Календарь поэзии. 13 октября

Алексей Тимофеевич Прасолов (1930 — 1972) — русский советский поэт родился 13 октября 1930 года в селе Ивановка-2 (ныне Кантемировский район, Воронежская область. С семи до семнадцати лет прожил в недалёкой от Россоши слободе Морозовка.

В семнадцать лет поступил учиться в Россошанское педагогическое училище, которое окончил в 1951 году. После окончания полтора года учительствовал в сельских школах. Работал корректором в воронежской газете «Молодой коммунар». Дальше — районные будни, газетная подёнщина, переезды из редакции в редакцию, поездки по райцентрам Чернозёмного края. С 1961 по 1964 год работает на рудниках и стройках. Первое напечатанное стихотворение «Великий свет» — в россошанской районной газете «Заря коммунизма» 7 ноября 1949 года. В 1964 году в августовском номере «Нового мира», возглавляемого А. Т. Твардовским, была опубликована большая подборка прасоловских стихотворений. При жизни поэта вышло 4 сборника стихов.

Исследователи выделяют два этапа в творчестве А. Т. Прасолова: ранняя лирика (1949—1961) и зрелая поэзия (1962—1972). Творчество А. Т. Прасолова, отнесённого советскими критиками (наряду с Н. М. Рубцовым, А. В. Жигулиным, С. Ю. Куняевым, С. Дрофенко и нек. др.) к "тихим лирикам", по сути было продолжением поэтических традиций Е. А. Боратынского, М. Ю. Лермонтова, Ф. И. Тютчева, А. В. Кольцова, И. С. Никитина, А. А. Блока, Н. А. Заболоцкого, А. Т. Твардовского.

Покончил с собой в Воронеже 2 февраля 1972 года в доме № 65 (кв. 6) на улице Беговой. Похоронен на Юго-Западном кладбище.


***


* * *

Осень лето смятое хоронит
Под листвой горючей.
Что он значит, хоровод вороний,
Перед белой тучей?

Воронье распластанно мелькает,
Как подобье праха, -
Радуясь, ненастье ль накликает
Иль кричит от страха?

А внизу дома стеснили поле,
Вознеслись над бором.
Ты кричишь, кричишь не оттого ли,
Бесприютный ворон?

Где просёлок? Где пустырь в бурьяне?
Нет пустого метра.
Режут ветер каменные грани,
Режут на два ветра.

Из какого века, я не знаю,
Из-под тучи белой
К ночи наземь пали эти стаи
Рвано, обгорело.
1971


***

Уже огромный подан самолёт,
Уже округло вырезанной дверцей
Воздушный поглощается народ,
И неизбежная, как рифма «сердце»,

Встаёт тревога и глядит, глядит
Стеклом иллюминатора глухого
В мои глаза - и тот, кто там закрыт,
Уже как будто не вернётся снова.

Но выдали - ещё мгновенье есть! -
Оттуда, как из мира из иного:
Рука - последний, непонятный жест,
А губы - обеззвученное слово.

Тебя на хищно выгнутом крыле
Сейчас поднимет этой лёгкой силой, -
Так что ж понять я должен на земле,
Глядящий одиноко и бескрыло?

Что нам - лететь? Что душам суждена
Пространства неизмеренная бездна?
Что превращает в точку нас она,
Которая мелькнула и исчезла?

Пусть - так. Но там, где будешь ты сейчас,
Я жду тебя, - в надмирном постоянстве
Лечу, - и что соединяет нас,
Уже не затеряется в пространстве.
1966


 ***

Я хочу, чтобы ты увидала:
За горой, вдалеке, на краю
Солнце сплющилось, как от удара
О вечернюю землю мою.

И как будто не в силах проститься,
Будто солнцу возврата уж нет,
Надо мной безымянная птица
Ловит крыльями тающий свет.

Отзвенит - и в траву на излёте,
Там, где гнёзда от давних копыт.
Сердца птичьего в тонкой дремоте
День, пропетый насквозь, не томит.

И роднит нас одна ненасытность -
Та двойная знакомая страсть,
Что отчаянно кинет в зенит нас
И вернёт - чтоб к травинкам припасть.
[1965-1968]

***

***

В час, как дождик короткий и празднично чистый
Чем-то душу наполнит,
Молодая упругость рябиновой кисти
О тебе мне напомнит.

Не постиг я, каким создала твоё сердце природа,
Но всегда мне казалось,
Что сродни ему зрелость неполного раннего плода
И стыдливая завязь.

А моё ведь иное - в нём поровну мрака и света.
И порой, что ни делай,
Для него в этом мире как будто два цвета -
Только чёрный и белый.

Не зови нищетой - это грани враждующих истин.
С ними горше и легче.
Ты поймёшь это всё, когда рук обессиленных кисти
Мне уронишь на плечи.
20 августа 1970