его немножко,
Видно всё через окошко.
Смотрит месяцем луна,
Удаляется она.
Звёзды надо мной мерцают,
Может даже умирают –
И у них есть  тоже срок.
Посмотрел я на Восток,
Там заметил в небе точку,
Превратившуюся в строчку.
Но ведь это не звезда,
Быстро движется сюда,
Нет хвоста, так не комета,
Свет у ней другого цвета.
Впереди зажёгся луч,
Плохо видно из-за туч,
Шарит в темноте прожектор
Освещая целый сектор.
Стало видно горизонт,
Искрами раскрылся зонт –
Догадался, что «тарелка»,
Сопла как одна горелка.
Опускается всё ниже,
Вот уж подлетела ближе,
Видеть сказочно зимой.
Вдруг зависла надо мной.
Трап из люка опускают,
Наземь робота спускают.
Он почти ко мне подходит,
Снег счищает, что-то роет.
Повернулся с ёлкой холм,
Оказалось – это дом.
Вспыхнуло окно – глазница,
Кто-то должен появиться.

С, как бы крашеною хной,
Ярко красной бородой
Вышел низкий человечек
В шапке на меху овечьем,
В синих брюках, без перчаток,
На ногах подобье тапок.
Выглядит, как в сказке гном.
Посмотрел вокруг, потом
Направляется к «тарелке»,
Ясно, что не посиделки
С кем-то будет проводить,
А мне некуда спешить.

Любопытна эта тайна,
Гном наверх сигналит: «Майна!»
Боюсь глубоко вздохнуть,
Чтоб случайно не спугнуть.
Вылезает гуманоид,
Впереди гиперболоид,
Пальцы правой растопырил –
Никогда таких не видел,
Хоть и маленького роста,
А смотреть, так ужас просто!
У него в  ноздрях казявки,
Словно «пирсинг» бородавки,
Синяки, как после драки –
Отличительные знаки.
Вслед спускается команда,
Мелюзга все, но как банда,
Тычут щупальцы кругом
И карьер, покрытый льдом,
Ледорубом очищают,
В прорубь батискаф спускают,
Все сажаются туда,
Только булькает вода.
Но исчез куда-то гном,
Знать колдует подо льдом.

Час проходит, другой следом,
Назовут такое бредом,
Коль захочешь рассказать,
Могут в жёлтый дом отдать.
Если напишу об этом,
Спрячу под своим портретом
И повешу на стене,
После вспомнят обо мне.
А пока представлю сказом,
Как Бажов не моргнув глазом,
Про оленя начал врать,
В детских книжечках писать,
Напустил на байку тень,
Кто поверил – сам олень.

На контейнере «тарелки»
Начали вращаться стрелки,
Круги на табло считать,
Чем-то стали заправлять,
Видно нужным содержимым,
На пути возможно длинном.
Вдруг затарахтел компрессор,
Лёгким стало очень тесно,
Под брезентом духота,
Тянет всё из живота,
Выбежать уже охота,
Но не позволяет рвота,
Кажется сейчас помру
Тяжело, не как Му-му.
Мучался довольно долго,
Весь промок, как будто Волга
Там, где я лежу, течёт,
От скалы меня печёт.
Всё прошло, ушло сознание
Дела нет до мироздания,
Уж не понимаю где,
Я пропал в небытие.

А пока сознанье дремлет,
Кажется, что мчусь в «тоннеле»,
Где в конце сияет свет,
Ничего там кроме нет.
Только кажется в нём лико,
Смотрит на меня велико,
Словно это человек
Из-под удивлённых век.
Взгляд мне кажется знакомым,
Будто видел в детстве дома,
Там в альбоме был портрет,
А с него глядел прадед
Мой родной, Иван Лукич.
По губам читаю клич,
Спрашивает он со смехом:
«Ну что, правнучек, приехал?».

Близко звякнуло железо
И видение исчезло.
Обострился сразу слух,
Хотя только что был глух.
Мрак проходит, я очнулся,
Всё на месте, улыбнулся:
«Кажется пока живой»,
А вот было что со мной?
Хорошо хоть, что не помер –
Неправдоподобный номер.
Надо глянуть на гостей,
Нет ли там каких вестей?

Те закончили с заправкой,
Всплыли все, занялись правкой
Механизмов корабля
И проверкою руля,
В люк забрались, всё надежно,
Гном сигналит: «Трогать можно!».
Сопла пламя изрыгнули,
На деревьях птиц спугнули,
Будто началась пурга,
Скрыло снегом облака,
Изрыгая массу искр
Устремился кверху диск:
«Полетели, полетели!» –
Закачались дружно ели.
Помахал рукой вслед гном
И отправился в свой дом.

Холм на место повернулся –
Неужели я проснулся?
Стало быстро рассветать,
Очень трудно было встать,
За ночь я не отоспался,
Вспомнить, видел что, старался,
А потом пошёл к карьеру,
Раз не мог принять на веру,
Что там очи разглядели
От чего качались ели.

         ***
Вот то место, где стояли
Прибывшие к нам из дали
Посетители Земли,
К проруби следы вели.
Под «тарелкой» снег растаял,
Чудо зреть совсем не чаял –
Чего можно ждать когда
Испаряется вода?
Осушив запястьем глаз
Обнаружил вроде страз,
Рядом с ним лежит другой,
Протираю их рукой –
Не хватало мне заразы,
Бог ты мой, да то алмазы!
Положил в карман ещё.
Вроде тёплые ещё,
Подбираю их по кругу,
А с какого перепугу
Невесть кто их разбросал,
Уж-то те, кто прилетал?

Горсть набрал, линять пора,
Завтра возвращусь с утра,
Может  быть, найду отгадку
Тайны «дятловской девятки»?
Со мной тоже было вроде,
Когда был почти «на взводе» –
Воздуху им не хватало,
Мчались вниз куда попало.
Вдруг и там на перевале
То ж пришельцы побывали?
Понял, связь есть духоты
С приступами тошноты,
Появлением «тарелки» –
Встретились не ради «стрелки»
Инопланетяне с гномом
По соседству с его домом.
К выводу пришёл я сразу –
Не случайно здесь алмазы!
Камни стал я изучать,
Разным светом облучать:
В инфракрасном, фиолете,
Да и просто в белом свете.
Что-то всё-таки не то,
Будто бы оплавил кто.
Но алмаз в тепле не тает,
Без плавленья возгоняет,
Градусов четыре тыщи
Надобно ему жарищи.

        ***
В том году в начале лета
Был День университета,
Друга там я повстречал,
Про пришельцев рассказал.
Тот не принялся смеяться,
А умом стал напрягаться.
Физик он, а не профан,
Носил прозвище Цыган –
На все темы мог балдеть:
С чем и как сплавляют медь –
Чтоб сопротивляться силе,
Требуется ей  бериллий,
Олово, дабы звенела,
Цинк, коль надобна для дела,
Алюминий, чтоб полегче,
В  сталь добавить, станет крепче,
Даже в золото дать можно,
Правда, очень осторожно,
Потому, что ставят пробу,
Только сжульничать попробуй!

Цыган физик –  металлург
И другим наукам друг,
Он любитель сочинять,
Легко может и соврать.
Попросился в туалет,
Что-то долго его нет –
Видно над проблемой думал.
Когда вышел из гальюна
Я гипотезу узнал,
Как объект в карьер попал.
Его слушал и не верил,
Взглядом сверху вниз измерил,
Но подробно записал,
То, что Цыган рассказал:

«Во струе «холодной» плазмы
Возгоняются алмазы,
Они тоже углерод,
Только далеко не тот –
Раза в два плотней графита,
Много твёрже цементита,
Не горят, не плавятся
В воздухе, не старятся.
Чтобы не было халтуры,
Им нужна температура,
Разумеется, среда
И процесс пойдёт тогда.
Углерод восстановитель,
Подаётся окислитель,
Либо жидкий кислород,
Перекисный водород,
Иль ещё какая окись,
Если нужно, могу опись
Дать возможных реагентов
С  указанием процентов».

Мысль мне кажется не годной:
«Почему ещё холодной?» –
Возразил я неспроста:
«Даже бомбе водородной
Нужно больше тысяч ста,
Чтоб деление не тлело!»
«А вот в этом-то и дело!» –
Цыган завершил суждение:
«Не взрыв нужен, а горение.
Но при запуске не сразу
Загораются алмазы,
Потому на месте старта
Есть размером с полкарата».
Впрочем, в это сам не верил
И теорию похерил.
А потом забыл и вовсе
О надуманном вопросе –
Кто же, в здравом то уме,
Станет жечь алмаз в огне?!

Только было мне не лень
После встречи через день
У карьера сесть в засаду,
Правда вызвало досаду,
Что гном не казал свой нос,
Потому крепчал вопрос.
Холм сокрыт был лёгкой дымкой,
Словно шапкой невидимкой,
Что не видно и вблизи
Есть ли двери, жалюзи.
Но следы, что раньше были,
Все куда-то вдруг простыли.

Точно также было после,
Через месяц,  после-после…
Приходил и в ясный день –
Лишь туман и елей тень.
А потом пропал весь пыл,
Его надолго забыл,
Пока женщину не встретил,
В плюшевом была берете,
Её звали тётя Клава,
У Кладовки проживала,
С ней мне было по пути,
Предложил ей поднести
Полное грибов лукошко,
Поболтали с ней немножко.

Овдовела она рано,
Её бедного Ивана
Застрелили ни за что,
Будто не туда зашёл.
Был там склад боеприпасов,
Все ходили без компасов,
Тропочки туда вели,
Значит и зайти могли.
А потом с разоружением,
Попал склад под сокращение.
Легко палку перегнуть,
А  Ванюшу не вернуть.
Там находится скала,
О которой шла молва,
Что встречаются алмазы
Грезят ими скалолазы.

До войны отец Ивана
Туда лазил постоянно,
Носил камни для жены,
Очень были ей нужны,
Из-за них похоже влип,
Где-то в лагерях погиб.
Под землёю даже гном,
Говорят, имеет дом,
Но никто его не видел,
Хоть и многих он обидел.
Всех свободно пропускают,
Но копать не позволяют.
Там устроился сын Паша,
Видно это участь наша,
Доведёт не до добра.
Расставаться нам пора» –
Мне сказала на прощание
Вместо слова: «До свидания».

         ***
Гном живёт здесь уйму лет,
Поглощает кожей свет,
Хоть он инопланетянин,
Дышит тем же, чем земляне.
С маслом пьёт ингредиенты,
С ними микроэлементы,
Принимает эликсир
По названию «чийфир».
То настой в большой бутыле
Из корней степной ковыли
С лошадиным молоком,
Разведённым кипятком,
Привезли с родной планеты
Зёрен полные пакеты.

Здесь от  ветра опылением
Вывел новое растение
По названию «коврож» –
Взял скрестил с ковылью рожь.
Из него хлеб выпекает,
А секрет никто не знает,
Но для одного издания
Гном придумал и название:
«Хлеб из коврожа «лавваш»,
В смысле мол: «Люблю, я Ваш!»
А ещё рекламный слоган
Он расставил вдоль дороги:
«Ешь «лавваш» – взыграет кровь,
Сразу тянет на любовь!» –
Надо ведь рубли иметь,
Чтоб ходить повсюду сметь.
Не алмазы ж продавать,
Могут сразу задержать,
Потому вблизи от станции
Продают «лавваш» засланцы –
У него здесь два помощника
С полномочием вербовщика,
Кто продукт их покупает
На заметку поступает.

Хоть важней всего работа,
И ему любить охота,
Но на нём лежит заклятие
Ибо не дано их братии,
Опустившейся с небес,
Право на любовь и секс.
Результатов нет пока,
Будут всё ж наверняка.
Пусть судачат, что «коврож»,
Как и вся реклама – ложь,
Вот пройдёт «лавваш» все тесты,
Гном найдёт ещё невесту.
На примете Аня есть,
У ручья встречался здесь,
Кажется она одна,
Видно по всему – бедна.

Он земное имя Саша
Носит в дикой стране Раша,
Перед Богом дал обет,
Соблюдать один завет,
Кажущийся может странным –
В поведеньи быть гуманным,
Сам живёт он под горою,
И зовётся гуманоид.
Его дом здесь глубоко,
А их Бог так далеко,
Что все шалости не видит,
Вряд ли потому обидит.
А узнает, так простит –
На Земле гном не гостит
И за вредные условия
Ему нужно для здоровья
Вместо сложной операции,
Кое-что для релаксации –
В этой части сущий гений
По сниженью напряжений.
Гном табак с ковылью курит
И, отнюдь, не ради «дури»,
Как вдохнёт, так входит в раж
И испытует кураж.
Это вовсе не наркотик,
Да и как же на работе
Можно злоупотреблять,
Невесть что употреблять.

Тот состав зовётся «гномик»,
С ним не страшно в любой домик
Для беседы заглянуть
Или просто отдохнуть –
Быть приходится в гостях,
Он там ходит не в лаптях,
Правда чаще в дни субботы,
И опять же для работы.
Здесь за базой наблюдает,
Инопланетян встречает.
Живёт близко от людей,
Завёл несколько друзей,
Маленьких, таких как он,
Кто подумает, что гном?
Лишь по сказкам про них знают,
Небылицы сочиняют,
Верят в них, а может нет,
Всё равно какой ответ.

Борода его лопатой,
Ходит в куртке полосатой
В синих штопаных штанах,
Сморщенными на ногах.
Милостей себе не ждёт,
Да какой земляк поймёт,
Что он гость с другой планеты?
Молодым даёт советы.
Их повадки изучает,
Результаты обобщает.
Людей многих ему жаль –
Позабыли про мораль.
Всем важна своя лишь хата,
Если в ней семья богата,
Знать не хочет кто бедней,
Жадность в них всего сильней.
Правда это излечимо,
Проходил он как-то мимо
Окон дома одного,
Было там гостей полно.
Вместе что-то отмечали,
Счастья каждому желали,
Так естественно и просто.
А ещё звучали тосты
За здоровье и за братство –
Вот бесспорное богатство!

