Перевод китайской и японской поэзии

О Юля III (Третья), о Терция!
Свой перевод Вам посвящаю от всего сердца я.

Леонид, паразит,
И к тому же нахал,
Подчистую всех муз
И Парнас обокрал.

                Небольшое вступление

     Трудность перевода китайской поэзии – в своеобразии переводимого языка. Красота, очарование и прелесть древних китайских стихов зависит от выбора  тонов (их четыре в современном языке, а в древнем, по мнению языковедов, больше), от подбора иероглифов. Стихотворение должно быть музыкальным на слух и симметричным на вид. Кроме того, вся древнекитайская поэзия неотделима от истории. И, конечно же, китайский язык очень богат рифмами. В русском языке нет ни тонов, ни иероглифов, нет никакой связи с историй Китая. При переводе возникают теоретически непреодолимые трудности. Выход – в поиске точных рифм, насыщении перевода аллитерациями и ассонансами. Ни в коем случае нельзя переводить, как это часто делалось, белыми стихами.
     Переводы японских стихов сделаны по английскому тексту, помещенному в «Антологии мировой поэзии», составленной Марком ван Дореном. В антологии японская поэзия приведена фактически в виде подстрочника.
    

How Goes the Night?

How goes the night?
Midnight has still to come.
Down in the court the torch is blazing bright;
I hear far off the throbbing of the drum.

How goes the night?
The night is not yet gone.
I hear the trumpets blowing on the height;
The torch is paling in the coming dawn.

How goes the night?
The night is past and done.
The torch is smoking in the morning light,
The dragon banner floating in the sun. 

Translated from the Shi King,
by Helen Waddell

    Как ночь проходит

Как ночь проходит, если кто-нибудь не спит?
Жду полночь, но пока что рано.
Факел у дома ярко горит;
Вдали я слышу бой барабана.

Как все-таки уходит ночь?
Она пока что не ушла.
Звук труб с холмов несется прочь;
Факел бледнеет и заря светла.

Как все-таки уходит ночь?
Заря уже с ней смело бьется.
Факел дымит, гореть ему невмочь.
Знамя с драконом в небе вьется.


     Under the Pondweed

Under the pondweed do the great fish go,
In the green darkness where the rushes grow.
   The King is in Hao.

Under the pondweed do the great fish lie;
Down in Hao the sunny hours go by.
   The King holds revelry,

Under the pondweed do the great fish sleep.
The dragon-flies are drowsy in the heat,
  The King is drinking deep.

Translated from the Shi King,
by Helen Waddell

Под рдестом

Большие рыбы машут плавниками
В зеленой темноте под тростниками.
Правитель прибыл в Хао.

Большие рыбы в рдесте обрели приют,
Под солнцем Хао медленно часы текут.
Правитель пьет давно вино.

Большие рыбы, в рдест заплыв, заснули,
Стрекозы в зной вверху вздремнули.
Правитель продолжает пировать.


        I wait my Lord

The gourd has still its bitter leaves,
And deep the crossing at the ford.
   I wait my lord.

The ford is brimming to its banks;
The pheasant cries upon her mate.
   My lord is late.

The boatman still keeps beckoning,
And others reach their journey’s end.
   I wait my friend.

Translated from the Shi King,
by Helen Waddell

    Жду своего супруга

Листья у тыквы все еще горьки;
Места у брода глубоки.
   Я мужа жду.

Здесь на реке глубокий брод;
Свою подругу фазан зовет.
   Я жду супруга.

Лодочник кивает головой
Тем, кто возвращается домой…
   Я все еще супруга жду.


      The Pear-Tree

This shade-bestowed pear-tree, thou
Hurt not, nor lay its leafage low;
Beneath it slept the Duke of Shao.

This shade-bestowed pear-tree, thou
Hurt not, nor break one leafy bough;
Beneath it stayed the Duke of Shao.

This shade-bestowed pear-tree, thou
Hurt not, nor bend one leafy bough;
Beneath it paused the Duke of Shao.

Translated from Shi King
     by Allen Upward

        Груша

Ты с груши, что так щедро тень дает,
Листья не рви и не лишай ее красот:
Под грушей сей бывал правитель Шао. 

Ты эту грушу свято почитай
И ни одну ветвь не сгибай и не ломай:
Под грушей спал правитель Шао.

Ты эту грушу должен почитать.
Ветви не смей ломать или сгибать:
Под грушей отдыхал правитель Шао.


            Maytime

Deep in the grass there lies a dead gazelle,
The tall white grass enwraps her where she fell.
   With sweet thoughts natural to spring,
   A pretty girl goes wandering
   With lover that would lead astray.

The little dwarf oaks hide a leafy dell,
Far in the wilds there lies a dead gazelle;
The tall white grass enwraps her where she fell.
   And beauty, like a gem, doth flings
   Bright radiance through the blinds of spring.
   “Ah, gently! Do not disarray
   My kerchief! Gently, pray!
   Nor make the watch dog bark
   Under my lattice dark!”

