02. 22

Я пробудился. Будильник сказал:
"Два двадцать два". До рассвета нескоро.
Надо заснуть. На работе аврал.
Пусть же пока мне пригрезятся горы.

Вдруг в темноте мне послышался скрип.
Здесь... кто-то есть? Не должно быть такого...
Вдруг тишину изуродовал всхлип.
Жутко. Неясно. Я страхом окован.

Надо подняться. С кровати подня...
Что?.. Что такое?! О нет! Невозможно!
Нет! У меня нет руки! У меня...
Только культя! Забинтована сложно...

Свет не включился. Как прежде темно.
Я не один. В полумраке фигура.
Сгорбилась. Смотрит. Сквозь шторы. В окно.
Словно ребенка качает понуро.

Песней баюкает. Тихо ревет.
Вдруг обернулось со всхлипом созданье!
Злые глаза! Перекошенный рот!
В лапах... О ужас! За что мне страданье?!

Выродок! Руку мою держит он,
Как малыша, будто нежная мама,
Нянчит в когтях, но услышав мой стон,
С визгом летит за оконную раму.

Я отбежал от худого окна.
Ринулся прочь. И увидел: в кровати
Под одеялом чужая спина
Гнется, как будто от гнусных проклятий.

Вскоре рука, как больная змея,
Выползла сонно за край покрывала.
Я потянулся. Ведь это моя!
Взял! И, страшась, отскочил одичало!

Но поднялась однорукая тварь,
Плача, рыдая, с ужасной постели.
Светит глазами, как тусклый фонарь,
Дрожь учащая в немеющем теле.

Нет! Уходи! Не отдам! Никому!
Бросилось чудище выхватить руку!
Кинулся я в заоконную тьму!
Падаю в бездну без света, без звука...

Я пробудился. Опять. На часах
Два двадцать два. До рассвета нескоро.
Надо заснуть, ведь я завтра в делах.
Пусть же пока мне пригрезятся горы.