Посвящение тому, кто понимает, о чём я

А именно - Хведору, моему бессменному товарищу и попутчику, поэту и коту.



Мы, Осаждённые, смотрим на выцветший день.
За грязными стёклами разметались
Кровавые листья. В последней беде
Последнего тесного года
Свернулись мы в вяжущей темноте,
И давимся горькой, последней свободой.

В общительно-жирном воздухе гвалт,
Лязг клавиш и ручек погрызенных шорохи.
Ты лучше меня понимаешь: устать -
То же, что заживо быть похороненным.

А там, за городом, стынут дожди,
Носятся грузные фуры, оскалившись;
Ластится чуждая, светлая жизнь
К травам. А мы - замерзаем в осаде
Последнего года.
Нас сцапают - не спастись,
Нас похоронят, засыпав бумагами,
В могиле небратской. Я так устал быть!
Скажи, куда деться от этой усталости?

Не вырваться нам, не уйти в леса,
Не ночевать в глазницах распахнутых
Зданий кирпичных. Нам ночевать,
Бодрствуя, не отрываясь от памяти
В склепах бумажных. Нам не уйти,
Нам - лишь терпения неподъёмные,
Чёрные, чёрные таскать кресты,
Носить их кругами по маленьким комнатам.

Я говорил тут, мол, выход есть:
Можно над мусоркой вытряхнуть голову,
Пойти на заводы, колючую жесть
Банок консервных злобно ворочать;
Или достроить холодный дом,
Яблоки есть, песни насвистывать.

Но слишком тесен несносный год,
Смотрю за окно - и не вижу выхода.


Это осада, не выбраться, не пережить -
Точка. Разве что в ров мутный броситься,
Булькать там, в этой дремучей грязи...
Но хорошо хоть не в одиночестве.