Гном в местах во многил был,
А теперь здесь старожил,
Видеть все уже привыкли,
Как он мчит на квадроцикле.
Лилипуты ведь бывают,
Даже в цирке выступают.
Я и сам однажды в мае
Видел карлика в трамвае,
В городе знакомый Шлёма,
Внешностью похож на гнома.
Только слишком зачастили
Люди в лес, когда открыли
Весь затопленный водой
Карьер рядом с той рекой.
Здесь давно в старинной дали
Диаманты добывали,
Но об этом позабыли,
Как о сказке говорили.
А теперь туда ныряли,
Но до дна не доставали –
Глубоко, аж метров сто,
Ведь они не Жак Кусто.

Там на дне был штрек из стали,
Где пришельцы добывали
По ночам себе сырьё,
Прежде бывшее ничьё.
Измельчали в порошок,
Сыпали в пустой мешок.
Когда Землю посещали,
То в тарелку загружали –
Возвращаясь от Земли
Их как топливо везли.
Прав всё ж Цыган оказался,
Когда мне распространялся,
Про теорию горения,
Хоть скорее совпадение.
Только многие открытия
Совершают по наитию.

Тут из роботов завод,
Производят круглый год
Нужной фракции алмазы
Измельчают сырьё в разы,
В мешки сыпят через сито –
Всё хранилище забито.
Есть ещё один завод,
Где сжижают кислород,
Разделяя с водородом,
Но хранить их неудобно.
Под скалой стоит компрессор,
Он не виден из-за леса,
Чернь напылена на камни,
Клапаны скрывают ставни.
Как парик поверх ковыль,
И не сказка то, а быль.
Правда рядом у реки,
Камни моют мужики,
Но не глубоко копают,
Про секрет они не знают,
Да и гном придумал сказ
Про манящий всех алмаз,
Про скалу и про оленя,
«Одной цепи это звенья».

Смысл весь заключался в том,
Что придут хоть всем гуртом,
То ковыль копать не станут,
Ибо покрывало стянут,
Оголится вся скала –
Это не в стоге игла,
А поэтому случайно
Может приоткрыться тайна.
Чтобы было достоверней,
Он муляж слепил оленя,
Как живого изваял,
Когда надо поднимал
На вершину той скалы,
Видно было издали.
С чучелом садился рядом,
Чтоб не обнаружить взглядом,
Сверху камушки бросал,
По титану ударял,
Высекая кучно искры,
И скрывался после быстро.

Но не долго это было,
Диамантов не хватило,
Либо по другой причине,
Только одному мужчине
Вдруг приспичило копать,
Хорошо успел сломать,
Черенок своей лопаты.
А другому лось рогатый,
Помешал тут клад искать.
Иногда мог напугать
Гном видением ужасным,
Страшно даже бесшабашным.

Это чувство мне знакомо,
Видел чёртиков я дома,
Знал, как их отвадить я –
Заклинал их: «Чур меня!».
Дабы прекратить напасть,
Гном лопаты начал красть.
По домам кладовки шарил,
Даже в темноте ударил
Мужиков примерно пять,
С одной целью – напугать,
Ведь не видно ничего,
Втык получен от кого,
Да ещё к тому же сзади.
Навсегда ходить отвадил.
Гном, когда в уединеньи,
Предаётся размышлениям,
Отвлекаясь от работы,
Вечером, кроме субботы –
В этот день он отдыхает,
Жизнь в России вспоминает.
Был во многих он местах
До рождения Христа
Триста лет жил в Аркаиме,
Не поладили там с ними.
Был и на Мадагаскаре,
Очень удалённом крае,
А на глобус посмотрите –
На одной они орбите.

Многое с тех пор  прошло,
Вот в Кладовку занесло –
Века три тому назад,
Здесь нашли алмазов клад.
А до этого искали
Севернее на Урале
У излучины Мугая,
Где река в Тагил впадает.
Не нашли сокровищ кстати,
Встретился там правда с Катей –
Гарная была дивчина,
Да и он подстать мужчина,
А в любви рост не мешает –
Блоха тоже ведь кусает.

И к тому же в этом крае
Церковь возвели в Мугае,
Стало строиться село –
С базою не повезло,
Начали подозревать,
Вот пришлось и убежать.
А сюда как перебрался,
Так при деле оказался.
Правда были перемены –
Смуты на Руси и смены
Власти, общества и строя,
Каждый чем-то недоволен,
Делят без конца богатства,
Да ещё за тунеядство
Садят даже без вины,
Потому что раб страны».

        ***
Время шло, прошла война,
Все сраженья отгремели,
Горе мыкали сполна,
На скалу смотреть не смели,
Ибо знали, что нельзя!
И кому нужны проблемы?
Собственность считалась вся
Привилегией системы:
Дерево срубить нельзя,
Застрелить в лесу оленя,
Ничего себе нельзя,
Только в Арктике тюленя,
Да и то лишь потому,
Что находится далеко,
Государству ни к чему
Посылать «Царёво око».
Вместо избранных Советов
Здесь теперь «страна запретов».

Правда говорили вслух –
Всё принадлежит народу,
Люди восклицали: «Ух!
Хоть в огонь пойдём, хоть в воду!».
Пришла вера в коммунизм,
Крест с чертой всему народу,
Всем, кто выбрал эгоизм –
Будет «скатерью дорога!».
Но романтика прошла,
Про  кронштадский лёд забыли,
Три пшеничных колоска
Взял и стал частичкой пыли.
Беспросветная тоска,
Подчиняться должен силе,
В доме хлеба ни куска,
Даже нет степной ковыли.

Но уже сидит в Кремле
Новая номенклатура,
Пашет баба на земле,
Без понятия, что дура.
А мужик её в тюрьме
Или в лагерях Ягоды,
Многие на Колыме,
Строят новые заводы.
У страны нужда в руде,
Хоть и денег не платили,
В приполярной Воркуте
Вглубь разведчики бурили.
Люди в вечной мёрзлоте
Опускались в эти шахты
И несли там «по статье»
Дни и ночи свои вахты.
Позабыли  о Христе,
Грузя уголь в вагонетки,
Выполняя с радости
За три года пятилетки.
«Счастье зиждится в труде!» –
Вдохновенно говорили,
Большинство его нигде
Никогда не находили.

        ***
Через годы мирной жизни,
Весь народ служил Отчизне,
Только не П.С. Ланьской,
До войны казак донской,
Ранен в руку был, контужен
И не всякой бабе нужен,
А к тому же он скрывался
Ибо с красными рубался.
Побывал и партизаном,
Стал теперь почти Тарзаном.
Поселился в деревушке
Из семи – восьми избушек
И соседей-то всего –
Брат двоюродный его
С бабою своей и дочкой,
Ждут из армии сыночка
И ещё есть три семьи,
Только без детей они.

Местность та звалась Елань,
Там росли большие ели,
А в такую глухомань,
Ездить в гости не хотели.
В люди всё же выходил,
Чтобы знать какие слухи
В тех местах, где раньше жил
Говорят теперь старухи.
Хорошо, что про него,
Там не помнят ничего.

Он фамилию Ланской
Переправил на Ланьской –
Мягкий знак меж букв поставил,
Хоть по-прежнему был Павел.
На учёт как инвалид
Встал, раз голова болит.
Но в карманах ни гроша,
На столе нет хлебной крошки,
Пусто в доме – ни шиша,
Жил под звук губной гармошки.
Вскоре бабу в дом привёл,
Звали пафосно – Вельмира,
Год в лишениях прошёл
И она заговорила,
Что не в силах ей терпеть
Больше это унижение,
Хочет кое-что иметь,
Пусть поправит положение.
Ей, как всем, нужна семья,
Сиднем что сидеть на лавке?
Из всей мебели скамья,
Впору думать об удавке.

Заглянул он раз в Кладовку,
Напросился на ночёвку
До утра у старика.
Ныла с раною рука,
А пока они не спали
Жизнь в посёлке обсуждали.
Дед ему и рассказал
Как он в детстве клад искал.
Не забыл и про оленя.
Ему Паша: «Что за феня?
Уж ли ещё веришь в сказки?»,
А старик: «Чо пялишь глазки,
Это парень не рулады –
В каждой сказке доля правды».
«Ты бы старый поподробней
Рассказал, чтоб я сегодня
Сам разведал где скала,
Ведь удача позвала.
Если медлить я не буду,
Горе мыкать позабуду!
Да и баба будет рада,
А то с ней одна досада».

Дед спросил его: «Зачем?
Не теряй ты, Паша, время,
Ведь табу на это всем,
Выбери другое бремя –
Вон на медном руднике
Есть подсобная работа,
Мой породу на реке,
Вкалывай там, коль охота,
Недалеча есть завод
И работа круглый год,
Всех желающих берут
И зарплату выдают».

«Разве можно месяц жить
На зарплату без заботы,
Как на свой оклад купить
В магазине всё без льготы?» –
Паша стал перечислять
Вероятные проблемы,
Лучше просто прозебать,
Чем рабами быть системы.
Дед в ответ сказал: «Забудь,
Лучше так тебе не станет,
Потерпи ещё чуть-чуть,
Слышал, коммунизм настанет.
Будет счастье на земле,
Радость приносить работа
В городе и на селе,
И не «до седьмого пота».
А не будешь коль лениться,
Так пойдёшь ещё учиться,
Потому напрасно тужишь –
Уважение заслужишь!
Если я не убедил,
Так и быть, скажу по дружбе,
Вот тебе здесь начертил
Куда направляться нужно».
Разложил план на столе:
«Пойдёшь прямо до кургана,
Повернёшь по той тропе –
Там заросшая поляна,
Через речку перейдёшь,
Вдоль по  берегу и прямо,
Если вдруг блуждать начнёшь,
Помни, там большая яма,
Вся залитая водой
Перед самою скалой.
И не надо унывать.
Знать пора ложиться спать».

Через день туда под вечер,
Пришёл Паша из далеча–
«Было близко на бумаге,
Да забыли про овраги»,
Приходилось обходить,
Да по компасу блудить.
Идёт Паша сам не свой,
Солнце скрылось за горой,
Переждал ночь до утра,
Снова в путь идти пора.
Наконец к скале пришёл,
Кое-как её нашёл.
Еле видно за туманом,
Вся заросшая бурьяном,
Стебли ковыля в цветении,
Появилось вдохновение.

        ***
Уж вовсю кипит работа
Побыстрей найти охота
Изумрудов ли, граната,
В грунт вгрызается лопата,
Срезал дёрн, звенит железо,
Что за чёрт, неужто «деза»?
Непонятно, стукнул снова,
Молвил матерное слово,
Но не маму помянул –
Дед похоже обманул!
Из под дёрна провода,
Шли не ведомо куда,
Но похоже, что к карьеру.
Хоть мужик всегда знал меру,
Тут черту переступил –
Любопытству уступил.
Стал копать лопатой глубже,
Пульт какой-то обнаружил.
А потом в карьер нырнул,
Полминуты шёл ко дну,
Там увидел сбоку лаз,
Жалко, что не водолаз.

Но уже глаза застило,
Воздуха едва хватило,
Чтобы вынурнуть наверх,
Как услышал низкий смех –
Гном на береге стоял,
Бороду рукой держал,
Изучающе смотрел,
Не было, как видно дел.
Мужик вылез, отдышался,
Гном спросил: «Ты что, купался
Иль других занятий нет?».
Паша честный дал ответ:
«Нет, я вовсе не купался,
Я похоже догадался,
Что в карьере есть секрет,
Под водою, чуешь дед?
А какой ещё не знаю.
Мне б согреться, нет ли чаю?»

«Чаю нет, но предлагаю
Чудодейственный «чийфир»,
Он прекрасно помогает
И полезней чем кефир.
Ты не бойся не отрава,
Но настоено на травах,
И не думай, что за плату,
Предлагаю словно брату».
На валун сосуд поставил
И глаза в глаза уставил.
«Мне бояться много чести,
Только пить мы будем вместе,
Я ж не знаю, кто такой,
Ты начни, я за тобой» –
Паша возражать не стал,
Гном распросы продолжал:
«Звать-то как?» – «С рожденья Павел»,
Но для важности добавил:
«Пал Степанович Ланьской,
Сам-то будешь кто такой?».
Гном ему ответил просто,
Что живёт вблизи погоста,
Сашею себя назвал,
Сильно он комплексовал
Из-за маленького роста,
Это хуже, чем короста
На носу или щеке.
Предложил: «Пойдём к реке,
Стелется какой-то дым».
Паша возразил: «Чёрт с ним,
Он мне дед здесь не мешает,
А работать побуждает.
Чё пристал? Болтать не время,
Пообщайся лучше с теми,
Кто на лавочке сидит
Или самосад дымит,
Мне трепаться не охота,
У меня не та забота».

Гном в ответ: «Полегче Паша,
Не сбежит работа Ваша,
Хочешь, даже помогу,
Ну, конечно, чем смогу?
Объясни, что за забота,
Ищешь вроде бы чего-то,
Может быть какой-то клад?
Подсказать я буду рад.
Только нет здесь, точно знаю,
Вишь изрыли, полагаю
Что такие же как ты.
Лучше друг оставь мечты,
На завод иди работай,
Если вкалывать с охотой,
То воздастся по делам,
Ты поверь, увидишь сам».

«Что все лезете с работой?
Нашли тоже идиота!
Я работать был бы рад,
Только не за их оклад» –
Паша перешёл на крик:
«Ты чего пристал старик?
Слышишь, я терплю покуда,
Ну, проваливай отсюда.
Гном сказал для примиренья:
«Что дошёл ты до кипения?
Прими милый за знакомство
Выпьем вместе, грамм так по сто,
Кружки две уже готовы,
Давай дружно: бум здоровы!».
Паша выпил и уснул,
Саша на ухо шепнул,
Лоб рукой слегка погладил,
Волосы поправил сзади.
Пригодилась и лопата,
Ей работал до заката,
Всюду устранил следы,
Первым делом у воды.
Ритуал закончил свой
И отправился домой.

Паша вышел из наркоза,
В нос от свежего навоза
Запах резкий исходил,
Лось вдоль берега бродил,
На траве роса, как слёзы,
Листьями шуршат берёзы.
Ничего почти не помнит,
Близко будто кто-то звонит.
Он на этот звук пошёл,
Кажется с ума сошёл.
Колокольчик удалялся,
Павел вслед догнать пытался,
Пока с ног совсем не сбился,
Понял вдруг, что заблудился.

