С ветвей свисают блёсткие вуали

С ветвей свисают блёсткие вуали, в прозрачный лёд закована река.   

И снежные расстеливает шали седой зимы незримая рука.


Снежинки невесомы и беспечны, запорошили тропы и пути.

Они все, как одна – шестиконечны, но двух из них похожих не найти.


Так говорят и этому я верю. Что только не насмотришься зимой?

И ведь не только люди, даже звери приходят в изумление, порой.


Один медведь чудес её не видит. В своей берлоге лапищу сосёт.

Но Дед Мороз мохнатых не обидит. Он никому замёрзнуть не даёт.


Все при мехах, и зайцы и лисицы – неплохо приодет лесной народ,

С охотником готовый поделиться, если ему навстречу попадёт.


Так что поделать... всякое бывает. Никто тебя не тронет, если сыт.

Вот белка – мышь. Сидит, не убегает. Знать, собственным хвостом не дорожит.


А детвора-то! Вот кому забава. Уж в ход пошли и лыжи, и коньки.

И снежная стоит с метлою Баба; морковка – носик, глазки – угольки.


Весёлые и шустрые снежинки сугробы атакуют с вышины.

Ребячьи крики, звонкие, как льдинки, то тут, то там отчётливо слышны.


Им, сорванцам, на месте не сидится. Несутся в санках с горки ледяной.

От ветра раскрасневшиеся лица и уж не дозовёшься их домой.


У них ведь то одно, а то – другое. Играть в снежки, валяться на снегу,

Иль так с крутой горушки мчать гурьбою, как я уже давненько не могу.


А у других на валенках «снегурки». Они на лёд бегут вперегонки.

И провожают детские фигурки завидующим взглядом старики.


Те, кто постарше, лыжи примеряют. Сейчас они по склону заскользят.

А эти, глядь, из проруби тягают, аж до смерти, напуганных ершат...


Писать про зиму можно бесконечно. Бодрит воображение она.

Есть у неё и минусы, конечно, - перечислять их можно допоздна.


Ведь я бы мог о вьюгах и метелях студёную поэму написать...

Но вы бы все тогда окоченели и не смогли стихи мои читать.


Нет. Обойдёмся солнечным морозцем, скрипучим свежевыпавшим снежком,

Под стопку водки с перцем анекдотцем, и только что написанным стишком.