Translated from Shi King by L.Granmer-Byng

Весенняя пора

Густа и зелена трава.
В траве газель, она мертва.
   А по траве идет мечтая
   Весною дева  молодая
   С тем, кто может сбить ее с пути.

Бансай деревья скрыли путь к долине,
Газель мертва, лежит в низине,
В чаще густой она сокрыта ныне.
   Красоты, как алмаз, сияют,
   Шторы весны их пропускают.
   «Ах, мой платочек с белой кромкой,
   Прошу тебя, не тереби, не комкай.
   И сделай так, чтоб пес твой громкий,
   Не лаял под темною моей решеткой».


      You will die

You have coats and robes,
But you do not trail them ;
You have chariots and horses,
But you do not ride them.
By and by you will die,
And another will enjoy them.

You have courtyards and halls ,
But they are not sprinkled and swept;
You have bells and drums,
But they are not struck.
By and by you will die,
And another will posses them.

You have wine and food
Why not play daily on your lute ,
That you may enjoy yourself now
And lengthen your days?
By and by you will die,
And another will take your place.

 Translated from Shi King by H.A.Giles

      Ты умрешь

Есть у тебя из золота застежки,
Одежды и роскошные зонты,
Есть экипажи и повозки,
Но никуда не ездишь ты.
Наступит время, ты умрешь,
С собой все это не возьмешь.

Есть много у тебя дворцов и залов,
Не чистит их никто и не метет.
Есть барабанов у тебя немало,
Но в них никто давно не бьет. 
Наступит время, ты умрешь,
С собой все это не возьмешь.
 
Есть у тебя и яства и вино,
Есть у тебя хуцини, лютни.
Не скрашивают они давно
Уныло-тягостные будни. 
Наступит время умирать,
Будет другой на них играть.


        Woman

A clever man builds a city,
A clever woman lays one low;
With all her qualifications, that clever woman
Is but an ill-omened bird.
A woman with a long tongue
Is a flight of steps leading to calamity;
For disorder does not come from heaven,
But is brought about by women.
Among those who cannot be trained or taught
Are women and eunuchs.   

Translated from Shi King by H.A.Giles

Женщина

Умный мужчина строит дом.
Его же сносит женщина с умом.
И грош цена ее познаниям,
Она лишь птица со зловещим предзнаменованием.
Все женщины с болтливым языком
Подобны лестнице, которая ведет к беде.
Хаос не с гор несется, словно снежный ком,
Он создается женщиной везде.
По распространенному в народе мнению,
Женщины и евнухи неспособны к обучению.


Из современной китайской поэзии
    Звезды

Где скрыты тайны
Мира нашего земного?
Там, где есть улыбка
И несказанное слово.


Все мы - ребенок
И старец почтенный
Лежим в колыбели
Огромной вселенной.

Для будущего воспоминания
Рисуй, о юноша, сегодня,
Не отвлекай свое внимание.

У поэта нет жалости.
Ты это знай.
Слезы людские -
Его урожай.

В молчаньи детском
Вся правда скрыта,
Не в жарких спорах
Больших эрудитов.

Побольше гордости,
Смелее будь, трава. 
Земле дала наряд
Твоя листва.

Не завидуйте ребенку!
Мир так быстро познается.
Миг прошел и вот печаль
К нему в душу уже рвется.

Поэта сновиденья,
Внезапно приходя,
Ткут нити быстро
Ночного дождя.

Нам тишина дана
(Такое благо!)
Когда перо в руке
И ждет бумага.

Ребенок становится сразу
Великим поэтом.
Его полуфраза
Звучит полным куплетом.


На сердце фразы,
Как тени на воде,
Они не оставляют
Следов нигде.


Сон - повторенье
Дневных знаний.
Во сне я героиня
Ночных мечтаний.

Приучали к обману
Те, кто жили когда-то.
Я ж потомкам своим
Никогда лгать не стану.

Сердце!
Ты сказало мне вчера:
Мир для счастья и добра.
А сегодня другого ты мнения.
Этот мир - крах надежд для тебя.
Во всём завтра возникнут сомнения. 
Научи понимать все твои изменения.

    Вешние воды

Природа зовет в море
Перо обмакнуть.
Слишком суха
У людей стала грудь.

Сердцу скажу:
Волненье его не напрасно,
Если бьется оно
Ради  жизни прекрасной.

Парус белый одинокий
На закате в море бродит.
Он мазок уже последний
На большом холсте природы.

Звезда одинокая,
Знак для пророчества.
Она как бы символ
На земле одиночества.

Свое первое слово
Человек забывает.
А последнее слово
Он уже не узнает.

Мир покидая,
Хочу прошептать:
"Мне удалось
Тебя всё же понять".