Оказался на лугу,
Громко стал кричать: «Ау!».
Вдруг увидел деда в шляпе,
В лаптях, штопаном халате,
С рыжей бородой, с усами,
Вьющимися волосами.
Он был низенького роста.
Сашу в нём признать не просто –
Маловероятный шанс,
Гном вгонял в глубокий транс.
Паша молвил: «Как идти,
Чтоб Елань скорей найти?»
Показал гном на восток:
«Через речку есть мосток,
Из жердей сосновых сложен,
Только будь там осторожен.
Перейдёшь, потом налево
И ступай по тропке смело.
Через лес по ней пройдёшь
Свою изгородь найдёшь.
А вернуться не пытайся,
Лучше жинкой занимайся,
У тебя ведь есть она,
Дома ждёт поди одна?
Будешь далеко гулять,
То другой с ней станет спать,
Баба ведь, когда замужем,
Не верна, коль нету мужа».

Паша старика послушал,
В полдник он уж дома кушал,
После к жинке приставал,
Та ему: «Ты где гулял,
Тёлок пас иль сеял рожь?
Заблудился? Чего врёшь!
Вон иди, туда где был,
Криволапый крокодил!».
Не поверила рассказу,
Успокоилась не сразу.
Помирились как легли –
«Всё простишь ради любви
И потом, зачем казнить,
Лучше всё-таки любить.
Муж божится, что не врёт,
Кара же за это ждёт?

Может быть, что он взаправду
Мне рассказывает правду?
Ночью отдаёт свой долг,
Есть хоть в этом деле толк.
Впрочем, стал какой-то странный,
Но в четверг у нас день банный.
Париться там будем с ним,
Обо всём поговорим,
С мясом наварю борщу,
И пожалуй, угощу.
Что аршином общим мерить,
Мужу лучше всё же верить» –
Расслабляется жена,
Нынче счастлива она.

         ***
Время говорится, лечит,
Но не всех, иных калечит,
Коль забудется урок,
Вот и Паше не был прок
От всех назиданий гнома,
По другому мыслишь дома,
Если нету дров в печи
И не пышут куличи.
Был всегда числом из смелых
Рубил красных, потом белых,
Не разбойник, не бандит –
Сердце за страну болит.
А она уже другая
И, похоже, не родная,
Хоть в гербе есть серп и молот,
Знают все, что значит голод,
Появилась даже мода
Называть врагом народа.

Хоть дарил жене любовь,
А она сосала кровь,
Всё ворчала: «Больше должен,
Мне другой удел положен».
Понял, каково жениться,
Ведь «жена не рукавица,
С белой ручки не стряхнёшь
И за пояс не заткнёшь».
Это мудрость и молва –
Паша с детства знал слова,
Что Гвидону говорила
В сказке лебедь, а  Вельмира,
Их любила повторять,
И супруг сам должен знать,
Что её тревожить может,
А она ему поможет.
Когда стало не хватать,
Паша начал унывать.
Хандрить Веля не велела,
Браться надобно за дело,
Что-нибудь предпринимать,
Не на печке же лежать.

Говорят: «Где появился,
На том месте пригодился»,
Вот и стал искать алмазы,
Хоть ничуть не верил в сказы
Про оленя и копытце,
Лучше лично убедиться.
«Сказка ложь, но в ней намёк,
Добрым молодцам урок».
Только тот, кто проверяет,
В капкан первым попадает,
Не любой полезен опыт,
Как в болото ставить стопы,
Непременно надо знать
Место, где есть в топи гать.

Правда, тот кто долго ждёт,
То «Шампанское» не пьёт.
Это значит, что есть выбор
Между действиями, либо
Будет всё решать другой
Что-то сделать, но с тобой.
«Собирать грибы и клюкву,
Сажать лук, моркву и брюкву?
Этого не доставало?
Да и бабе будет мало» –
Размышлял однажды Паша:
«Где ж она, свобода Ваша?
Покажите прецеденты,
Жить как от природной ренты?
И не кабы, а достойно,
Чтоб при этом было вольно.
Где сейчас найти ничьё?
Только всюду «не твоё»,
На своей земле живёшь,
Всё равно: «Ничто не трожь!»,
Как бы «наше» государство
Захватило все богатства,
Что должны принадлежать
Тем, кому жить здесь, рожать.
Собствеенностью может стать,
Что трудом сумел создать.
Не природные богатства,
Это принадлежность братства,
По названию народ,
Что веками здесь живёт,
А не ездит из столицы,
Чтобы дать своим кормиться.

«Может быть поверить в сказы,
Что олень даёт алмазы?
Он же искры высекает,
А Всевышний  превращает
В диаманты, серебро,
То есть делает добро,
А по логике выходит
Дарит тем, кто их находит.
Так причём тут государство,
Если это Божье царство!?» –
Паша убедил себя
И воскликнул: «Ай, да я!».

Вновь к скале пойти решился,
Может гном угомонился?
Его Паша не видал,
Когда ягоды искал.
Но ходил он без лопаты,
Просто так на «аты-баты».
В этот раз с собою взял,
Лилипута повстречал,
Издали он показался,
Впрочем может обознался?
Да и как зовут забыл,
Кажется с ним что-то пил,
Но не вспомнил, где предметно,
В транс тогда попал конкретно.
Гном всё понял без вопросов,
Ни к чему вести допросы,
Поспешил к себе назад,
Там устроил маскарад.
Поднял чучело оленя,
Опустился на колени,
Колотушкой стал стучать,
И алмазы вниз бросать.

Паша видит внизу тень –
Это явно не олень,
Толь козёл, а может лань,
Вскинул пред собою длань,
Чтобы не слепило солнце,
И прищур, как у японца,
Всё равно не ясно видно,
Впрочем,  это ж очевидно –
Столько раз вверх поднимали,
Вот рога и обломали.
Обнаружил вскоре диво,
Поднял камушек красивый,
Догадался – это он,
Ущипнул себя – не сон,
Стал в корзину собирать
И травою укрывать,
Верх засыпал он малиной,
Было чтоб совсем не видно.

Гном решил, уже довольно,
Да и мужику прикольно,
Для сегодняшнего раза
Хватит им с женой алмазов.
Саше его всё же  жалко,
Клад ведь может быть как палка,
У которой два конца,
Если будет без конца
У скалы мужик тот шарить,
То и по спине ударить.
Хорошо, коли не спятит,
Камушков надолго хватит.

         ***
Через день к ним с самой рани
Собрались в избе крестьяне
С остальных других дворов,
Веселились «будь здоров!»
Веля стол накрыла щедро,
Одарили нынче недра,
Да и муж не так уж плох,
Пусть другие давят блох.
Ели, пили – «За здоровье!»
Фёдор, Клава и Прасковья
Вышли в круг потанцевать:
«Эх, какая благодать!».
Длилось до ночи застолье,
Будет Паше впредь раздолье.
Нет причины горевать
На удачу уповать.
Приобнял жену не больно:
«Чай душа твоя довольна?» –
Посмотрел он свысока,
Хоть и знал наверняка.
Та кивнула лишь в ответ,
Не поймёшь: да или нет?
Впрочем это и не важно,
Паша был мужик отважный,
Так привык себя считать,
И за это уважать.

        ***
Год прошёл, узрел невольно,
Веля чем-то недовольна:
Мол живут не так богато
И уже стесняет хата,
Через месяц ждёт ребёнка
Средств не хватит на пелёнки.
Избежать хотел скандала,
А Вельмира продолжала:
«Прожили всё, что нашёл,
За хозяйство счёт пришёл,
А других доходов нет.
Будешь кушать без котлет.
Не жди помощи от брата,
Вот тебе твоя лопата».
Паша в тот раз не сказал,
Что ей вовсе не копал.
От неё не ждёт награды
И не надо знать всей правды.
Что касается котлет,
То он может есть омлет –
Петухи вон как трясутся,
Сами курицы несутся.
А пока об этом думал,
Стукнула по полу стулом,
Чтобы ей в глаза глядел,
И не очень уж наглел.
Взять мешок велела больше,
Заостренный лом потолще,
Пропитанье захватить,
Взад – вперёд чтоб не ходить.

Вскоре Паша был на месте,
Он смекалкой был известен,
Когда шашкою махал,
Укрепленья штурмовал.
В этот раз не рисковал
За скалою  наблюдал,
За холмом и за тропой,
Даже дикою козой.
Он в засаде был час битый,
Уж заели паразиты.
Шкурой чуял – кто-то ходит
И на ложный след наводит.

Так и есть, стоит где холм
Появился старый гном.
Подошёл к его подножью
Скрытому высокой рожью
Руку сунул в дряхлый пень,
Показалась сбоку тень.
Это холм чуть повернулся,
Гном по кругу оглянулся
И вперёд шагнул в проём,
Как к себе заходят в дом.
Сперва Паша, чуть не с дуру,
Принял лаз за амбразуру,
Щель отсюда вглубь вела.
А была, да не была!
Вслед за гномом в щель пробрался,
Карлика что ль испугался?
Он ужом вовнутрь пролез,
В лабиринте гном исчез,
К Паше сапою прокрался,
Тот в ловушке оказался.
Опустилось вниз забрало,
Свет зажёгся, видит зало.
За столом там гном сидит
И внимательно глядит,
Объяснений ясных ждёт:
Вроде бы не идиот,
А ведь на крючок попался,
Даже разочаровался.

«Ну и как же ты пострел
Обмануть меня посмел?
Обещал не возвращаться,
Остаётся возмущаться.
Как мне поступить с тобой?
Я ведь не настолько злой,
Пальцем даже не затрону,
Возвращайся-ка до дому,
Вот тебе с собой алмазы,
А они вредней проказы!
Знай,что есть болезнь такая,
Изнутри всё разлагает».

Гном напутствие сказал,
Дальше делать что, не знал.
Отключать не стал сознание,
Проявил гном сострадание,
Не готов на суд был скорый,
Потому что очень добрый.
Выдернул засов решётки,
Дал алмазов три щепотки,
На свободу проводил
И за Пашей вход закрыл.
Он хотел ещё проверить
Можно ли на слово верить
Людям, молящимся Богу,
В церковь помнящим дорогу?
На планете, где он жил
Никому бы не простил
Ни коварства, ни обмана,
Ему даже было странно
В третий раз здесь повстречать
Павла, «как там величать
По отцу? Ага, Степанович,
Загляну к ним после на ночь,
Чтоб понять, какой был прок
От беседы? Мне урок
Будет, если он обманет.
Но ему не сладко станет».

        ***
Паша шёл судьбу ругая,
Почему она такая?
Полагал, что жизнь удалась,
Поднатужиться осталось
Капельку, ещё чуть-чуть,
Оборвался жизни путь.
И утешить нечем горе,
Спать улёгся в ржаном поле.
Снится мчится кобылица,
А под ней ковыль пылится,
Степь, да степь вокруг одна
И дорога не видна.
Он вот-вот её догонит…
Колокольчик будто звонит –
Не успел, жаль, оседлать,
Как не хочется вставать!

Возвратился утром рано,
Выпил водки полстакана,
Инвентарь в сарай сложил
И супруге доложил,
Как он с гномом повстречался,
Что поход не так удался,
Все алмазы ей отдал –
Ровно столько, сколько взял.
«Почему принёс так мало?» –
Жена морщась вопрошала –
«Это ж только до зимы
Бедствовать не будем мы.
Что, не знаешь наши нужды
Иль мои заботы чужды?
Притащил мне три щепотки,
Ой, помру я без щекотки!
Видеть больше не охота,
Запирай иди ворота,
Но с обратной стороны –
У тебя, Паш, нет жены.
Ну зачем ты мне такой
С непутёвой головой?».
Впрочем быстро отошла,
Почему была с ним зла?
Муж израненный, контужен
И такой Вельмире нужен:
«Побеседуем попозже!»,
Кончила как можно строже,
Чтобы был всегда на взводе –
Баба по своей природе,
Как в оркестре дирижёр,
Если муж не так хитёр,
А ведь он её не бьёт
И «за воротник не льёт,
Да и чувствует, что любит».
Но сама его погубит.

        ***
Гном под вечер был в их доме,
Никого там кошки кроме,
Спящей на сухой соломе,
В комнате не повстречал.
В конце суток на исходе
Спрятался в пустом комоде,
В нём его не видно вроде,
Там хозяев поджидал.
Ужин разогрела Веля,
Вместе с мужем кашу ели
С жареною колбасой,
Да поговорить успели,
Перед тем как на покой.
Паша её слушал еле,
Думая о женском теле,
И не очень понимал
Бесконечный сериал.
А она, допив компот,
Вымолвила «Идиот!».

В этом с гномом есть согласье,
Паше далеко до Васи,
Брата сводного его.
Тычет пальцем: «Ты того!
Худо наше положение,
Никакого уважения
У меня отныне нет.
Давай спать,  гаси-ка свет».
Но продолжила в кровати,
Купленной недавно, кстати,
Неприятный монолог:
«Как ты справиться не смог
С  карликом в холме под сводом,
С этим щупленьким уродом?
Не хотел добром отдать,
Надо было силой взять,
Пусть не всё, так половину,
Чо изображал мужчину?
У него ведь есть запасы,
Зря точили вы с ним лясы,
Объяснил бы, так как надо:
«На Руси делиться надо!»
Если здесь давно живёт,
Значит правильно поймёт.
Говоришь, была там тьма?
Паша, нет в тебе ума!».

«Веля, может  он волшебник?» –
Молвил Паша – «я учебник
В  сельской школе изучал,
Там гном даже колдовал,
Зелья разные варил,
Заклинанья говорил.
Точно, думаю, колдун!».
«Ещё скажешь, Бог Перун!» –
Возмутилась вновь жена,
Как всегда права она:
«Ну хватил ты через край,
Сказки на ночь не читай!
Даже он не гуманоид,
Умом просто превосходит.
Я его тебе займу
И сама с тобой  пойду» –
Больше спорить не хотела,
Засыпать ему велела.

Гном затылок стал чесать,
С бабой трудно совладать,
Их без «гномика» боится,
Он забыл им накуриться:
«Я к себе сейчас вернусь,
С мыслями там соберусь
Надо хорошо подумать,
Чтоб надёжно и без шума».
Возвратился он в  пещеру,
Подобрать для Паши меру
И немедля предпринять.
Много сам не сможет взять
Коль работать лишь лопатой,
Так притащат экскаватор,
Могут и скалу взорвать,
Холм сумеют раскопать,
Как не жалко парня, всё же
С ним поступит он построже.

