Он груб, циничен и бессердечен...

Он груб, циничен и бессердечен… Не то, что вовсе бесчеловечен,
Но вот огонь, по идее, вечный, в нем больше все-таки не горит.
Он не наивен и не беспечен. Печальным прошлым он искалечен,
Такое, знаешь, врачи не лечат. И это сердце - теперь гранит…

И неужели ты правда веришь в то, что приручишь такого зверя,
И для тебя он откроет двери во все каморки своей души?
Попробуй, если ты жаждешь зрелищ. Ведь он прошел через сотни стрельбищ,
Его гранит ты не перемелешь. А, впрочем, пробуй - потом решишь.

Быть может, правда, наивной лаской его заставишь поверить в сказку,
Он станет добрым и безопасным, и исцелится от старых ран.
Мир черно-белый раскрасит краской, сомненья выбросит и опаски…
Но только этот исход прекрасный - лишь твой наивный самообман.

Да я была на твоем же месте, пыталась тоже - раз этак двести -
Его заставить забыть о мести, разбить на крошки его гранит.
И тоже думала - будем вместе, и холод будет нам неуместен,
Забыв о гордости и о чести, к нему тянулась я как магнит…

Не получилось. Не отогрела. Во мне он видел одно лишь тело,
А я старалась - пусть неумело - коснуться сердца, что за броней.
Раз ты так хочешь - то действуй смело, не буду лезть - это ваше дело,
Тебе желаю лишь выйти целой - не стать гранитною с ним самой.

А если станет тебе с ним плохо, ты приходи и не жди подвоха,
Когда увидишь, что безнадега, то не стесняйся - поговорим.
Налью вина, чтоб прошла тревога, и мы обсудим твою дорогу.
И помолчим про него немного, пуская в форточку серый дым…