Создатель, хочу пожелать я
Вернуться к матери в ее объятья.
В объятиях спасение мне в горе.
А мать пусть сядет в лодку при луне
И лодка пусть выходит в море.

Плод мудрости
Из цветочка рождается.
Цветок из семян горести
На свет появляется.

Прощайте, весенние воды.
Спасибо вам за журчание,
За то, что вдаль уносили
Речи мои и мечтание.
Вы к морю уйдете далеко,
Взмахну я рукой в знак привета
И сяду у ваших истоков
В немом ожиданье ответа.

Китайская поэтесса Се Бинсинь, 20-е годы 20-го столетия.
Перевод сделан по подстрочнику Леонида Черкасского.
*************************************************************

How will you manage
To cross alone
The autumn mountain
Which was so hard to cross
Even when we went the two of us together?
 
Princess Daihaku (7-th century)

Гора такая не для одиночки.
Как ты взойдешь один осенним днем?
С большим трудом достигли высшей точки
Мы в прошлый раз, идя вдвоем.

Принцесса Дайхаку (7-й век)

On the shore of Nava
The smoke of the saltburners,
When evening comes,
Failing to get across,
Trails over the mountain. 

Hinoki No Ko-Okima (7-th century)

Поскольку горы высоки,
Дым солеварен у реки
По вечерам
Их перевалить не может;
Он волочится по горам.

Хиноки Но Ко-Окима (7-й век)

What I am to do with my sister?
Whom, like the Judas-tree
Which grows in the moon ,
I may see with my eyes
But not touch with my hands?

Prince Yuhara (7-th century)

Как быть с сестрой багрянородной?
Она багряник благородный,
Что на луне растет.
Ее увидеть могу я,
Но прикасаться к ней нельзя.

Принц Юхара (7-й век)

O boy cutting grass
On that hill,
Do not cut like that!
Just as it is
I want it to be grass for the honorable horse
Of my Lord who is going to deign to come.
       Hitomaro (c.700)

Юный отрок, не надо косить этот луг,
Растет трава сочная здесь по весне.
Приезжает сюда мой любимый супруг
На чистейших кровей скакуне.

Хитомаро (700 г.г.)

I wish I could lend a coat
To my Lord who is about to cross
The hill of Sanu
Through the cold morning breath
Of the autumn wind.

Akahito (c.730)

О повелителе своем
Заботиться я стану,
Снабжу его теплым плащом.
Ему идти придется к холму Сану
Холодным и дождливым днем. 

Акахито (730 г.)

The men of valor
Have gone to the honorable hunt:
The ladies
Are trailing their red petticoats
Over the clean sea-beach. 

Akahito (c.730)

Мужчины сегодня, как бывало и прежде,
Пошли на охоту, этот почетным считается труд,
Их дамы в своей ярко-красной одежде
Вдоль чистого берега чинно идут.

Акахито (около 730 г.)

The plum-blossom
Which I thought I would show
To my Brother
Does not seem to the one at all;
It was only that snow had fallen. 

Akahito (c.730)

Хотела брату я показать
Ветку цветущей пышно сливы,
Но это выпал снег опять
И сделал дерево красивым.

Акахито (730 г.)

On the moor of Kasuga
The rising of smoke is visible.
The women surely
Must have plucked lettuces on the spring moor and must be boiling them. 

Hitomaro (c.700)

На болоте Касуга
Близ зеленого луга
Вьется дымок.
Это женщины впрок
Собирают салат
И его кипятят.

Хитомаро (700 г.г.)

May the men who are born
From my time onwards
Never, never meet
With a path of love-making
Such as mine has been!

Hitomaro (c.700)

Моя любовь – моя беда.
Я всем бы людям пожелал,
Чтобы такое никогда
Никто нигде не испытал.

Хитомаро (700 г.г.)


O pine-tree standing
At the side of the stone house,
When I look at you ,
It is like seeing face to face
The man of old time.

The Priest Hakutsu (c.704 г.)

О сосна, стоишь ты качаясь
Рядом с каменным домом!
Взглянув на тебя, 
Я как будто встречаюсь
Со старым знакомым.

Монах Накуцу (704 г. )

Because he is young
And will not know the way to go
Would I could bribe
The messenger of the Underworld
That on his shoulders he might carry him!

Okura (660 – 733)

Он юн, дорога эта
Неведома ему и вызывает страх.
Мне следовало бы подкупить
Посланца того света,
Чтоб перенес его тот на своих плечах.

Окура (660 – 733)

When evening comes
I will the door open beforehand and then wait
For him who said he would come
To meet me in my dreams.

Yakamochi (d.785)

Поздней, когда наступит вечер,
Вновь при распахнутых дверях
Я буду ждать с тобою встречи
В своих несбыточных мечтах.

Якамочи (ум.785 г.)