         ***
Рано утром шлёт донос:
«П. Ланьской домой принёс,
Десять камушков граната
За подкладкою халата,
Изумрудов штук пятнадцать,
Диамантов чуть не двадцать.
Полагаю, что алмазы
Были взяты прямо с базы,
Где находится артель,
Ибо у него есть цель –
Навредить народу вроде».
Адрес: «Наркомат.  Ягоде».
Вместо подписи под ним,
Было слово «аноним»,
Ведь в стране, где нету Бога,
Патриотов слишком много.

Взяли очень быстро Пашу,
Славилась Держава наша
Зоркостью ОГПУ,
Им известно, что к чему.
Пострадал не за алмазы,
Его вычислили сразу.
Присудила «тройка» вышку,
Виноват был видно слишком,
Да ещё белобандит,
Выстрелом в упор убит.
Плакала о нём вдова,
Поняла, что не права
Была в отношеньи Павла,
Если б чуть предполагала,
Что возможен сей исход,
Отвратила б его от
Искушения богатства,
Пострадал за тунеядство
Или что-то в этом роде:
«Чтоб аукнулось Ягоде!».
Только не прошло и года,
Как тот стал «врагом народа».

         ***
Вскоре родился Иван,
В детстве он был хулиган,
Повзрослел, отца не зная,
Но слыхал легенды края,
Как отец от стариков,
И читал, что П. Бажов
В книги поместил и сказы
Про копытце и алмазы.
К той скале Иван не ходит.
Её все теперь обходят –
Там с войны закрытой зоне
Не пускают посторонних,
Охраняются запасы
Взрывчатых боеприпасов.
Есть поблизости и стрельбище,
Там бывает видно зрелище,
Как разят снаряды танки,
А их рваные останки
Отправляются потом
На завод в металлолом.
Гном спокоен за колючкой,
Ваня ходит за получкой,
Что дают на руднике
От него невдалеке.
Не так много получает,
Но на жизнь вполне хватает
И другие не богаче –
Раздражало бы иначе.

Там где холм всегда  туман,
То оптический обман –
Словно шапкой–невидимкой
Он укрыт от взглядов дымкой.
Превращён карьер в болото,
Потому и неохота
Часовым туда ходить,
Да и нечего там бдить.
Может быть и впредь так жили,
Но потом рудник закрыли,
Без работы стал завод,
Заперт на замок проход.

Дома целый день Иван,
Давит кожаный диван.
Тяжело сидеть без дела,
Вскоре это надоело.
Думать стал, как дальше быть,
Чем свою семью кормить,
Свой уже растёт сынишка,
Но приносит в дом не лишко.
Ходит в месяц раз на биржу:
«Как я всех Вас ненавижу!» –
Даже раз он заорал,
Только зря он глотку драл.

Телевизор смотрит Ваня,
Отдыхая после бани –
Одна радость в стране «Раша»,
Рядом сын играет Паша,
В честь отца его назвал,
Хоть при жизни не застал.
А с экрана голова
Говорит в эфир слова:
«Дорогие россияне!
Мы, евреи и славяне,
И татары, и мордва
Дружно жить должны всегда!
Чтоб Россия процветала,
Жизнь прекрасная настала,
Чтоб в душе была весна!»…
Ваня крикнул: «Пошёл на..!».
Словно то была беседа:
«Уточню после обеда!» –
Сказать адрес обещал,
Он  заведомо уж знал,
Что потом всё хуже будет:
«Слышать муторно как нудят,
Будто детское кино,
Столько лет и всё «должно»…
Чтоб сказал, что делать должен
Сам, так больно осторожен.
Как легко о всём болтать,
Ни за что не отвечать!».

В то же самое с ним время
Ожидал гном с Водолея
Поручений на весь год,
По ТВ сигнала ждёт:
Та же голова вещает,
Гном иначе понимает.
Губа, как клавиатура
Двуязычная, не дура!
Для прикрытия слова –
Кнопки те же,  смысла два.
Вот и не узнал Иван,
Что «Всем, всем!» разослан план
Демонтажа коммунизма,
Хочется капитализма…
Для реформ второго тура
Есть повсюду агентура,
А над ними  резидент.
Нет, нет, нет – не Президент!
Поднимай гораздо выше,
И понятно, что не крыши.
Его гном в глаза не знает,
Лишь команды получает,
От себя депеши шлёт,
За три месяца отчёт,
Ясно, что без бух. баланса,
Без зарплаты и аванса,
Без актива и пассива,
Там совсем иное чтиво.

Изучает настроение
У простого населения,
Стойко терпит или ждёт,
Когда лучший день придёт,
Про проблемы сообщает,
Чем закончатся не знает.
Может в них нужны поправки:
«Запросите срочно справки,
И нужны ль они вообще,
Вдруг они не стоящи?».
Интерес есть к молодёжи –
Чем на пращуров похожи,
Может в них другой комплект
Неизвестных прежде черт?

Как у большинства здоровье,
Лечат ли от белокровия,
Потому как недалече
Заразили речку Теча –
Слышал ниже на Урале
Раньше кое-что взорвали,
Где Озёрск, Челябинск – 40,
Неизвестный многим город,
Вот и от болезней крови
Наступает нездоровие.
Про болезней провокации
От всеобщей вакцинации ,
Пользу в ней теперь находят,
Принудительно проводят,
Но за редким исключением
Для элиты населения,
Ибо в их кругу все знают,
Что бывает, заражают.
Зато стадо здоровее –
Жизнь гораздо веселее.

Гном теперь и социолог,
Политолог, венеролог –
Это даже не смешно,
Знать ему теперь должно:
Сколько курева сжигают,
Много ль водки потребляют,
Молодёжные мотивы,
Всем ли есть презервативы?
Коротко, но обо всём
Сообщает Центру гном.
Он хоть и номенклатура,
Знает, есть кандидатура,
Чтоб занять под холмом место
И работать его вместо.

        ***
Из созвездья корабли
Долетают до Земли
В эту зону только ночью,
Гном ждёт, не смыкая очи,
Приземления гостей,
И себе от них вестей.
Дозаправку совершают,
Старых роботов меняют,
Производят техосмотр –
Оснащён по полной порт.
Всё, что надо забирают
И с рассветом улетают.
Но с посадкой на Луне.
Там на задней стороне
База есть,  где обитают
Кто за Солнцем наблюдает,
Как волнуется светило –
Сильное свеченье было,
Выбросило квантов много,
На Земле все молят Бога,
Чтоб заранее простил,
Когда боль терпеть нет сил.

Гном чувствует, что скоро тут
Богатства местные найдут.
Вот-вот и сыну Паши Ване
Сидеть наскучит на диване –
Замечен в этих был местах»,
Он сокрушался: «Ах, ах, ах!».
Но что же всё-таки поделать,
Своё-то дело надо делать?
А, впрочем, есть  инспектор Женя
И не по правилам движения.
В налоговой конторе он,
Почти как Печкин почтальон.
Всем извещения разносит,
Тем, на кого ему доносят.

На службе он чуть не до ночи,
И часто не хватает мочи,
Чтоб на работе не заснуть.
Ему и надо лишь чуть-чуть,
Чтоб выполнить на сто процентов
План и по сбору алиментов,
Нерастаможенных ботинок,
А также  разных  недоимок,
И много, что ещё вестимо.
Иначе пролетает мимо,
Не только кассы, а ещё
Подставят ногу, не плечо.
Евгений далеко не крайний
В от центра удалённом крае,
Большое гном ему подспорье:
«Дай Бог пособнику здоровья!»,
Других помощников хватает,
С поличным за руку хватает.
Воздалось по заслугам им –
Все носят  званье «Гражданин».
Гном, не завидует «другим»,
Он принуждённый аноним.
Бывает, Женю искушают,
Те, кто закон переступают.
Их много, целая плеяда
Согласных, что делиться надо.
А он ведь тоже человек
И трудно накопить на век
С одной лишь маленькой зарплаты,
Нет  у него большой  лопаты.
Весь инструмент – инструкция,
Бог в помощь и коррупция.
Согласен с совестью своей,
Умеет жить среди людей.

           ***
Пока я здесь об этом ведал,
С семьёю Ваня пообедал,
Вслух адрес ящику назвал,
Куда послать пообещал,
В экран в сердцах перчатку кинул,
И дом решительно покинул.
Он долго размышлять не стал,
С собой лопату только взял
И за советом к дяде Васе
В полдень пришёл, в четвёртом часе.
Отец хоть с братом не общался,
Но раз по пьяни проболтался,
Когда они встречались в доме,
То кое-что сказал о гноме.

Хоть дядя Вася старый был,
Но разговор тот не забыл.
А более всего запомнил,
Как Паша лилипута гномил
И выражался, чуть не матом,
Но шопотом и перед братом,
И баба вроде рядом была,
Она его тогда хвалила,
Ведь он принёс ей горсть алмазов,
Предстал с достоинствами разом.
Пил Ваня с дядей до утра,
Пока не понял: «В путь пора!»,
Присел недолго на дорогу
И даже помолился Богу.
Пошёл без всякой подготовки,
Ему не занимать сноровки,
Когда чего-нибудь охота
И интересная работа.
Но в жизни многое без рифмы
И знать не надо логарифмы,
Чтобы  предвидеть результат,
Как плакать будет батин брат –
Лишь в зоне заступил за столб,
Как пуля прострелила лоб.

         ***
Убийство Вани гном увидел,
Всегда злодейство ненавидел,
Считал, что сам творит добро,
Хоть скуп дарить был серебро
И диаманты на халяву –
Ведь не приносит злато славу,
Даже не радует успех,
Что вынужден скрывать от всех.
После увиденной им смерти
Саше приснились даже черти,
И, оказалось, не к добру,
Он сам услышал поутру,
По громкой связи объявили,
Что базу здесь совсем закрыли,
Уже началось  сокращение
В стране всего вооружения.
И слышно, что идут работы,
Как-будто в поисках чего-то.

Вот уже видно буровую,
Очень высокую такую.
Установили у скалы,
Проделали вглубь три дыры –
Так миномётчики стреляют,
Когда цель «вилкой» окружают:
«Там недолёт, вот перелёт,
Правее чуть, ещё вперёд…»
Не счесть керн сколько поднимали,
А нужных проб так не достали,
Хоть непрерывно дни и ночи
Возились у неё рабочие.
Дошло, что толку нет сверлить
И поиск надо прекратить.
Там, где карьер, бурить не стали,
А, если б воду откачали,
То обнаружили б завод,
Ведь тот кто ищет, тот найдёт.
На все вопросы дан ответ –
Промышленных запасов нет
И в обозримые здесь годы
Нет смысла в добыче породы.

К тому же в Арктике на шельфе
Открыли в недрах пласты нефти.
«Маржа» там  много больше ждёт,
А это место не уйдёт.
Хоть и все признаки нашли,
Параметры не подошли,
Когда инвесторы придут,
Копать пошире будут тут.
Зовётся эта инновация
Мудрёно очень – «консервация».
Одна осталась лишь напасть,
Алмазы продолжают красть,
Ведь, что компании немного,
То для кого-то очень много,
Если иметь ввиду его
Счастливого и одного.

Чтобы пресечь поползновения,
Назвали: «Частное владение»,
И рисковать не стоит зря,
Есть уголовная статья.
А кроме письменных запретов
Наняли в штат авторитетов
Из местных шустрых «пацанов»,
Сын Вани Паша был таков.
Как папа в детстве хулиганил,
Поэтому служил в охране,
Ходить туда было не лень,
Да и работа через день.
Как уже видим в наше время
Там те, кому трудиться бремя.
Увидел личный интерес,
Ну, и естественно, не без
Заботы о своей особе,
Жить не намерен на пособие,
Что старикам потом дают
Взамен за безвозмездный труд.
Охота, было б чтоб получше,
Добавить надобно к получке.
Пусть думают, что он чудак
И вкалывать готов за так.
Такое проявил он рвение.
Что босс заметил вдохновение –
Назначил  Пашу самым главным,
Стал промысел ему желанным.

          ***
А ведь не верила мать в сына,
Что выйдет из него мужчина,
Достоинств было незаметно,
Про кои говорить корректно.
Хотя уж в юные года
Трусы, усы и борода
Взгляд привлекали женский цепко,
Влюбляться рано начал крепко.
И делал много предложений,
Но без серьёзных отношений.
Мечтал он с детства стать пиратом,
Им подражал, ругаясь матом,
Так дрался, что желали все
Быть «на нейтральной полосе».
Пример для подражанья даже
Нашёл в известном персонаже.
То Роберт был Бартоломью,
Создал пиратскую семью
Из тех, кто жить готов на воле,
А где свобода, как не в море?
Он грабил на его просторах,
Держал сухим на судне порох.
Испытывал всегда кураж,
Когда ходил на абордаж.
Бесстрашный в рукопашной схватке,
Одна рука всегда в перчатке,
А справа без кости по локоть,
Разил противника крюк – коготь.
Взгляд на наживу устремлён.
«На свете только раз живём,
Так смысла нет бояться смерти,
В удачу нашу братья верьте
Ведь в жизни только тем везёт,
Кто долю большую берёт!» –
Так вдохновлял команду он,
Когда ревел на море шторм.

Корабль был взят в жестокой схватке,
Установил свои порядки,
Монарху объявил войну
И проклял навсегда страну,
Которая всего лишила,
Надежду в лучшее убила.
Пути другому не бывать,
Как богатеев убивать.
Ему ничью не надо милость,
Сам установит справедливость.
Их парусник большая шхуна
С названьем пафосным «Фортуна»,
Вперёд надуты паруса,
Воткнулись мачты в небеса,
И день и ночь в морском дозоре,
Как волки рыщут на просторе.
Пока по курсу ветер веет,
Болтается петля на рее,
Только другого корабля,
Что мчит под флагом короля.

