Не опубл. по прих редактора... 3

Не опубликовано по прихоти редактора… /3

Два характера – одна судьба

«Ребёнок – это зеркало нравственной жизни родителей.

…Наиценнейшая нравственная черта хороших родителей, которая передаётся детям без особых усилий, - это душевная доброта матери и отца, умение делать добро людям.

…Добро и зло открываются перед ребёнком уже в том, каким тоном обращается отец к матери, какие чувства передают его взгляды, жесты».
                (В.А.Сухомлинский)

Разными бывают жизни людей, разными бывают характеры. Но всегда едины в своём значении правда ли, ложь, добро, зло. Люди могут ошибаться, познавать радости и печали, но в конечном итоге жизни побеждает в них одно: добро или зло.

Если основа жизни добро, то не может оно касаться только одного человека. Оно согревает всех, кто соприкасается с ним по жизни. И наоборот, если зло – суть поступков человека, - то оно оборачивается злом и для общества, для тех, с кем общаешься, рядом работаешь, живёшь.

Никак нельзя назвать добром то, во что превратили жизнь своей семьи супруги Панкратовы. Душную атмосферу зла сотворили они вокруг себя и своих близких.
Уже сейчас в глазах пятнадцатилетней Светланы равнодушие, нелюдимость, страх. Почему, кто виновен в том? Супруги обвиняют друг друга.

Любовь Александровна о муже: - Пьёт, скандалит, воспитывает в детях ненависть ко мне, матери.

Павел Максимович, со своей стороны, тоже не остаётся в долгу: это она, с его слов, не уделяет внимания детям, придирается к ним, не занимается хозяйством…

Что ж ожидает детей, которые вырастают в таких обстоятельствах? Вспоминаю разговор с дочерью Панкратовых в августе:
- Светлана, что ты рассчитываешь делать дальше? Пойдёшь в девятый класс?
- Нет, поеду поступать в училище.
- Куда именно?
- Недавно отвезла документы в Бердянское профтехучилище. Хочу стать газоэлектросварщиком.
- Продолжать дело отца? Это по его совету?
- Нет. Он хотел, чтоб я продолжала учиться в школе.
- Тебе нравится эта профессия?
- Да. И понравилось в училище, когда побывала там. Пора вставать на ноги… - неожиданно закончила она разговор.

Редкий, согласитесь, выбор профессии для девчонки. Теперь она таки обучается в том училище. Как видим, самостоятельно выбирает своё будущее.

Когда два года тому назад родители разводились, Светлана захотела остаться с отцом. Шестилетнего Серёжу суд оставил с матерью. Но скоро и он перешёл жить к отцу.

Мать уверяет: - Дети там, где сила. Где материальное обеспечение. Отец пугает детей, иногда балует  денежными тратами. Дочери купил золотые часы, серёжки…  Даже у сына замечаю умение приспосабливаться…  - не без волнения отмечает она. Так и мается до сих пор мальчишка: то у отца поживёт, то у матери.

Любовь Александровна ещё летом обошла все инстанции: - Помогите забрать сына!
- Так он же не хочет идти к Вам! – отвечают ей в прокуратуре, в поссовете. – А мы не можем каждый вечер водить его за ручку…

И снова, раз за разом, звонит она, просит помощи, жалуется на мужа: - Он настраивает против меня мальчика, примите какие-то меры. – А мер всё нет. Потому что, когда ведётся разговор в прокуратуре или других инстанциях, Павел Максимович отвечает: - А он не идёт, потому что не хочет.

…Что тут посоветовать людям? Они и сами понимают всё не хуже других: судьба мальчика в их собственных руках.  Светлана встаёт на самостоятельный путь, не будет касаться этих семейных распрей. А сын – рядом, свидетель всех ссор, скандалов. И наблюдая такое неуважительное отношение друг к другу родителей – станет ли в дальнейшем уважать их, любить?  Простит ли в период  зрелости украденное детство?  Почему-то об этом не задумываются взрослые, суетливо занятые меркантильными спорами и жалобами…

Решается судьба их ребёнка, а они ведут разговоры о кастрюлях, тряпках, огородах… Павел Максимович упёрто повторяет: - Она сама, такая-разэдакая, бросила детей, ушла в общежитие. – Хотя жена временно переселялась туда - в поисках спасения от его кулаков.