By the way of pretext
I said “I will go
And look at
The condition of the bamboo fence”;
Bt it was really to see you.

Yakamochi (d.785)

Я долго-долго притворялся,
Что я стригу бамбуковый забор.
На самом деле я старался
Поймать твой милый, нежный взор.

Якамочи (ум.785 г.)

The dress that my Brother has put is thin,
O wind from Sao
Do not blow hard
Till he reaches home.

Sakanoe (8-th century)
Translated from Japanese by Arthur Waley

О ветер северный, будь посмирней,
Пора тебе угомониться,
Пока мой брат не возвратится
И не оденется теплей.

Саканое  (8-й век)

My heart, thinking
“How beautiful he is”
Is like a swift river
Which though one dams it and dams it,
Will still break through.
 
Sakanoe (8-th century)Translated from Japanese
by Arthur Waley

Слова восхищенья так сердцу близки:
«Нет прекрасней на свете мужчины!»
Он, как мощный поток в русле быстрой реки,
Разрушает любые плотины.

Саканое (8-й век)

Unknown love
Is as bitter a thing
As the maiden-lily
Which growth in the thickets
Of the summer moor.

Sakanoe (8-th century)
Translated from Japanese
by Arthur Waley

Тайная любовь
Едкой горечью полна,
Когда она,
Как лилия на топком месте,
Растет одна.
 
Саканое  (8-й век)

Shall we make love
Indoors
On the night when the moon has begun to shine
Over the rushes
Of Imami moor?

Anonymous
Translated from Japanese
by Arthur Waley

Мы любви предадимся в укромной тиши
За закрытыми плотно дверями,
Как только луна осветит камыши
На болоте угрюмом Имами.

Анонимный автор

Did I ever think
That decaying
In the loneliness of a barbarian land
I should become a shore-hunter
Tugging at the ropes of fisherman?

Ono No Takamura (802 – 852) from the Kokin Shu (9-th century)
Translated from Japanese by Arthur Waley

Как мог я предположить о том,
Что будут беды эти,
Что я зачахну в варварской стране
И стану рыбаком,
Который тянет сети.

Оно Но Такамура (802 – 852)
Из сб. «Кокин Шу» (9-й век)


A thing that fades
With no outward sign –
Is the flower
Of the heart of man
In the world! 

Ono No Komachi (834 – 880)
From the Kokin Shu (9-th century)
Translated from Japanese by
Arthur Waley

Что увяданию подвержено
В тиши,
Когда это внешне не приметно?
Так вянет он для всех секретно -
Цветок души.

Оно Но Комачи (834 – 880)
Из сб. «Кокин Шу» (9-й век)

The beloved person must I think
Have entered
The summer mountain:
For the cuckoo is singing
With a louder note. 

Ki No Akimini
From Kokin Shu (9-th century)
Translated from Japanese
by Arthur Waley

Любимый мой в летнем лесу,
На краю его, там, где опушка.
Его сердце тоскует.
Потому-то шальная кукушка
Слишком громко кукует.

Ки Но Акимини
Из сб. «Кокин шу»

Since I heard
Faintly the voice
Of the first wild-goose,
Upon mid sky alone
My thoughts have been fixed.

Mitsune (c.900)
From the Kokin Shu (9-th century)
Translated from Japanese by Arthur Waley

Как только дикий гусь,
Летевший в небе одиноко,
Издал свой первый крик,
Я признаюсь:
Душой совсем поник.

Мицуне (около 900 г.)
Из сб. «Кокин Шу» (9-й век)

My love is like grasses
Hidden in the deep mountain:
Though in abundance increases,
There is none that knows. 

Ono No Yoshiki (d.902)
From the Kokin Shu (9-th century)
Translated from Japanese by Arthur Waley

Могу сравнить любовь свою
С травой в заброшенном краю:
Она все больше разрастается,
Хотя от глаз людских скрывается. 

Оно Но Ёшики (ум. 902 г.)
Из сб. «Кокин Шу» (9-й век)

Although it is not plainly visible to the eye
That autumn has come,
I am alarmed
By the noise of the wind!

Fujiwara No Toshiyuki (d.907). From the Kokin Shu (9-th century)

Хотя и не заметно очень,
Но все-таки приходит осень.
И начинает понемногу 
Шум ветра вызывать тревогу.

Фудзивара Но Тошиюки (ум. в 907 г.)
Из сб. «Кокин Шу» (9-й век)

O cuckoo,
Because the villages where you sing
Are so many, I am estranged from you, even
In the midst of my love!

Anonymous
From the Kokin Shu (9-th century)

Везде, кукушка, ты поешь.
Неясно мне, где ты живешь.
И я, влюбленный, в отдалении
Повсюду слышу твое пение.
 
Анонимный автор
Из сб. «Кокин Шу» (9-й век)

Hoping all the time
That we should meet
In my dreams –
I spent the whole night
Without being able to sleep.

