Италия. Стучите нам, ребята...

  В средневековых кварталах  итальянских  городов почти на всех административных зданиях сохранились такие вот отверстия в стенах для писем населения.

  В основном,  для доносов.

  Стучите, мол, нам,  ребята  –  а мы поможем Всевышнему наказать указанный вами порок.

  Таким образом итальянцев, да и других западных европейцев веками приучали к тому, что их прегрешения не останутся безнаказанными. Что, естественно, имело определённое воспитательное значение.

  Конечно, такая фискальная система требовала, как минимум, грамотности преобладающей части населения и оперативной, причём, справедливой реакции власти.
   
  Опять-таки, пословицы-правила типа: "Доносчику первый кнут" в Европе хождения не имели.

  Вполне возможно, что хвалённая европейская честность была воспитана именно  тотальной системой  доносительства. Видимо, в большинстве случаев власти проводили объективное расследование  и за ложные доносы наказывали (найти лжеца труда не составляло).

  Мне несколько раз приходилось читать в рассказах о быте современных немцев строки о том, что они не станут делать замечаний подозрительному соседу, а прямиком сообщат в полицию.

  И, возвращаясь к "европейской честности". В той же Италии нас несколько раз пытались нахально обсчитать. Например, в этом милом  римском кафе на  пьяцца ди Петра, фасад которого читатель видит на фото.

  Дал молодому элегантному кассиру 50 евро,  покупая два "эспрессо". Цена может колебаться в таком кафе (при самообслуживании) от одного до трёх евро максимум.
А этот деловар даёт мне чек и тридцать пять евро сдачи, как будто я в каком-нибудь культовом кафе вроде венецианского "Лавена".

  Естественно, спрашиваю его,  что это за "итальянская бухгалтерия" (есть такой официальный термин мошеннической бухгалтерии).

  Он мне: "Сори, сори",  забирает у меня сдачу, что-то считает на калькуляторе, опять "сори, сори" и выдаёт пачкой новую сдачу. Жена снаружи уже нервничает, поэтому кладу сдачу в пустой карман и протягиваю чек "командующему" кофеваркой с  внешностью барона, как минимум.

  Беру две чашечки с крохотными порциями прекрасного кофе, выхожу к жене, и мы садимся за столик.

  Теперь можно надеть очки и рассмотреть, что же зашифровано в длинном чеке.

  В нём многократно повторяется столбиком цифра два. Но сколько бы она не повторялась, в итоге всё равно та же двойка.

  Выгребаю из кармана сдачу – там тридцать евро бумажками и куча маленьких центиков. Как говорится от двух – до пяти на общую сумму в десять центов.

  Допиваю кофе и иду разбираться. Опять "сори, сори" и калькулятор. Говорю ему, какой калькулятор – отними от пятидесяти два и полученную арифметику отдай мне!

  Подошли  ещё несколько работников этого же кафе, стали прислушиваться и приглядываться.

  Мой кассир говорит:

 -Два евро – это одна порция, а ты брал две.

 -А почему в чеке пробито два, а не четыре, если так, – отвечаю. - И почему ты мне дал сдачу всего тридцать евро. И ещё десять центов зачем-то – я  чаевых не беру.

  Тут один из подошедших работников молча открыл кассу и вернул мне сорок восемь евро, метнув при этом уничтожающий взгляд на "барона" с кофеварки.

  В полной тишине я вышел из кафе. Впрочем, уже на улице  услышал из кафе звук, очень похожий на затрещину.

  Так, что, как видите – либо "стук", либо затрещина как средства воспитания…