Вот жертву видят спозаранку,
Попасться могут на приманку,
Поскольку близко вражий флот,
Но им не страшен даже чёрт.
Пьянит свобода, радость в лицах,
Так значит, помнит их столица!
Оставят след они заметный,
Им наплевать, что он запретный.
Душа ликует и по;т,
«Фортуна» галсами плывёт.
Судьбе навстречу, прямо к цели,
Корма противника в прицеле.
Ядро под корень косит мачту,
На сей раз выстрел был удачный.
Бартоломью влезает первым,
Крюком он действует на нервы,
Бок рассекает острым когтем
И в поддых бьёт култышкой – локтем.
Взбирается команда с ним,
Занятье только для мужчин.
Пронзают шпагами, ножами,
Бьют без оружья кулаками,
Кто убегает быстро, вслед
Сражает навзничь пистолет.
Был рейд на этот раз успешен –
Нажива есть и враг повержен,
А кто погиб, тем нету горя,
От всех надёжно спрячет море.
И как всегда, всем по заслугам
Добыча делится по кругу.
Крысятничать там станут вряд –
Семейный ведь у них подряд!»

         ***
Такая жуткая картина
Висела в комнате у сына.
Мечтал и сам повелевать,
Шпаною местной управлять.
Упорствовал не без причины –
Ведь это идеал мужчины.
Не раз пыталась Пашу мать,
Как человека воспитать.
Просила: «Ты меня уважь,
Забудь сынок про эту блажь,
Не к счастью та ведёт дорога,
Сверни с неё, хоть ради Бога!
Когда с людьми сам будешь добрый,
К тебе применят те же нормы,
Не надо ждать, что станут мстить,
Намного легче ведь простить».

А Паша ей: «Мать, ты отстала,
Отца то, что не удержала?
Ему побольше бы умения,
Не застрелили б как оленя.
А чем тебе плохи пираты?
Я даже Понтию Пилату
Мог бы сказать, как на духу,
Что сочиняют чепуху
Про их жестокие злодейства,
Ведь  это, мама, лицедейство!
Они по крайней мере честны
И все их «подвиги» известны,
Прилюдно даже не лукавят,
А прямо говорят, что грабят.
У них весомей будет плата –
На кону жизнь, а не зарплата
И отношения понятней,
Живут поскольку по понятиям.
Госслужащий,  в сравненьи с ними,
Свои намеренья благими
Пытается изобразить,
При этом будет гадить, льстить
И воровать без всякой меры,
Могу назвать тебе примеры.
Перечислять и дня не хватит,
Сидят не только на зарплате,
Так и хотят ещё маржу,
Хоть точно сколько не скажу.
А взяток чтоб не замечать,
Подарки разрешили брать
Ценой три тысячи рублей –
Почти треть пенсии твоей,
Коль дело так пойдёт и далее,
То кражи будут впредь едва ли.
Всё будет строго по инструкции
И нету никакой коррупции,
И не известно с чем борьба?
Эх, мне б подобная судьба!
У них доходы в сотни раз
Побольше будут, чем у нас.
Пираты грабят богачей,
А эти, если половчей,
То из казны ещё крадут,
Всё мало платят им за труд.
Для них нет строгого закона,
Осудят, так и то условно,
Да и срок давности такой,
Что можно не терять покой,
К тому ж досье у них на всех,
Что гарантирует успех,
А, если что, амнистия,
Завидна очень миссия.

        ***
Попросила как-то мать
Сына ёлку в зоне взять,
Скоро будет Новый год
Сестра с внуками придёт
Ей поздравить надо тоже,
Одной скучно сидеть всё же.
Паша дома не бывает,
Часто с девками гуляет
И ночует на работе.
На прошедшей лишь субботе
Попроведать заходил,
Раз заботу проявил.
«И на том ему спасибо» –
Себе шепчет мама, либо
Будет вековать одна
Безутешная вдова.

В лес собрался в воскресение,
В Иисусов День рождения,
Только не по нашей дате,
И не верит Паша, кстати,
Даже в Дедушку Мороза,
Ни к чему все эти грёзы
Про Снегурочку–девицу,
Не из тех, чтоб ей дивиться,
Санта Клауса и гнома –
Только в книжке видел дома.
Есть приемлемый обычай,
Чтят который для приличия,
Это день Благодарения,
Когда с чувством вдохновения
Янки кушают индюшек,
Продлевая жизнь для хрюшек,
Господа благодаря,
Что прожили год не зря.
Отмечают урожай,
А под ним всё понимай:
И успешную охоту,
И не пыльную работу,
Капитала умножение,
Если жулик, то везение,
Веселится каждый дом.
Но индейки-то причём?

Паша тоже был не прочь
Птичку скушать в эту ночь,
Только где – не мог придумать
Неприветлива фортуна,
Как была с Бартоломью,
Даже не завёл семью.
Надо к ней себя готовить,
Это будет много стоить.
Что-то не видать охраны,
Мужики наверно пьяны,
Вот так каждый выходной,
Как дежурство не со мной.
Только не найти их лучше,
Хоть в других местах есть круче.
Мало стали здесь платить
И зимой, что сторожить?» –
Думал Паша понимая,
Что у многих жизнь такая.
Вот он подошёл к карьеру,
Чтобы снять сначала меру –
Лишнее зачем таскать,
Не в квартире ж отрубать.
Осмотрел напротив горку,
Там нашёл, что надо, ёлку,
С шишками на ней большими
И иголками густыми.
Даже детство своё вспомнил,
Как встречали с мамой скромно
Без подарков Новый год,
В этот раз его что ждёт?
Верить просто в счастье глупо,
Если жить, как мама, тупо.

Вдруг послышался щелчок,
Появился старичок,
Да ещё в наряде гнома,
Но не видно рядом дома:
«Интересно, он откуда?
Здесь деревья только всюду,
Кажется несёт корзину
С чем-то в ней наполовину».
Дед прохаживался стрёмно,
Паша стал следить укромно,
Подозрительно уж очень,
Дымка застилала очи.
Снял дед с шишками корзину,
Паша подкрался за спину
А тот что-то поднимает
И украдкою бросает.
Паша старика окрикнул,
Глянул внутрь и аж воскликнул:
«Кажется ты мне попался!
Я недаром в лес подался,
Церемониться не стану,
Вызову сейчас охрану!
Признавайся, будет поздно,
Говорю тебе серьёзно.
Что внутри?» – дед не сознался:
«К детям вот пойти собрался,
Шишек им набрал, милок,
Их раздам, как выйдет срок,
Видишь, что хожу в наряде,
Сам ведь был ребёнком, дядя!».

Паша глубже руку сунул,
Вынул камни, снег с них сдунул:
«Ха! Так это же алмазы!
Что ж ты не признался сразу?
Сам копаешь иль нашёл,
А ведь красть не хорошо!
Знаешь, что могу я сделать,
Не сейчас? Пойдём обедать».
Паша меж тем рассуждает:
«Ведь никто про то не знает,
Дед не может проболтаться,
Раз приходится скрываться.
Ну, а если вправду гном,
Что же делать с ним потом?
Столько лет хранил секрет,
Видно очень хитрый дед.

Поспособствую я чуду,
«Крышею» отныне буду.
Бизнес пресекать не стану,
Если что, его достану.
Пусть и далее копает,
Только, чур, не забывает,
Что у нас делиться надо,
Не то будет хуже гада.
Ладно, вместе поедим,
А потом договорим».
Он в подсобном помещении
Сделал гному предложение,
Говорит: «Какой мне прок
Сдать тебя? Плати оброк,
Каждый месяц два стакана,
Чтобы только без обмана.
Где искать, теперь я знаю,
Руки-ноги обломаю.
Будь ты, хоть, Иван Сусанин
Или инопланетянин,
Сам себе копать не будешь.
Что сказал тебе я, чуешь?».

Не притронувшись к еде,
Гном спросил лишь только: «Где
Мы с тобой встречаться станем,
Не попасться чтоб охране?»
Паша лоб свой почесал,
Про условности сказал:
«Жди в четвёртую среду,
Ровно в семь к скале приду.
Только как махну рукой,
Сразу встретимся с тобой.
Повторяю, каждый месяц» –
Будет Пашин клад увесист.
Был мужик безумно рад,
Купит наконец мандат
Областного депутата,
Не нужна ему лопата –
От неё в семье несчастья,
Надо пробираться к власти.
В лесу ёлочку срубил,
Родной маме подарил.
Теперь будет ежегодно
Делать Богу, что угодно
В дни, когда его Рождение
И за всё Благодарение.

Он по новому зажил,
Виски с джином только пил,
В городе коттедж построил
И богато обустроил.
Про друзей забыл нарочно,
Далеко оставив в прошлом
Девушек каких любил,
Всем долги свои простил.
Только жадность обуяла –
Гном приносит очень мало,
Хоть и строго по контракту
В установленную дату.
Пусть завидуют «утруски» –
Он отныне «новый русский»,
Состоялся как мужчина!
Но забыл: закон есть дрына,
Как отец его и дед,
Прока от ошибок нет.
Себя переоценил –
Друг из зависти убил.
От камней одно несчастье,
Кончилась на нём династия.

         ***
Не раз задумывался гном:
«Зачем порядок в чужой дом
Иной, чем у землян, приносим,
Всё это им не нужно вовсе.
Они  готовы убивать
За золото, чтоб почивать,
Не создавая, и не строить
Самим, а только бы присвоить,
Что на поверхности лежит
Или другим принадлежит.
Порок в России главный – жадность,
Здесь одним всё, а прочим малость.
И главный бич известен тут,
Что по своим всё раздают.
Ну как могла из-за стекляшки
Вдруг оборваться жизнь у Пашки,
Было которому не лень
Ходить сюда хоть каждый день?!
А чем другие будут лучше,
Чьи думы только о получке?
Как насекомые живут:
Едят, плодятся, счастья ждут.
Быть может им милее хаос,
Чтоб плыть, куда несёт их парус
По воле ветра среди волн,
Не в силах удержать свой чёлн.

Вот и теперь в стране Россия
Опять господствует стихия,
Устроен тот, кто посильней
И жаден, хоть и не умней.
Здесь управляет дикий рынок,
Ценители купюр – картинок
Повсюду вытеснили тех,
Кто трудится вместо утех.
Закон у них как глаз моргает:
Тот виноват, другой – не знает?
Фемида не всегда слепа,
Две кости ниже черепа –
Такой должна быть их эмблема,
А впрочем, это не проблема.
Зато понятнее для тех,
Кто исповедует успех.

Найдутся правда Кампаннеллы,
Мечтающие, что Свет Белый
Изменится вдруг сам собой,
А где-то, может за горой
Или на острове средь моря,
Не будут знать все люди горя
И каждый тебе будет рад,
Хоть не родной, но всё же брат.
Коль позовёшь, придёт на помощь,
Поскольку человек не «овощ».
Признаюсь, край мне этот ведом,
Зовётся в Библии он Эдем.
Философ может заблуждался,
Он донести лишь постарался
Свои раздумья до людей,
Представив в виде новостей
От некоего Морехода,
Как тот вернувшись из похода
Гостиннику всё рассказал,
Как и Бажов – сам не видал.
Удобный выход для Томмазо –
Представить думу в виде сказа.
Ещё поведал Кампаннелла,
И говорят, весьма умело,
Как должен мир везде устроен
И город Солнца быть построен
Для всех людей и всех кровей,
Которым дом родной милей.
Там Солнцем звался их правитель,
Был с подданными как родитель,
Себя служенью отдавал
И ничего взамен не брал.
Все поступать должны попроще,
Имущество быть только общим.

Затронул даже Кампанелла
Проблему потребленья тела
И я был очень поражён,
Как рассуждал про общность жён.
Не слышал, чтобы было в моде
Такое в некотором роде.
Ну, например, у мусульман
Распутство запрещал Коран,
У христиан того подавно,
Поскольку в жизни было главно
Душу для вечности спасти,
Затем и чистоту блюсти.
А разве это не бордель,
Делить с кем попадя постель?
Хоть и не понял однозначно,
За общность тел он иль иначе.
Не прав Томмазо оказался,
С учением всё ж окарался,
У Ленина не то суждение,
С него начал своё учение,
Завёл Россию как Сусанин,
А вдруг он инопланетянин?
Куда? Об этом сам не знал,
Он лишь всего предполагал,
Что выведет страну кривая,
К скрижалиям земного Рая.

«Наверно этот Мореход
Межзвёздный совершал полёт,
А гость не понял в разговоре,
Где был он и решил, что в море
Чудесный остров навестил?» –
В сомненьи я себя спросил,
Но только жалко было денег,
Чтобы узнать где этот берег?
И книжку не хочу искать –
Могу сам сказки сочинять.
К тому ж, Томмазо Кампаннелла
Был человек не очень смелый,
И рассуждал с позиции
Засилья инквизиции.
В том крае, что он описал,
Гном свою родину узнал,
Когда достал за два червонца
Издание про город Солнца:
«Такие ж улицы прямые,
Растут деревья вековые
И яблони весь год цветут,
Дома большие там и тут.
Все следуют вождя примеру,
И заняты, но только в меру.
Потребностью считают труд,
И без сомнений, что не врут.
Всего часа четыре в день,
А после этого не лень,
Любимым спортом заниматься
И увлечениям отдасться:
Науке, чтенью, домино,
По предпочтенью – всё равно.

Там взяток вовсе не берут,
Своё скорее отдадут –
Неведома коррупция,
Другая у них функция.
Да и зачем, имея власть,
Из общей кассы деньги красть?
Мерилом всем им служит дело,
А потому вдаль смотрят смело,
Угрозы впереди не ждут,
Семьёй сплочённую живут.
Людей за долг не выселяют,
Детей в детдом не отбирают,
Тем более не продают,
И песни бодрые поют.

         ***
Я в рассужденья гнома встряну,
Но убеждать других не стану,
Что  город Солнца Аркаим
В Российском государстве был
Давно южней Магнитогорска,
Туда я ездил сам из Орска
С друзьями и по случаю,
Стоит он у излучины
Реки Большая Караганка,
А близ впадает Утяганка.
Из космоса его засняли,
Нет краше места на Урале,
Забытый к сожаленью всеми,
Вернуться надо к этой теме.
Он со времён почти Адама,
Там не видны руины храма,
Ведь не было в Иисуса веры
Три тыщи лет до новой эры.
Там много лет тому назад
Был город Солнца, город сад,
Задолго до Христа рождения
И даже есть такое мнение,
Что много позже из-за срама
Случилась с населеньем драма.
Быть может грянул гром с небес –
Куда-то ведь народ исчез?