Anonymous
From the Kokin Shu (9-th century)

Я встретиться с тобой
Во сне желаю,
Но, к сожалению, порой
Всю ночь не засыпаю.

Анонимный автор
Из сб. «Кокин Шу» (9-й век)

When,
Halting in front of it, I look
At the reflection which is in the depth
Of my clear mirror,
It gives me the impression of meeting
An unknown old gentleman.   

Hitomaro (c.900)
From The Shui Shu (10-the century)

Когда я с зеркалом сближаюсь,
Мне кажется всегда, что в нем
Я вновь и  вновь въявь вдруг встречаюсь
С каким-то незнакомым стариком.

Хитомаро (около 900 г.)
Из сб. «Шуи Шу» (10-й век)

The time I went to see my Sister
Whom I loved unendurably,
The winter-night’s
River wind was so cold that
The sanderlings were crying.

Tsurayuki (883 – 946)
Translated from Japanese
by Arthur Waley

Когда провожал я зимою сестру,
Нежно любимую, к лодке,
Ночной речной ветер так яростно дул,
Что рыдали навзрыд зимородки.

Цураюки (883 – 946)

If were not for the voice
Of the nightingale,
How would the mountain village
Where the snow is still unmelted
Know the spring?   

Nakatsukasa (c.900)
From the Shui Shu, complied 10-th century
Translated from Japanese by Arthur Waley

Как в горах жители села,
Где снег лежит, где нет тепла,
Поймут, что уже весна пришла?
Только по пенью соловья.   

Накацукаса (900 г.г.)
Из сб. «Шуи Шу»)(10-й век)

The deer which lives
On the evergreen mountain
Where there are no autumn-leaves
Can know the coming of autumn
Only by its own cry.

Onakatomi (c.900)
From The Shui Shu (10-the century)
Translated from Japanese by Arthur Waley

Олень в горах вечнозеленых
Не видит ни упавшую листву
И ни деревьев оголенных,
Но с осенью знаком. Он привык –
Придет она, его раздастся крик. 

Онакатоми  Ёшинобу (900 г.г.)
Из сб. «Шуи шу» (10-й век)

Because river fog
Hiding the mountain-base
Has risen
The autumn mountain looks as thou it hung in the sky.
 
Kiyowara Fukuyabu
From The Shui Shu (10-the century)
Translated from Japanese by Arthur Waley 
 
Речной туман
Поднялся у горы
И создал зрительный обман:
Лишь горная вершина мне видна,
Как будто в воздухе подвешена она.

Киёвара Фукуябу (900 – 930)
Из сб. «Шуи шу» (10-й век)

Winter has at last come
Unmistakably, even to my cottage
In the land of Tsu,
Which lies hidden
Among the rush-leaves.

Minamoto No Shigeyuki, (d.1000)
From The Shui Shu (10-the century)
Translated from Japanese
by Arthur Waley 

Зима в этот раз наступила нескоро
В местности Цу, где дом мой стоит,
Дом уютный и теплый, который
Камышом так надежно закрыт. 
Зима, захандрив, запоздала,
Я ее все ж дождался начала.

Минамото Но Шигеюки (ум.1000 г.)
Из сб. «Шуи шу» (10-й век)

     Seven Poems

    Семь стихотворений

In my boat that goes
Over manifold salt-ways
Towards the open sea
Faintly I hear
The cry of the first wild-goose.

В своей лодке на юг
Я по морю несусь.
Услыхал слабый звук –
Это был первый гусь.

Mingling my prayer
With clang of the bell
Which woke me from my dreams,
Lo, ten times I have recited the
Honorable Name.

Удары колокола я услыхал
И был разбужен ими.
Но звон звучал, звучал, звучал…
Десятки раз я повторял
Священнейшее имя.

Since I am convinced
That reality is in no way
Real.
How am I to admit
That dreams are dreams? 

Реальность не реальна,
Я в этом убежден,
Но также ведь фатально,
Что сон – не только сон

Startled
By a single scream
Of the crane which is reposing 
On the surface of the swamp,
And the other birds are crying. 

Один крик журавля,
Который спал среди болот,
Под вечер отдыхая,
И вот
К нему присоединяется вся стая.


The ships which left
Side by side
The same harbor
Towards unknown destination
Have rowed away from one another!

На внешнем рейде корабли
Вместе почти что рядом шли,
Но дальше их расходятся пути,
Приходится им врозь идти.

Like those boats which are returning
Across the open sea of Ashiya
Where the waves run high,
I think that I too shall pass
Scatheless through the storms of life.

Все корабли, уйдя в открытый океан,
Домой вернулись несмотря на ураган.
Надеюсь, также буду невредим и я,
Пройдя сквозь бури бытия.
 
Although I do not know
At all whether anything
Honorable deigns to be there,
Yet in extreme awe
My tears well forth.
 
