Наша берёзка

Сегодня целый час ходил вокруг "нашей"берёзки под окном, общипывал жёлтые листья, покуда доставала рука. Пусть, думаю, покрасуется ещё несколько дней в летнем сарафане.
Почему "нашей"?
Лет десять назад какая-то сволочь, - нет других слов, - сломала походя совсем молоденькую берёзку, посаженную под моими окнами и только-только раскинувшую несколько косичек-веточек вокруг бойкого центрального побега.
Кто-то взял и надломил этот побег. Не отломил, а именно, садистски надломил, оставив его полу-жить, полу-умирать.
Лето стояло жаркое, дожди не спешили напоить зелёную землю, и шансов выжить у берёзки было совсем немного.
Мы, - сын и я, - увидели это только вечером, когда вернулись с велосипедной прогулки.
- Вот сволочи, - сказал сын.
- Да, - сказал я. - кто-то позабавился.
Ужин не лез в горло. Как-то неуютно было в душе, несмотря на прекрасно прожитый день. Казалось, что кто-то невидимый всё время шепчет на ухо гадости. Сын поглядывал на меня и тоже плохо ел. Жена ничего не могла понять и удивлённо спрашивала, не заболели ли мы. Нет, мы не заболели.
Наконец, я поднялся и сказал сыну: "Пойдём".
Мы взяли рулон синей изоляционной ленты, кусок толстой рейки, топор и пошли к берёзке. Жена всё так же удивлённо смотрела из окна.
Мы выправили сломанную берёзку, закрепили на месте слома лангетку из щепки, обмотали всё это лентой. А для страховки от ветра аккуратно вбили рядом колышек и прочно привязали к нему ствол. Потом напоили корни двумя вёдрами воды.
- Теперь будет жить, - довольно сказал сын.
Я промолчал.
Через пару недель надломленный стволик умер.
Осталась его часть ниже надлома с двумя весёлыми раскудрявыми боковыми веточками.
Вот уже прошло с десяток лет, уже и моего сына нет на этом свете. А берёзка - жива: две верхние боковые деточки-веточки так бурно росли и радовались жизни, что теперь это уже не просто берёзка, а красивые берёзовые близняшки на одном стволе, полные детей и внуков. Место погибшего стволика между ними совсем заросло корой и уже не огорчает красоту жизни.
Каждый день, проходя мимо, я глажу многоглазые веточки, здравствуюсь от сына и от себя, говорю о любви к ней.
А она ласково молчит и растёт.