Конечно, Аркаим не остров
И Мореход не мог там просто,
Пусть и случайно побывать
И Кампанелле передать
Подробности того, что видел
Как будто сам. Я не в обиде.
Меня одно лишь раздражает,
Когда другие представляют
Нас, русских, вроде дикарей,
Слегка отличных от зверей,
Точнее от приматов разных,
И совершенно безобразных.
Прозападным поползновениям
Нет должного сопротивления.
Зачем доказывать должны,
Что не слезали  с пальмы мы?
Культура наша их древнее,
И не глупее мы евреев,
По крайней мере, про себя
Уж точно это знаю я.
Хоть выглядим порой убого,
Когда в иного верим Бога,
Чем преклонялись наши предки,
Жаль, сведенья об этом редки –
Бог Солнца был у них тогда,
С простым названьем русским Ра.

Но староверов истребили,
Насильно всем тогда внушили,
Что идол нужен чужестранный
Заставили креститься странно
И вместе с принятым молением
Извне пришло к нам управление,
Особенно во времена Петра,
Ужасная была пора.
Как воцарилась Катерина,
И вовсе выпустили «джина».
А, чтобы русскими владеть,
Нам не положено иметь
Права, что мыслишь говорить,
Власть принародно не любить,
Как в Риме некогда рабы,
А мы твердим они не мы.
Нам не дают хранить  оружие –
Попытка явно неуклюжая
При этом объявить народу,
Что предоставили свободу.
И так живём мы до сих пор
Своим мечтам наперекор.

         ***
Зимою как-то на базаре
Помощника у Саши взяли,
За то, что торговал без «крыши»,
Там настучали видно выше,
Что хлеб с названием «лавваш»
Здесь продаёт «пацан не наш».
Бесследно и второй пропал,
А Саша так и не узнал,
Где он, что после стало с ним?
Закрыть пришлось свой магазин.
Как наступила «перестройка»
Проблем у Саши стало столько,
Что долго их перечислять
Ну, а кого на помощь взять?
И надо же тому случиться,
Что власть успела там смениться!
Не могут жить по эволюции,
Идут на смену революции,
То не народные восстания,
Но точно есть извне влияние.
Опять здесь торжествует зло,
Уж делят общее добро,
Потом вернуть его заставят,
Дай Бог, что к стенке не поставят.
Но есть известный постулат,
Что должен знать, коль виноват:
«Пока не поздно, сразу кайся,
А наперёд не зарекайся!».

И вот уже теперь он сам
Идёт к общественным местам,
Раз надо выполнять задание,
Ходить он станет с местной Аней,
Так будет меньше подозрений,
А Саша в этой части гений.
Когда нужда есть по работе,
Да и по собственной охоте,
Находят женщину себе.
Они и в Сашиной судьбе
За столько лет не раз встречались,
Воспоминания остались
О Кате более всего,
Но след он потерял её.
А Аня встречи с ним хотела,
И пользу принесёт для дела,
А чтобы было всё в порядке,
Гном изучил её повадки,
Сшил даже «тройку» под заказ,
И получилось в самый раз.
Он галстук завязал по моде,
Что отыскал в своём комоде
И чтобы был эффект при этом,
Явился к женщине с букетом.
Её в клуб местный пригласил
И не хватило Ане сил,
Чтоб предложенье отклонить –
Кого-то надобно любить.

Через час с нею гарцевал,
Битком людьми наполнен зал,
Хоть в тесноте, но не толкались,
Над его видом не смеялись.
А он меж танцами курил,
Так вдохновенье находил.
Сначала с Аней танцевал,
Руками снизу обнимал,
Плясали танго и фокстрот,
Рассказывал ей анекдот
Из тех немногих, что он знал
И зал с людьми обозревал.
Были чарльстон и вальс-бостон –
И это всё, умел что он,
Хотя устал уже скрывать,
Что он пришёл не танцевать,
А информация нужна,
Как чувствует себя страна?
Только Аня донимает –
Говорить ему мешает.
Он отвёл её в буфет,
Купил кофе и конфет,
А к ним в блюдечке мороженое,
Как ухаживать положено.
Только к чашке приложился,
Как с ним приступ приключился,
Отпросился в туалет –
Что-то долго его нет?
Куда он запропастился?
На минуту отпросился!
Сколько можно тут сидеть?
Пойти надо посмотреть».

Кавалер её уж в зале,
С женщинами «трали-вали»,
Зазвучала вдруг «ламбада»,
Саше невдомёк, как надо
Танцевать или скакать,
Может задницей вилять?
Пляшет кавалер с усами,
Близко прислонившись к даме,
Выглядит вполне прилично.
Саша думает: «Отлично!
Подойду я сзади к той
С этой, с самою большой –
Может после диалога
И узнаю очень много?».
Обращается он к ней:
«Ну-ка дама, поживей!
Я мужчина энергичный
И довольно симпатичный,
Да и Вы, признаться надо,
Тоже женщина, что надо.
Можно я Вам угожу,
Что-то на ухо скажу?
Коль откроете секрет,
Подарю я Вам браслет.
Кто у Вас сегодня правит?
Смотришь СМИ – там все лукавят,
Гласности, хоть отбавляй,
Ну, а после проверяй,
Что всего правдоподобней?
Только девушка подробней
Расскажи мне всё, что знаешь.
Мою просьбу понимаешь?» –
Саша перешёл на «ты»,
Обалдел от красоты.

«Ты давай сперва танцуй,
А не то пошлю на «…уй!» –
Молвила самонадеянно,
Даже ветерком повеяло,
Освежив прохладой Сашу:
«Знай, мол, дурень девок наших!».
Как же он не догадался,
До кого тут донимался?!
Думал он, что здесь окраина –
То ж любовница хозяина
Бриллиантовой горы,
Он же квартирант норы,
И к тому ж ещё не знает,
Впереди что ожидает.
У него аж на мгновение
Стало головокружение,
А в глазах как будто птицы
Замелькали ягодицы,
Скачут словно антилопы,
Всюду только попы,  попы…
Поспевать за ней труд тяжкий,
Саша бородой по ляжкам
Сверху до низу водил
И, похоже, возбудил –
Был как озорной мальчишка.
Говорит та: «Шалунишка!»,
Даже и не возмущалась,
А кокетливо смеялась.

Саша был уже не рад,
Как увидел Анин взгляд
Стало вдруг не по себе,
Молвил: «Ничего себе!
Ну, какой же я дурак,
Просто так попал впросак!» –
На себя уже он злился:
«Надо же, как накурился!».
Поспешил навстречу Ане,
Прояви, мол, понимание:
«Ведь не виноватый я,
Лишь одну люблю тебя!
Вёл себя я хуже шута,
Видно бес меня попутал».
Ну, а та без слова в ухо
Врезала вдруг оплеуху.
Он с этих пор ей стал чужим,
Ведь навсегда рассталась с ним.
Дошло лишь до него потом,
Что назвала ещё «козлом»!
Хотя подумал: «Очевидно,
Что слыть «козлом» и не обидно –
Так мужики зовутся всуе,
Здесь эвон сколько их танцует!»

         ***
На досуге был в кино,
В парке местном шло оно,
Там где люди всей страны
Сталиным утомлены.
Вождь в нём вместо Солнца был,
Сам народ там победил
Без участия тирана
Саше стало даже странно:
«Где там вымысел, где правда,
То ли это пропаганда,
Или творческий приём.
Будто Сталин не причём,
И возможно, что не ведал?
А за счёт чего победа?
Техника у них откуда,
Может быть какое чудо
Туда как-то занесло.
Есть такое ремесло
В сказках неправдоподобных,
Маги там чего угодно
Могут разом сотворить,
Надо только попросить,
Или лепестки развеять,
Чудо ветром и навеет.

Уж-то могут мужики,
Выбежав враз из тайги,
Палку взяв или дубину,
Даже тяжелее дрына,
Одолеть врага любого,
В той войне, ещё какого?!
Будто не были заводы
Вновь построены в те годы,
Танки фронту что давали,
Для брони сталь выплавляли,
Самолёты возводили
Те, что вражьих «асов» били.
Ну а сколько дали пушек,
Не каких-нибудь игрушек
В виде перышка «Жар-птицы»,
Что несётся из столицы
В Сочи, мир чтоб удивить –
Вот где могут утомить!».

Он сказал бы режиссёру,
Если б смог покинуть гору:
«Уважаемый N…кита!
Ели Вы всегда досыта,
Папа Ваш стихи писал,
Тот режим всё воспевал.
Не стоял он где-то сбоку,
Всяко лыко было в строку,
Заняли при власти лежбище,
Что, патриотизм прибежище?
Жили лучше всей страны,
Вы то чем утомлены?
Вам чего не доставало –
Мало славы или сала?
Жили как при коммунизме,
Что, на антисталинизме
Заработать вновь хотите?
А за правду извините».

         ***
Саша слышал, планы есть
Лишних всех людей известь,
И в особенности русских,
Победили что французских
И немецких интервентов,
Ими засланных агентов,
Ещё раньше крестоносцев.
Потому Великороссов
Есть желанье сократить,
Стоит только заразить
Жадностью всех поголовно,
А назвать её условно
Безобидным словом «рынок».
Чешет в темени затылок,
Думая: «В чём ипостась
И какая рынка связь
С после наступившим крахом,
Почему в РФ со страхом
Ждут от всех реформ невзгод?
И не любит власть народ,
Она тем же отвечает –
Миллион в год сокращает.

Своего они добились,
Люди мыслить разучились.
Пусть не все, но через годы
Остановятся заводы,
Опустеют города,
Коль всего важней еда.
И помчатся корабли
Покорителей  Земли.
А за всем происходящим
Наблюдает сверху Ящер,
Всюду видит его око
И глубоко, и далёко.
С пирамиды смотрит глаз,
Даже кажется, сквозь нас.
Это знак масонов будет,
Угнетает он и будит
В людях жадности черты.
Кажется как будто ты
На совсем чужой планете,
И в другом тысячелетии,
Обитает где Дракон» –
Продолжал раздумья гном,
Многое об этом знает
И прекрасно понимает,
Что чудесная страна
Навсегда покорена.

Непонятные персоны
Эти странные масоны.
Есть у них специалисты –
Коллаборационисты,
Всех главнее будут янки
Правят миром через банки,
Кто предпочитает бакс,
Родину всегда предаст.
Теперь символом свободы
Стали деньги, чтоб народы
Поклонялись только им,
Не задумываясь чьим
Они служат интересам,
Даже, если вдруг и бесам
Помогая царство тьмы
Подарить нам, чтобы мы
Провалились в то исчадье –
Скажут, это Бога ради.
В этом помогает доллар,
Он, как анонимный донор,
Чью больным вливают  кровь,
Чтоб принудить вновь и вновь
Только на него молиться,
Где масонов только лица.

«Впрочем, почему там око
Расположено высоко,
С долларом какая связь,
Может, означает власть?» –
Гном себе задал вопрос,
Потирая рукой нос:
«Вот уж не предполагал,
Что Дракон завоевал,
Почти всю уже планету,
Если всюду символ этот
По миру свободно ходит
И приверженцев находит?».
Саша смотрит наперёд,
Чует,  в отдалённый год
Жизнь здесь трудная настанет,
Ибо их Дракон достанет.
Мы зла не желали людям
И толкаться здесь не будем,
Пора признать свои ошибки,
С Россией просчитались шибко.
Может быть линять пора?
С Центром я свяжусь с утра.

         ***
Вот уже который год
К нам нашествие грядёт,
Отовсюду прут колонны,
Иностранцев миллионы
Заселяются сюда,
Скоро будут города
Для диаспор разных наций,
А куда от них податься?
В деревнях, лесах китайцы,
Их намного больше зайцев,
Овощи нам продают,
От отравы что растут,
Почва уж не плодородит
После них на огороде,
Они дальше уезжают,
Где селиться разрешают.
Скоро беженцы попрут,
Как пожар вновь разожгут
Где-нибудь на Украине,
Вдруг не «братья» вовсе хлынут,
А бендеровцев орда,
С целью их зашлют сюда,
В лагерях уже готовят,
Создадут для них условия.
Вновь взбунтуется «цунами»,
По соседству где-то с нами,
Понесут в Россию волны
Многочисленные чёлны
И задушат нас в объятьях
Многочисленные братья.
Уж-то власть не понимает,
Что угроза назревает?

Саша получил приказ
Сообщить прогноз тотчас –
Есть ли смысл здесь оставаться,
Лучше вовремя убраться,
Полчищ чтоб не ждать японцев,
А построить город Солнца
Где-то на другой планете –
Много их на этом свете.
Можно даже взять засланцев
Русских или иностранцев.
И он решил не рисковать,
А лилипутов лишь набрать.
Отбора способы известны,
Даст разработанные тесты
По показателю IQ (айкью) –
Читал научную статью,
Дал объявление в газете
И обратился в Интернете,
Чтоб, кто имеет низкий рост
Пришли в субботу на погост
В тот час, который указал,
А место сбора там назвал,
Чтоб не сочли за демонстрацию,
А то устроят провокацию,
Иль заберут ещё в тюрьму,
Ведь это Саше ни к чему –
Нет настоящих документов,
Поэтому боится «ментов».
А, если кто-нибудь пристанет,
То скажут, собрались, мол, память
Почтить им дорогого дяди,
Покоится который сзади.

В назначенные день и час
Сказал он честно, без прикрас
Зачем проводится сей конкурс,
Просил ответить на вопросы:
– кто обитает в водах Арктики;
– насколько холодно в Антарктике;
– что знаете про Аркаим,
какое горе было с ним
и назовите свою версию;
– ответьте как считать прогрессию;
– в воде какое тонет дерево;
– а где в таблице Менделеева
стоит урана изотоп;
– в каком столетьи жил Эзоп;
– кто Василисы домогался;
– вождём как Ленин оказался
– что есть полезного в борще;
– зачем живёте Вы вообще?
Он задавал ещё вопросы,
Они не поместились просто.
Тут появились полицаи,
Но к ним они не приставали,
Что объяснялось тоже просто –
С дубинку лилипуты ростом,
Ещё могли бы и промазать
Так опозорились бы сразу.
Да и зачем сажать их в камеру,
Коль можно снять на фотокамеру.
Он будто их не замечал,
А свой экзамен продолжал.
Но только тот чего-то стоил,
Кто сам на даче дом построил,
Что невозможно без умения,
И тем он отдал предпочтение,
Чьи созидания увидел,
Кого-то может и обидел,
Но это же не в цирке фокус,
А кастинг, как зовётся конкурс.
Набрал он десять лилипутов
С дипломами от институтов,
Хоть в Гарварде не обучались,
За счёт таланта пробивались,
Представить можете и сами,
Они ведь не сильны локтями,
Да и наверх у нас не вся кий
Пробиться без кулачной драки.
Им предоставил даже выбор –
С собой взять женщину на выбор.