Saigyo Hoshi (1118 – 1190)
Translated from Japanese by Arthur Waley

В страхе, чем-то навеянном,
Заранее готовлюсь к драме
И в трепете благоговейном
Уже заливаюсь слезами.

Сайгё Хоши (1118 – 1190)

Old Scent of the Plum Tree

Remembering what passed
Under the scent of the plum-tree,
I asked the plum-tree of tidings
Of that other.
Alas… the cold moon of spring.

Fujiwara Ietaka (1158 – 1237)
Translated from Japanese by E.Powys Mathers

Вспоминая запах сливы

Воспоминания правдивы
О запахе цветущей сливы.
О, как я был тогда счастливый!
Просил я сливу: «Зацветай!»
Увы, весной луна так холодна!

Фудзивара Етака (1158 – 1237)

I would that even now
My thread of life were broken –
So should my secret vow
 Remain unspoken.

Princess Shoku, from Hyaku-Nin-Isshu (13-th century)
Translated from Japanese by Curtis Hidden Page

Я так страстно и жгуче хотела
Оборвать поскорей нити жизнь!
Вот тогда бы я точно сумела
Свою тайну от всех сохранить.
       Принцесса Шоку

Из сб. «Хияку Нинишу» (13-й век)

How can one e’er be sure
If true love will endure?
   My thoughts this morning are
   As tangled as my hair.

Horicawa,  from the Hyaku—Nin-Isshu,13-th century
Translated from Japanese by Curtis Hidden Page

Продлится ли вечно любовь такова?
Мне душу сомнения грызли.
Взлохмачена утром моя голова,
Как, впрочем, взлохмачены мысли.

 Хорикава (13-й век)

The day will soon be gone,
   And night come back, I know…
Yet how I hate the dawn
   That bids me go.

Fujiwara No Michinobu
From “The Hyaku –Nin-Isshu (13-th century)
Translated from Japanese by Curtis Hidden Page

Померкнет скоро дневной свет,
Наступит ночь опять.
Как ненавистен мне рассвет,
Когда мне надобно вставать.

Фудзивара Но Мичинобу
Из сб. «Хияку Нин Исшу» (13-й век)
   
Like a great rock, far out at sea ,
   Submerged at even the lowest tide,
Unseen, unknown of man – my sleeve
   Is never for a moment dry.
           Sanuki
From “The Hyaku –Nin-Isshu (13-th century)
Translated from Japanese by Curtis Hidden Page

В океане скалу все равно
И в отлив заливает вода.
Точно так мой рукав кимоно
Не бывает сухим никогда.

         Сануки
Из сб. «Хияку Нин Исшу» (13-й век)
         Seven Poems
                1
 Quick-falling dew,
Ah, let me cleanse in you
   Thus wretched life.
                2
The roadside thistle, eager
To see travelers pass,
Was eating by the passing ass!
                3
Friend  sparrow, do not eat, I pray
The little buzzing flies that play
   Among my flowers.
                4 
An old pond in age-old stillness sleeps…
   Apart, unstirred by sound or motion… till
Suddenly into it little frog leaps.
                5
Old battle field, fresh with Spring flowers again –
   All that is left of the dream
Of twice ten thousand warriors slain.
                6
Old men, white haired, beside the ancestral graves,
   All of the household now
Stand lonesome, leaning on their staves. 
                7
O cricket, from your cheery cry
   No one could ever guess
How quickly you must die.
 
Basho ( (1644 – 1694)
Translated from Japanese by Curtis Hidden Page

Семь стихотворений
              1
Роса рассвета, ты сможешь смыть
То, что пришлось мне пережить
В этой несчастной жизни.
              2
Рос вдоль дороги чертополох,
Был сочный, статный и не сох.
Его сегодня съел осёл.
              3
Эй, воробей, ты не лови
Мошек над знаками верной любви –
Моими цветами.
              4
Так тихо тут и  нет движения,
Лишь от лягушки легкое смятение.
Старинный пруд спокойно спит.
              5
Вновь на поле сечи вешние цветы –
Все, что осталось от мечты
Десятков тысяч воинов погибших.
              6
Седые старцы согбенно стоят,
Могилы предков их манят,
В руках у старцев – посохи кривые.
              7
Как весело сверчок умеет верещать!
И по его крику не узнать,
Сколько кому осталось жить.

Басё (1644 -- 1694)


Страдания Хикобоси и Танабаты

Это стихотворение основано на широко известной японской легенде о небесном пастухе Хикобоси и небесной ткачихе Танабате. Отец Танабаты разъединил их после женитьбы за то, что они стали плохо выполнять свою работу, и разрешил им встречаться лишь раз в году осенью. Небесная Река, которая упоминается в этих стихах, это Млечный путь.

He is coming, my long-desired lord, whom I have been waiting to meet here, on the banks of the River of Heaven… The moment of loosening my girdle is nigh. 