Никто не в силах привести к ладу личные дела Панкратовых. Это только в их власти. И не помешало бы им обратить самое серьёзное внимание на то, что через какое-то время уже может быть поздно. Порочное влияние недобрых взаимоотношений в семье может настолько укрепиться в детях, что никакое общественное участие уже не сможет привить им веру в добро, справедливость, правду.

Можно ли надеяться на развитие людей морально чистых там, где ежедневно взрослые оскорбляют друг друга? Они сами скрывают правду, и дети уже умеют делать то же самое.

- Светлана, отец бьёт маму? – помню, спросила тогда я у девочки.
- Не знаю… - ответила она нерешительно. – В последнее время – нет, - ответила, чуть помолчав. Отец семейства уверял: - Она обманывает, – (о жене). - Пальцем не трогаю. – А хозяйка говорит иное: - Каждый раз, как приходит пьяный, да и трезвый тоже, – и не устаёт повторять его угрозы, которые неприятно даже слушать. Так кто же прав? Кто говорит правду?

Повзрослев, когда-то дети сами ответят на эти вопросы, а сегодня можно лишь надеяться, что это будет действительно так, и что дети поймут, где правда и кто прав из родителей. И что в их сердцах пробудится обыкновенное человеческое сожаление, сочувствие к матери, сопереживание её страданиям.

…Немало бед познала эта пара за 16 лет совместной жизни.  Они долго мотались из города в город, из села в село, из одного жилища в другое.  Поэтому и теперь, когда построили собственный дом, в нём поражает убогость обстановки, беспорядок, грязь…

Им бы благородно вместе обговорить вопрос – как быть с сыном, чтоб рос в нормальной обстановке, а они берут криком  - кто кого больше обвинит, обидит, ущемит. И мается мальчик меж двух огней, и что творится в его детской душе, - кто это знает? Или – реально хочет знать? А они не хотят понять главного, что в таких условиях ребёнок вообще может ощутить себя и одиноким, и бездомным, - так тоже бывает.

Справедливо мнение одной из соседок этого семейства, депутата поссовета Л.И.Пановой: - Отец воспитывает в детях неуважение, нелюбовь к матери. И не подозревает, что тем самым подрывает собственный авторитет в их глазах. И что со временем эта нелюбовь обернётся против него самого, или общества в целом, в котором этим детям жить. Хорошо, если дети пойдут верным путём, а если оступятся? Кто тогда будет виноват? А ребятишки уже на грани разочарования в справедливости, правде, позитивных перемен в их жизни. Света в последние годы стала плохо учиться, её уже трудно уговорить убрать за собой. Между ними с матерью, не трудно заметить, есть отчуждённость, непонимание.

Вот и выходит: два человека, два характера, а судьба их одна – незавидная, не счастливая. Этот вывод напрашивается сам. В этой суетности люди тратят здоровье, нервы, время, убивают всё самое лучшее в своих сердцах и сердцах своих детей, и совершенно не видят, что есть другая жизнь – интересная, обогащающая чем-то полезным, нужным, плодотворным.

Они уже несколько лет не проводят вместе отпуска, не выезжают на море, не ходят в кино. Ни разу не отправили девочку отдохнуть в пионерский лагерь. Не замечают красоты самой жизни, и мир своих детей очертили узким кругом домашних неурядиц.

И, судя по всему, нет даже серьёзных причин у этих людей на развод, разделы, взаимообвинения. Просто, столкнулись  два характера-кременя – тяжёлые, негибкие, упёртые, -  и никто не хочет понять другого, уступить.

Снова напомню слова В.А.Сухомлинского, характеризующие подобную ситуацию в семье: «Жизнь подтверждает убеждённость в том, что когда маленькому ребёнку не удаётся вернуть веру в добро и справедливость, он никогда не может почувствовать человека в себе, испытать чувство собственного достоинства. В подростковом возрасте такой воспитанник становится озлобленным, для него нет в жизни ничего святого, возвышенного…»

Но, похоже, этих родителей не страшит такое будущее их детей. Они не склонны поддерживать их, обогащать чем-то их разум, чувства, волю. Наоборот, уже в этом, неустойчивом, подростковом  возрасте они обкрадывают будущее своих ребятишек. И всё это – в угоду собственному эгоизму. (О чём тоже писал великий педагог: «наибольшее зло – это эгоизм, индивидуализм отдельных родителей».  Да, не вредно бы для многих наших взрослых современников организовать курсы на темы «как быть ответственным отцом», или хорошей матерью…)

…На днях состоялся повторный суд, который решал: с кем быть Сергею? Шёл он три часа, поскольку судья пытался и разобраться в причинах, и, по возможности, примирить супругов, и т.д.