Саша знает наперёд
Пост, который там займёт,
Ибо он номенклатура
И его кандидатура
Принята ареопагом,
Заседает что под флагом
Исчезающей страны.
Скоро все отселены
Будут с гибнущей планеты
Для него там есть проекты.
И хоть планов очень много,
Но придётся ладить с Богом.
На Земле уже привык,
Быть таким, яки мужик –
Для того чтоб понимать,
Приходилось щи хлебать,
Отбивную есть с салатом
И ругаться даже матом,
А когда поест, потом
Вытирать рот рукавом.
Занялся ещё любовью,
Пользу, коль даёт здоровью,
С Богом он договорится,
Багаж знаний пригодится,
Думает, что заслужил,
На Земле, поскольку жил.

        ***
Этим летом был в Кладовке,
Встретил там на остановке
Небольшого старичка,
Сашей звали, а пока
По душам поговорили,
Потом чай в вагоне пили.
Он за мною наблюдал,
Видно что-то вспоминал.
Да и я про встречу вспомнил
Много лет назад на холме.
Говорил про небылииы,
В мире что теперь творится,
Про экспансию Дракона,
Тяготения закона,
Будто не в своём уме –
Показалось вроде мне.
Только обо всём всё знает,
Впрочем, всякое бывает.
Город Солнца помянул,
Я не знал про ту страну,
Стал распрашивать подробно,
А он мне правдоподобно
Многое чего сказал,
Ну а я «на ус мотал».
Будто он с другой планеты
Прилетел далёким летом.

А мне стало вдруг завидно –
Уже видится картина,
Представляю себе ясно,
Где-то можно жить прекрасно:
«На фоне голубого неба,
Где взгляд бы остановлен не был
Стоят большие купола,
На первый взгляд колокола.
Не раздаётся только звон,
В душе звучит тревожно он.
Они дизайном впечатляют
И всех к смиренью призывают.
Там здания, как с небом слиты,
В них шёпотом звучат молитвы.
Но Господа совсем не славят,
Ведь прихожане не лукавят,
Лишь кверху устремляют взор,
Ведут прямой с ним разговор.

Он в образе Святого духа
Даёт всем наставленье в ухо,
И просит каждый день отчёт,
Поскольку всем ведёт учёт,
Как ими был на сей раз прожит,
Исправить надо что-то может?
По-доброму лишь наставляет,
Но ничего не забывает.
У Бога нету там рабов,
Он всех считает за сынов
И прихожанам всем понятен,
Для них нет в вере скрытых пятен.
А если притворяться станешь,
Его молитвой не обманешь,
Не будет Бог терпеть притворство,
Какое б не было упорство.
Там и представить даже сложно,
Как на Земле сие возможно,
Когда у церкви ставят «хаммеры»
И крестятся на телекамеры?
Как смотрит Бог на них с небес,
Когда изображают крест?
Возможно он у них другой,
К примеру, идол золотой?

А там не принято, чтоб хамы
В честь Солнца возводили храмы,
Его им не позволит славить,
Тем более, ещё лукавить.
Одну там заповедь лишь чтут,
Дающей право на мечту
О вечности за верность Богу,
Но требует с них всё же строго.
Не призывает он к холопству,
Зовётся заповедь – «Не жлобствуй!».
Она все десять заменяет,
Что православие вменяет
Блюсти на Свете своей пастве,
Чтоб оказаться в Божьем царстве –
На нижнем уровне сознания
Удобней для запоминания
И для тестирования тоже,
Чего от них желает Боже.
Не лишне будет объяснить,
О чём та заповедь гласит.

Понятно, что такое «жлобство» –
«Не плюй, как выпил из колодца»,
Оно объединяет жадность,
Презренье к людям, беспощадность
К тем, кто заведомо слабей
И, разумеется, бедней.
А чтоб доступней для познания,
Имеется обоснование:
– чужое захотят добыть,
то могут запросто убить;
– любое деянье за деньги
способен совершить, кто сбрендит ;
– за них же здесь и воровство,
и казнокрадство, кумовство,
и, вероятно, Чикатило
маньяком стал, что мало было.
Про Бога говорить не надо –
Он есть и в этом уж отрада!
Иного нет и впредь не будет,
А если кто-нибудь забудет,
На этот случай есть «чийфир»,
Не пьёшь – и покидаешь мир.
А если жить охота вечно,
То пить потребно бесконечно,
Но всё сугубо добровольно,
Поскольку всем живётся вольно.

Там нет ни ада и ни Рая,
Нет на планете жизни края,
Ну, разве в отдалённом будущем,
Так будет верно шанс ещё.
Пускай, что вечность лишь в мечте,
Страшней всего – небытие.
Геенной Бог не станет мучить,
Лишь от «чийфира» он отлучит,
Вернее от желанья пить,
Когда откажется простить,
А коли потреблять охота,
То сразу наступает рвота.
Но только плоть не умирает,
Душа в ней место оставляет –
Ведь в Космосе довольно уж
И неприкаянных есть душ.
Признаюсь – я бы был не против
Вновь поселиться в юной плоти.
Естественно, что я не ведал,
Зачем со мной ведёт беседу
И откровенно говорит,
Ужель располагал мой вид?
Хотя сам на себя пеняю,
Что тоже многим доверяю,
Особенно попутчикам,
Излить душу по случаю.

А старик всё говорил
Про края, в которых жил,
Даже вспомнил Аркаим,
Горе, что случилось с ним,
А потом мне рассказал,
Как попал он на Урал:
«Я пришелец с Водолея,
Ну, а если быть точнее,
Прилетел с планеты Чарли,
Рядом с ней звезда есть – карлик,
То светило, наше Солнце.
Возвели мы город Солнца,
Сотни тысяч лет живём,
Там мои родные, дом,
Без меня остались дети
На далёкой той планете.
Правда выросли давно,
Им похоже всё равно,
Чем сейчас я занимаюсь,
Думают, что просто маюсь.
Мы теперь совсем другие,
Даже кажется чужие,
И у Вас такой закон:
«С глаз долой – из сердца вон».

Наше Солнце гаснуть стало,
Мы планет нашли не мало,
Где могли бы дальше жить,
Развиваться и творить.
Приглянулась нам Земля,
Были здесь со мной  друзья.
Много лет Вас наблюдали,
Поселиться здесь желали
Посреди Уральских гор.
Здесь куда не кинешь взор
Реки и леса без края,
Красота кругом какая!
И надёжно за горами,
Не бушует тут цунами,
Даже землю не трясёт,
Солнце жаль не круглый год,
Но вулканов тоже нет,
Потому приоритет
Краю Вашему отдали,
Нигде лучше не видали.
Раньше часто думал я,
Что здесь Родина моя,
Очень на неё похоже,
Пусть, что не одно и тоже.
Но признаюсь, что зимой
Тянет всё-таки домой,
Не люблю, когда в мороз,
Мне охота прятать нос,
Как отсюда я отбуду,
То скучать конечно буду.

Тут и рощи, и поля,
Плодородная земля.
Если содержать умело,
То отдаче нет предела.
Вывел новый сорт «коврож»,
Впрочем, вряд ли ты поймёшь,
Как его я получаю,
Хлеб отличный выпекаю,
Продавал его на станции,
Покупали б иностранцы,
Только здесь их не бывает –
«Скорый» мимо проезжает.
Если покупал «лавваш»,
Знай, что хлебушек тот наш,
Только он с большим секретом,
Не скажу тебе об этом,
Он похож на ту лепёшку,
Так зовётся понарошку.
Раньше пчёлы здесь летали
Мёд с «коврожа» собирали,
Им «лавваш» намажешь густо,
Так вкуснее, чем капуста,
А сравнить пожалуй надо
С высшим сортом шоколада.
Он целебный даже очень,
Я лечился между прочим,
Как зимою захворал,
Через день на ноги встал,
Здесь гармонию нашёл,
Жить, признаюсь, хорошо!
Но как стали жить китайцы,
Вымерли не только зайцы,
Истребили они пчёл,
Не один на них я зол.

Главная проблема – люди,
Как живёте Вы во блуде?
Не хотите знать, где край,
А у Вас природа – Рай,
Вы же недра всё копаете,
Больше ничего не знаете.
Мы сначала ошибались,
Когда только повстречались
С первобытными  людьми
Будут, думали Людьми.
Поначалу так и было,
Нам признаюсь, даже льстило,
Что они нам подражали,
За Богов нас признавали,
А мы в назиданье им
Возвели град Аркаим.
Был похож на город Солнца,
Лошадей породы «донца»
Развели мы для людей,
Для возделанья полей.
Научили дома строить,
Быт в жилище обустроить,
А ещё ремёслам разным
И творениям прекрасным.
А потом забот не знали,
Мирно сосуществовали.

Но однажды прилетели,
Кто имел другие цели,
Тоже инопланетяне,
Но отнюдь не «марсиане».
Эти под раскаты грома
Приземлились из Дракона,
В том созведьи есть планета,
Где ждут окончанья света,
С ними нам пришлось тягаться,
Чтобы здесь обосноваться.
На Земле давно воюют,
Кто в Галактике кочует,
Будущие поселенцы.
Русские, французы, немцы,
Да и прочие народы
Через будущие годы
Уступить должны пространство
Для залётных чужестранцев.

А они уж на подходе
С тех планет, где жизнь заходит,
Ибо звёзды угасают,
Вот оттуда улетают.
Спор идёт лишь, кто быстрее,
Оказались мы слабее
И России вновь придётся
Без войны за жизнь бороться.
Счёт идёт на миллионы
Тех, кто молится Дракону,
И к тому же в США
У чудовища душа.
Различались наши цели:
Мы с землянами хотели
Дальше сосуществовать,
В меру сил Вам помогать.
Здесь легко мы находили,
Кто за интерес служили,
Их по службе продвигали,
Своевременно меняли
Это вроде инновации
Называемой ротацией.

Но людей мы не поняли,
Время только зря теряли,
Видно здесь сильнее зло,
С Вами нам не повезло.
Добро – нежное растение,
Нужно много вдохновения,
Чтобы всходы увидать,
Они будут увядать,
Если ядовита почва,
Травят же её нарочно.
Правда есть и незадача,
Многих от суда мы прячем,
Если  верно нам служили,
Держим там, где б не тужили –
Близ Мадагаскара остров,
Когда станет им не просто,
То они не умирают –
Их на двойников меняют,
А двойник обычный зомби
И о нём никто не вспомнит,
Когда смена им готова,
То уже правитель новый
Заступает к Вам на пост,
Выбор тоже очень прост,
Как его занять мы просим,
Претендента тайно возим,
Этот остров посетить –
Знают пусть где будут жить,
Чтоб не очень было страшно,
Делать то, для нас что важно,
Зиждится поскольку вера
На фундаменте примера.
А теперь ищу контакты
Пригласить к нам по контракту
Чтоб построить город Солнца,
Нет ли знающих японцев
У тебя здесь на примете?
Полетели б на ракете»,
Всего равно их всех цунами
Снова захлестнёт волнами,
Янки это сделать могут,
Если их угодно Богу,
Ведь не действует закон,
Где владыкою Дракон.

        ***
От колёс стучанья шума
Я о старике всё думал –
Мне знаком он показался,
Может быть, и обознался,
Уж-то я давным-давно
Видел именно его
Провожающим «тарелку»?
Может заключить с ним сделку,
Про алмазы расспросить.
Впрочем, не привык просить.
Не хотел его обидеть,
Только странно было видеть
Отраженье в нём эпохи,
Это ж при царе Горохе
Он в краях родных мне был,
Может что-нибудь забыл?

«Правда, что с тех лет живёшь,
Никогда что ль не помрёшь,
Уж-то даже не наскучит?
Ведь тоска должна замучить,
Что ни год – одно и то же,
Пусть другие даже рожи» –
Скрыть не мог я недоверие,
В каждом есть частица Берия.
Он порассуждать охочий,
Я ж учёный между прочим,
Знаю, что бессмертья нет,
Но поколебал ответ:
«Есть понятие «усталость»,
Снизишь напряженье малость
И работай бесконечно,
Если жить, так значит вечно,
Волшебства в том никакого,
Пьёшь «чийфир» – живёшь здорово,
Долго жить совсем не скучно,
Говорю тебе научно.
Безгранично Мироздание,
В жизни смысл один – познание,
Не имущество, не деньги,
Что у Вас теперь частенько
Заменяет честь и совесть,
А без этих качеств, кто  есть
Человек? Такой же зверь,
Это понял я теперь.

«Ты про город Аркаим
Говорил, что стало с ним?
Знаем мы о нём сегодня,
Раскажи мне поподробней» –
Снова я вопрос задал.
Саша правду не скрывал:
«Город тот давненько был,
Я в нём с основанья жил,
Лет так тысяч пять назад,
Думаешь я наугад
Говорю тебе про это?
Помню только, как-то летом
Привезли коня к воротам,
Не понятно было что там,
С ним пришли посланцев трое,
Повторилось всё как в Трое.
Но они не убивали,
Жадностью всех поражали,
Стало нечего делить
Начали друг другу мстить,
Себя сами истребили,
Выживших поработили,
После перевоспитали,
Генный код переписали,
Вывели людей породу
Служащих чужому роду.

Их потомки той же масти,
Так и тянутся до власти
И, хотя Вы не просили,
Вдоволь их сейчас в России.
Всех Вас то же ожидает,
Жадность в каждом приживает.
С ними лишь вступил в  контакт,
Тотчас происходит акт
Занесения заразы,
Признаков не видно сразу,
Надо до того начать
Спецлучами облучать.
Разработан телевизор,
Эффективней, чем провизор,
Что пилюли продаёт,
В доме он и круглый год
Делает свою работу,
Заменить способен роту».