Едет милый мой муж долгожданный,
У реки его буду встречать,
Для него скоро пояс свой тканный
Я смогу, наконец, развязать.

Over the Rapids of the Everlasting Heaven, floating in his boat, my lord will doubtless deign to come to me this very night. 

Одолев все речные пороги
Этой хмурой осенней порой,
Хикобоси, устав от дороги, 
Отдыхать будет снова со мной. 

To the opposite bank one might easily fling a pebble; yet, being separated from him by the River of Heaven, alas! No hope for a meeting (except in autumn) is utterly useless.    

На тот берег священной Небесной Реки
Можно камушек даже забросить,
Но мы друг от друга ведь так далеки,
Что приходится ждать долго осень.

Though winds and clouds to either bank may freely come or go, between myself and my far-away spouse no message whatever may pass.

Ходят вольные ветры и облака
Над Небесной Рекой и над нами,
Но ни я, ни любимый супруг мой пока
Не смогли обменяться вестями.   

From the day that autumn wind began to blow (I kept saying to myself), “Ah! when shall we meet?” – but now my beloved, for whom I waited and longed, has come indeed! 

Осень. Ветер свистел. Холодела вода.
Каждый день я при этом безумно твердила:
«О, когда сможем встретиться мы? О, когда?»
Наконец, ты приехал, мой милый. 

Though she is so near that the waving of (long) sleeves can be distinctly seen, yet there is no way to cross the stream before the season of autumn.

Я ее рукава различаю
Совсем близко на том берегу,
Но реку пересечь, увы, знаю,
Лишь осенней порой я смогу.   

Methinks that Hikoboshi must be rowing his boat to meet his wife, - for a mist (as of oar-spray) is rising over the coarse of the Heavenly stream.   

Хикобоси, мне кажется, весел,
Сейчас мчится на встречу с женой,
Так как дымка, как брызги от весел,
Поднялась над Небесной рекой. 

On the River of Heaven, at the place of the august ferry, the sound of the water has become loud: perhaps my long-awaited lord will soon be coming in his boat.   

Сейчас чудится мне, что у берега вдруг
Стала громче плескаться вода.
Может быть, это мой долгожданный супруг
Приплывает на лодке сюда.

As Tanabata (slumbers) with her long sleeves rolled up, until the reddening of the dawn, O storks of the river-shallows, do not awaken her with your cries. 

Засучив рукава, отдыхая,
Танабата моя будет спать.
Эй вы, аисты, шумная стая,
Прошу вас на заре не кричать. 

By the ferry of Yasu, on the River of Heaven, the boat is floating: I pray you tell my beloved that I stand here and wait.

На переправе пустынной Ясу
Лодки вновь суетятся в движении.
Передайте, прошу вас, что здесь, на мысу
Жду любимого я в нетерпении.

Though I (being a Star-god) can pass freely to and fro, through the great sky, - yet to cross over the River of Heaven, for your sake, was weary work indeed!   

Хотя я бог и способен летать
Повсюду вольно в небе ясном,
Но для меня Реку пересекать
Было занятием ужасным. 

The wind having risen, the waves of the river have become high; - this night cross over in a row-boat, I pray thee, before the hour be late!

Весь вечер ветер воет грозно,
Видно, как волны высоки.
Прошу покорно, пока не поздно,
Реку на лодке пересеки.

Even though the waves of the River of Heaven run high, I must row quickly, before it becomes late in the night. 

Валы водяные вокруг высоки,
Я веслами должен проворно грести,
Скорей бы попасть на тот берег реки,
Чтобы поздняя ночь не застала в пути.

Long ago I finished weaving the material; and, this evening, having finished sewing the garment for him – (why must ) I still wait for my lord?

Давно уже я закончила прясть
И пошила одежду ему.
Отчего же опять такая напасть?
Почему мужа нет, почему?

Is that the current of the River of Heaven (has become too) rapid? The black-jet night advances – and Hikoboshi has not come!

Может, сильные струи у этой реки?
Может, черная ночь чересчур уж черна,
И моим ожиданиям всем вопреки
Не дает Хикобоси приехать она?

Oh, ferryman, make speed across the stream! – my lord is not one who can come and go twice in a year!

Переправу, паромщик, скорей одолей,
Я желанного мужа давно уже жду.
Своих сил, перевозчик, не пожалей,
Приезжает мой муж лишь один раз в году.

On the very day that the autumn wind began to blow, I set out for the shallows of the River of Heaven; I pray you, tell my lord that I am waiting there still!

Принес осенний ветер стужу,
И снова я к реке иду.
Скорей скажи, о ветер, мужу,
Что я на прежнем месте жду.

From tomorrow, alas! after having put my jewel-bed in order, no longer reposing with my lord, I must sleep alone! 

