Он видел свой последний день...

Он видел свой последний день,
Что мягким бархатом впустил его в объятья.
Средь вереницы слов и средь забывчивых людей
Рассвет с едва краснеющею гладью
Казался сном из ласковых лучей.
Вдохнув весь воздух синевы небесной,
Он видел, как взлетает стая журавлей,
И напевая голосисто свои песни,
Она прошла сквозь облачную тень.
Летят они, безмолвно и смиренно,
Как призраки, парящие во тьме,
Пред ними же, взлетая вихрем смелым
Песок прибрежный следует заре.
В тот миг, как весь мир его исчезнет,
Вселенная возжаждет одного:
Чтоб устремил он взгляды свои в бездну,
И бездна устремилась бы в него.
Он кинулся в нее, был страхом ослепленный,
И пустота с оскалом злобным ощетинилась в ответ,
Но, пропустив через себя, покоем озаренный,
Он все постиг и был ее дыханием согрет.
И на пороге уходящей тьмы и поглощающего света
Исчез последний ненависти след.
Озорным, заливистым, небренным
Звучал едва лишь уловимый смех.
Закат, кровавым светом накрывая землю,
Смеется уже много тысяч лет.
День исчезает без надежды новой встречи,
Приходит час забвению и грезам.
Своей ладонью ночь погасит тихо свечи,
 И по щекам стекут небесным градом звезды.
А в землю, где начнет он тлеть мгновенно
Однажды кто-то закопает семя.
Он станет частью дерева, его листвой,
И птица сядет на ветвях и вкусит древа плод.
И полетит он с птицей той над утренней росой
Туда, где вновь рождается восход.