Возразил ему на это:
«Вы ж своих марионеток
Здесь на должности сажаете,
После нами управляете?
Ну и в чём скажите разница,
Ведь они не только дразнятся?
И попробуй отличи,
Тут марионетки чьи –
Ваши или же Дракона,
Всё равно ведь вне закона»,
Жалко стало дома отчего.
Но он объяснил доходчиво:
«Ты не рассуждай наивно,
Это, чтобы Вам противно
Было дальше всё терпеть,
До того как умереть.
Так от жадности лечили,
Стойкость думали привили –
Борются ж врачи с инфекцией,
С помощью её инъекции.

Я конечно не мессия,
Только кажется Россия
Мне как голая скала,
Мачехой всегда была,
Коренным её народам
Всяким господам в угоду
Беспринципных и рвачей,
Тех, кто в жизни половчей.
Здесь без должного ухода,
Не получится народа.
Даже на Мадагаскаре
Как у Вас не воровали,
Много раз я там бывал,
Но такого не видал.
От тебя я не скрываю –
Скоро Землю покидаю,
Хочешь, я по знакомству
В дальний путь тебя возьму?
Подобру даю совет –
Оставаться смысла нет
И не лишне пожелать –
Надо жить, не выживать.
Твой покой я не нарушу,
И себя спасёшь, и душу».

Время мне отвёл немного
Собираться в путь – дорогу.
Был в глубоком я раздумье,
Старый даже и не кум мне,
Я его совсем не знаю,
Хоть уже и доверяю.
Трудно жизнь переменить,
Надо всё ж повременить.
Дело общее ещё
Следовало б взять в расчёт,
Не похож я на японца,
Чтобы строить город Солнца
И растить вдали «коврожь»
Тоже выбор не пригож.

         ***
Мы расстались на неделю,
Все сомнения проверю,
Чтоб решение принять,
Ведь всегда мечтал летать,
Даже в юности читал
«Крылья Родины» журнал.
Зрение жаль подкачало,
Строчек сверху видел мало.
Потому наверно мне,
Хочется летать во сне
И не раз виденья были,
Обретал в которых крылья.
Ошибиться не боясь,
Углядел похоже связь,
Меж помянутым Мугаем
От дедов родным мне краем,
А теперь уж и Кладовки ,
Где схожу на остановке
И, конечно Аркаимом,
НЛО летит там мимо,
По орбите наш вокзал,
А в конце Мадагаскар,
Ибо дальше океан
И садиться негде там.

Чтоб исключить все вариации,
Я рассчитал и корреляцию
Рассеянья на карте точек,
Она ноль – девять (0,9), между прочим
И это не считая сотых,
Уверен, кроется здесь что-то!
Статистикой я занимался,
Поэтому и догадался.
Похоже, очень вероятно –
Туда летали и обратно,
Ведь сведущим понятно всем,
Что очень значимо ноль – семь (0,7)
И даже меньше, как не странно,
Когда совсем немного данных.
Себя они ведут расчётливо –
В полёте экономят топливо,
Наверно много берут груза
Не отклоняются от курса,
А держат ориентировку,
Не сомневаюсь, на Кладовку.
Мадагаскар там с цифрой пять,
Хотел ещё бы угадать,
Где остров списанных агентов?
На север думаю наверно
Он удалён от точки пять,
Чтоб было по пути летать,
Поставил наугад я шесть,
А вдруг и в самом деле есть?

          ***
Рискую чем, коль соглашусь,
Оставлю на погибель Русь?
Она и так обречена,
Пять лет, как умерла жена,
И сын живёт с семьёй отдельно,
А жизнь, увы, не беспредельна
И не известно, что ждёт там,
Где Бог наш обитает сам.
А если мою душу примет,
Как буду ладить я с другими,
Кто получил входной билет
За взнос – таким отказа  нет.
Один почётный прихожанин,
Молился напоказ с друзьями,
Как ходят в гости на тусовку,
Скрывая ото всех уловку.

Таким я Е.Б.Н. представил,
Он приторно крестился в Храме
Как ездил в Иерусалим,
Где Гроб Господний посетил,
Ещё в двухтысячном году.
Я даже думал упаду,
Его поскольку ненавидел,
Лишь только сцену там увидел –
На юбилее Рождества
Он кавалером стал Христа,
А я надеялся гром грянет,
Возмездие за всё настанет,
Разверзнется под ним земля,
Поскольку думал – так нельзя
Людей обманывать и кара
Ему положена не даром:
– за то, что изменил присяге,
клянясь стране на красном стяге;
– за девяносто третий год;
– за то, что обокрал народ;
– за бойню мерзкую в Чечне;
– за унижение в войне;
– за снос «ипатьевского» дома
и за Отечества погрома;
– посмел без всякого стыда
награду получить тогда,
а главное, по крайней мере,
поколебал меня он в вере.

Как Бог у Гроба своего
В тот раз не покарал его?
Когда ж он кавалером ордена,
Ещё и Гроба стал Господнего,
Так, значит, он авторитет
И у него приоритет,
Чтоб в Рай попасть передо мною,
А я там ничего не стою.
Ещё окажется, что нам
Различный доступ к чудесам,
Ведь даже на Земле известно,
Что без чудес не интересно.
Но если там царит неравенство,
Так это мне совсем не нравится.
Туда я, если попаду,
То вдруг в саду его найду,
Как вместе будем мы гулять?
Я с ним не стал бы даже с…ать
При жизни, оказавшись в поле,
По собственной, понятно, воле.

Конечно же, не в нём причина,
Что у меня сейчас кручина,
А в том, что в Рае без вины
Не может быть моей жены –
Она ведь с детства не крещёная,
Поскольку вера запрещённая
Фактически тогда была,
Хоть честно жизнь всю прожила.
Сомненье гложет, что не чисто,
Когда вход честным атеистам
Закрыт в Рай – это их судьба,
Сознательная иногда,
А чаще потому, что веру
Принять нам трудно без примеру.
Но разве заслужили муки,
Чьи персты не сжимали руки,
Изображая Богу крест
С молитвою «Христос воскрес!»?
За что совать их души в пекло,
Коль не хотели они блекло
Жить на Земле, не прозябать,
Творить, а не существовать?
Надеюсь Бог всё ж справедливый
И право даст таким на выбор,
Когда исчезнут в этом мире –
Волной свободной стать в эфире,
Мерцать там вроде голограммы,
Где, без сомнения, все равны.
А в Рае и без нас уместятся
Те, кто с попами вместе крестятся.

          ***
А может хватит колебаться?
Попробую с женой связаться,
Быть может совершу открытие,
Когда произойдёт событие
И наконец-то я узнаю,
Искать её где, кроме Рая?
Вдруг, если приютил эфир,
То там потусторонний мир
И я туда убыть желаю,
Но не сейчас – я засыпаю.
На связь с ней хорошо настроился,
Писал стихи – так я готовился,
Смотрел внимательно на фото,
Из жизни с милой вспомнил что-то,
На диске слушал её голос,
Припомнил даже запах волос,
По-моему душистым мылом
Она в тот раз их утром мыла,
Когда её впервые нюхал
Тогда шептала мне на ухо,
Скорей всего, что про любовь,
Как вспоминаю это вновь,
Хотя дать знак можно и молча
Без обниманий крепких ночью.

Включил чуть слышно «Вальс цветов»,
На связь уж выйти был готов.
Дремал, но сон мне всё не снился
И даже ангел не явился,
Проникнуть к ней не мог никак,
А предо мною только мрак.
Как в небе выплыла Луна
Явилась кажется жена,
Без узнаваемых примет –
Один лишь только силуэт.
По моему была грустна,
О чём-то думала она.
Услышал я, в кровати лёжа:
«Как без меня живёшь Серёжа,
Неужто так и не женился?
Я думала, что вновь влюбился,
Ведь у мужчин на женщин голод
И в том числе, кто уж не молод.
Но я б тебя не осуждала,
Если бы об этом и узнала,
Другого мне не надо кроме,
Лишь бы любовь ты нашу помнил».
Как мне ей верность доказать?
Во сне я начал вспоминать
Слова, что прежде говорил,
Когда действительно любил,
Хоть на признания был скуп,
Но не скрывал, что однолюб,
Стихи не раз ей посвящал,
В честь даже песню написал.
В последний раз я в день влюблённых
Больной ей пел уж в феврале,
Зрачками глаз тьмой воспалённых,
Смотрел на фото на стене,
Где с нею мы ещё до свадьбы,
Что думала она, узнать бы?

Припомнилось мне даже кстати –
Гуляли с Люсею на Гати,
К ней ехать в сторону Тагила,
Свиданье проходило мило.
В тот день был праздник Металлурга,
Я притворялся в роли друга,
Хотя потом уж не скрывал,
Что с нетерпением желал –
Была до ЗАГСа неприступна,
А нынче может скажут: «Глупо».
Я с ней потом проблем не знал,
Поэтому не ревновал.
И вот, когда уж крепко спал,
Во сне ту песню напевал,
Куплет в ней каждый про любовь,
Я повторял их вновь и вновь.
Смолкла лишь куплетов гамма,
Засияла голограмма –
Вижу будто бы живую
Я Людмилу молодую,
Смотрит на меня оттуда
И сверкают отовсюду
Отражения Луны –
Ореол вокруг жены,
Отблески такие были
От рассеянной там пыли.
В Космосе её не мало –
Комет много пролетало,
Может это лучший мир,
Где мерцающий эфир?
Там в  пылинках лишь материя,
Остальное всё энергия,
А она источник жизни
В вечности и без коллизии,
И делить там нечего,
Что в нём человечьего?

Я представил, если там
Будет много голограмм –
Разве это пустота,
Коль такая красота!
Музыка б ещё играла,
Чтобы чувства волновала.
Ну, а звуки тоже волны,
Так возможности огромны,
Чтобы им и зазвучать,
Значит можно танцевать?
Но жена дала мне знать,
Не спеши мол умирать,
Ждать ей не такая мука,
Что полезней буду внукам:
«Всё решай, конечно, сам,
Но нужнее будешь там,
То есть на своей Земле».
Хоть на ней и мрачно мне,
Только знаю – на планете
Есть быть за кого в ответе.
Вскоре свет погас Луны,
Все сомненья решены,
Я к реалиям вернулся
Сразу, только как проснулся.
К Саше всё ж приду на встречу,
Но отказом я отвечу –
Разные у нас дороги
И причина тут не в Боге.

          ***
В назначенные день и час
Я встретился в последний раз
Условности согласно нашей,
Чтоб навсегда проститься с Сащей –
Такое принял сам решение,
Когда все рассмотрел сомнения.
К скале он прибыл не один,
Стояли лилипуты с ним,
Уже одетые в скафандры,
Мне роль досталась там Кассандры.
Но я их не пугал опасностью,
А лишь проникся сопричастностью
Возможно к важному событию –
Неведанных миров открытия,
Как провожали Магеллана,
Не зная таинств океана.

Был Саша необыкновенным,
Заметил я в нём перемены –
Во взгляде появилась Святость
И не скрываемая радость,
Что превзошёл намного всех,
Он предвкушал уже успех.
Наверно были основания,
Заметил даже я сияние,
Чем-то похожее на нимб,
Не понял, что случилось с ним
И, если б не были знакомы,
Предположил, что он с иконы.
Он по теории бессмертный,
Но есть в нём человека черты,
Похожая на нашу плоть –
Какой же из него Господь?
Он убедил, что много может,
Сомнение однако гложет,
Но я ж не стану убивать,
Чтоб его смертность доказать,
Ведь Иисус живой, похоже,
Не убедил, что Бог он тоже,
Даже апостол оказался,
Который в этом сомневался.
Меня лететь он не упрашивал,
Хоть мысль такую и вынашивал,
Всё понял, глядя мне в глаза,
Что уговоры будут зря.
Сказал лишь только, что: «Напрасно,
Ведь перспектива здесь ужасна».
Но не догадывался он,
Что вечности открыл закон
И дом мой вовсе не Земля,
А там, Вселенная где вся!
Потом, когда сам захочу,
К нему волною прилечу,
Готовит пусть на случай плоть,
Коль близок к нему сам Господь.
Но не надолго – на побывку,
Чтоб провести оперативку,
А плоть другому уступлю
И в дальний Космос полечу –
Когда пространство бесконечно,
То смена впечатлений вечна,
Тем более, уверен я –
Сосуд везде есть для меня.

«Тарелка» прилетела скоро,
Начали лилипуты споры
В каких внутри сидеть каютах,
Чтоб было каждому уютно,
Не обойдётся без работы,
Найдутся прочие заботы,
Раз предстоит далёкий путь,
Захочется и отдохнуть.
К тому ж собою женщин взяли,
А там возможны  трали-вали,
Начнут друг друга навещать,
Конфликты будут возникать –
На женщин не найдёшь управы,
Хоть тыщу раз они не правы.
Пока же странники галдели
Мы с Сашей на пеньке сидели,
Чтоб напоследок обсудить,
Как дальше врозь мы будем жить.

В земле вдруг что-то прогремело
И на глазах скала осела,
Сползла засохшая ковыль,
Взлетела вверх густая пыль,
А я непроизвольно вздрогнул,
Настолько грохот был огромный.
Но Саша всё мне объяснил –
Скрывать уж тайну нету сил,
Разрушено, что там находится,
Потом все быстро успокоятся –
Коли секретов больше нет,
Забудут через пару лет.
Обнялись мы, расцеловались
И напоследок попрощались.
Махнул ему я вслед рукой
И он закрыл люк за собой.
Взревели двигатели громко,
Я пожелал, чтобы поломка
Их не застигла по пути
И крикнул: «Доброго пути!».
Стоял от них поодаль я,
Горела от огня земля
И сыпались струёй алмазы,
Сгореть, что не успели сразу,
А я ничуть не удивился –
Эксперимент лишь подтвердился.
Но их не стал я подбирать,
За это время смог понять,
Что клады не приносят счастье,
От всех богатств одни несчастья.
Пускай их местные копают,
Скала им больше не мешает,
Но вряд ли это им дадут,
Хозяева ведь есть уж тут.

«Тарелка» резко в небо взмыла,
А там Луна уже светила,
Я ещё долго вслед глядел,
Сказать жаль Саше не успел,
Что почитать, конечно буду,
Хоть от скалы оставил груду
Пустой породы и камней,
И невдомёк всем, что под ней.
Не слышно уж который день
Как бьёт копытом здесь олень.



21 октября 2014 г.