Уедет завтра муж далёко.
Я расстелю свою кровать,
И будет мне так одиноко,
Мой муж не будет рядом спать.

On the River of Heaven a sound of splashing can be distinctly heard: is it the sound of the rippling made by Hikoboshi quickly rowing his boat? 

Поздно ночью туман повис над рекой.
Я сжимаю, волнуясь, ладоши.
Слабый плеск раздается над белой водой:
Это весла челна Хикобоси.

 Perhaps this evening shower is but the spray (flung down) from the oar of Hikoboshi, rowing his boat in haste. 

Над рекой этим вечером ливни шумят.
Может быть, для меня это признак хороший;
Может быть, это только лишь брызги летят
От двух вёсел челна Хикобоси.

From the august Age of the God-Eight-
--Thousand-Spears, she had been my spouse in secret only; yet now, because of constant longing for her, our relations has become known to man.

Мы женились в Год Бога Восьми Тысяч Копий,
Она стала тогда моей тайной женой.
А теперь, когда я исходил к ней ведущие тропы,
Для людей больше тайны здесь нет никакой. 

From the time when heaven and earth were parted, she has been my own wife; - yet, to be with her, I must always wait till autumn.

С незапамятных лет - так давно, так давно
Она стала любимой женою моей,
Но ждать осень приходится все равно
Каждый раз, чтобы встретиться с ней.

When I see water-grasses of the River of Heaven bend in the autumn wind (I think to myself): “The time (for our meeting) seems to have come.”

На Небесной реке шумят камыши,
От осеннего ветра сгибаясь.
Этот шум словно шепот уставшей души:
Я с тобой совсем скоро встречаюсь. 

Oh! That white cloud driven by the autumn wind – can it be the heavenly hire of Tanabata-tsume? 

Видна мне вдали в голубой вышине
Тучка, ветром осенним гонимая,
И это,  быть может, из дому  мне
Шлет привет Танабата любимая.

With my beloved, of the ruddy-tinted checks, this night indeed will I descend into the bed of the River of Heaven, to sleep on a pillow of stone. 

У нее нарумянены обе щеки.
Эту ночь любви страстной отдам я,
Я готов с нею спать хоть на ложе Реки
С головой на подушке из камня.

When I feel in my heart a sudden longing for my husband, then on the River of Heaven the sound of rowing of the night boat is heard, and the plash of  the oars resounds.   

Когда сердце внезапно заноет в тоске
По супругу, уплывшему прошлой зимой,
Я тогда слышу шум на Небесной реке:
Это легкий лёт лодки супруга домой.

In the night when I reposing with my (now) far-away spouse, having exchanged jewel pillows with her, let not the cock crow, even though the day should dawn.   

Подушечку с бисером в путь далекий беру,
Буду помнить во сне о любимой супруге,
И пусть не поют петухи по утру,
Надрываясь нутром от натуги.

The white close which Tanabata has woven for my sake, in the dwelling of hers, is now, I think, being made into a robe for me.

Когда уплывал я, Танабата всё ткала,
Чтоб белую ткань поскорей получить.
Немало забот у нее теперь стало:
Как лучше халат из той ткани мне сшить.

Though for a myriad ages we should remain hand-in-hand and face to face, our exceeding love could never come to an end. (Why then should Heaven deem it necessary to part us?)

Давным-давно живем мы дружно,
Будем друг друга век любить.
Но почему же небесам так нужно
Нас непременно разлучить?

Though she be faraway, and hidden from me five hundred layers of white cloud, still shall I turn my gaze each night toward the dwelling place of my younger sister (wife). 

Меж нами много дней пути
И сотни облаков притом,
Но всё же я стремлюсь найти
Взглядом ее далекий дом.

 When autumn comes, and the river-mists spread over Heavenly Stream, I turn to the river (and long); and the nights of longing are many! 

Вот она, осень, воочью -
Туман над Небесной рекой.
Стою я у берега ночью,
Сердце томится тоской   

But once in the whole year, and only upon the seventh night (of the seventh month), to meet the beloved person – and lo! The day has downed before one mutual love could express (or “satisfy”) itself! 

Ночь любви проскочила и вот
Завтра он уезжает опять.
Я ждала Хикобоси весь год,
И весь год буду вновь тосковать. 

Hikoboshi and Tanabata-tsume are to meet each other to-night. Ye waves of the River of heaven, take heed that ye do not rise!

Волны, вы не волнуйтесь вечерней порой,
Нам, двоим, это было бы кстати.
После долгой разлуки вернется домой
Хикобоси к своей Танабате.

Methinks Tanabata must be coming in her boat; for a cloud is even now passing across the clear face of the moon.

Мне кажется, что Танабата
На своей лодке приплывет,
Поскольку облачко так странновато
По светлому лицу луны идет. 

Подстрочный переdод с японского Lafcadio Hearn
Перевел с английского языка Л.Сербин