В итоге решил – оставить мальчика с матерью. А наблюдая процесс суда, я поняла, что хозяин семьи, Павел Максимович Панкратов, и до сих пор не понимает всей серьёзности семейных обстоятельств. И относится к жизни, как к игре. А когда речь зашла о том, что, пытаясь удержать сына, он чрезмерно балует его подарками, он откровенно смеялся. Глумясь над словами и жены, и судьи, и свидетелей. Видимо, получая удовольствие от своего «могущества» в данной ситуации.

Но скажем прямо – «могущество»-то призрачное, зыбкое, и скорее всего, очень не долгосрочное. Повзрослев, дети не раз многое переоценят, переосмыслят, увидят под иным углом зрения. И, быть может, многое не простят именно тому, кто, не задумываясь, коверкал чужие жизни. Жизни самых близких своих людей.
И вообще, во время разбора дела в суде у меня сложилось впечатление, что чужим людям – судьям, прокурору, свидетелям, - судьба ребёнка была дороже, чем его собственным родителям. Горькое такое вот впечатление. Почти парадоксальное? Да, но реальное…
Валентина Лефтерова.
Осень-1976г.
____________________________

От автора:

Статья не просто была не опубликована. Она не была даже читана редактором. Он – отстранился, устранился, и стал лепетать что-то о сложности темы. Хотя сам лично направлял меня в это семейство, подсказывал, с кем из общественности посетить их, и так далее. Теперь же мнение его изменилось. После того, как я затратила уйму времени на разбирательства, на обдумывание темы, посещение суда, написание самого материала…  А он уклоняется: зачем это печатать?

А зачем ты заставил меня терять время? Использовать свою творческую энергетику? Или она в твоих глазах не имеет никакой цены?

Я, конечно, зная жалкий характер редактора и его должностную зависимость от «кого-то», быстро поняла, что на меня просто перевели стрелки: нужно было остановить женщину, которая жаловалась, била во все колокола, тогда как никто не хотел вмешиваться. Помогать, решать вопрос. Им это удалось: после общения со мной, моя героиня  перестала стучаться во многие кабинеты, рассчитывая, что уж редакция разберётся, поможет…

Кстати, назначенная мне в помощницы «от общественности» женщина сразу умыла руки, не пожелав со мною даже посещать это семейство (которое проживало довольно  далеко от центра, в южной части посёлка, куда вовсе не ходили автобусы).  – У меня есть своя семья, - сказала мне она, - и свои заботы, ответственность. Так что я туда не пойду, личное время тратить не буду. – Так всё и «завязалось» на мне.

Более того, понимая, что в свои двадцать пять лет я вовсе не имею права судить кого-то в столь сложной ситуации, - я и так, при написании материала, как могла смягчала ситуацию, и специально решила опираться на корифея педагогики Сухомлинского, вовремя сообразив, что моя задача – не решить конфликт (это сделают компетентные органы), а именно - поставить проблему, заострить её так же, как заостряет её сама жизнь.

Но Гог-й и здесь проявил никчемность своей натуры, трусость. Поскольку его перестали «дёргать» по данному вопросу, прямых указаний «печатать!» нет, то зачем и публиковать? Но более всего, конечно, меня задело понимание того, что у него – изначально – уже было все предрешено, ещё когда он давал мне это неоднозначное задание.

Что ж, ничего в этой жизни не проходит бесследно, как написал поэт, потому и эта моя работа не была совсем уж бесполезна: как минимум, я обретала опыт – и подхода к материалу, и понимания сложнейших жизненных ситуаций, и просто познания изнанки нашей, во многом полированной тогда, реальности.

А как решилась судьба этого семейства в дальнейшем – не знаю. Когда-то давно, встречая хозяйку семейства, интересовалась, она что-то рассказывала. Но с тех пор «много воды утекло», я давно не проживаю в тех местах, не осведомлена.
12.10.2014.