крик

На деревьях горит пожар. Перрон
Окропили свинцового неба слёзы.
Сижу за столом ни в кого не влюблён,
Лишь в себя углублён и гонимый пером,
Ощущаю полёт и себя королём,
Целый день напролёт восхищён октябрём,
И спасибо, мой Бог, что меня уберёг,
От рутинных дорог серой прозы.

Я глуп и наивен. С того полагал,
Что смогу излечить махом ваш балаган,
И сердец холода. Я бежал в никуда,
Получая удар, я страдаю от ран,
Просыпаюсь с утра, настигает хандра,
Свищут злобой ветра, там за ширмой окна,
Где плывут облака, ожидая антракт,
То есть ночи.

Кричу, что есть мочи, до одури, слёз,
И бесит надменность та, в гоноре звёзд,
С которой взирают с небес и вопрос,
Что задал всерьёз им, насмешкой оброс,
Хоть был он наивен и дьявольски прост,
Ответу внимая, смотрел в чёрный холст,
Когда-то с надеждой мальчишка.

На деревьях горит пожар. Перрон
Окропили свинцового неба слёзы,
Отмылся до блеска душевный притон,
И в унисон сему пришли морозы.

Октябрь - повод погрустить,
Точнее, повод доброй грусти.
Прежде, чем в душу запустить
Кого-то,
Попрошу: "Разуйся".