и снова ты дышишь, ты можешь жить и писать

И снова ты дышишь, ты можешь жить и писать,
Одна тетрадь сменяет другую тетрадь,
Лошадка темная – покорно прешь на себе ту кладь
Которая накопилась за годы жизни.
Все мысли и чувства сбились давно в одну,
И вроде не важно, встретишь ты Сатану,
Или Архангелы все же пошлют волну,
Которая смоет всю гадость из твоих мыслей.
Тоска непривычно тихо скрипит в груди.
Какое там – тебе нет еще двадцати!
И все ты успеешь, ты сможешь везде пройти,
Если на арматуры лезть со своим тараном.
И вроде не важно, долгий ли выдан срок –
Ты вено юн, вено весел и одинок,
Ты пьешь алкоголь, как жизненный горький сок
И думаешь, что останешься тараканом.
Поэты живут среди бесконечной лжи –
«Вот тут приукрась, об этом вот не пиши»,
А память-то острая, в коже почти ножи,
Которые эту правду всегда запомнят.
Вот потому-то и душит своя строка.
Поэта все время тянет своя рука –
Кого – к сигаретам, кого – к пачке мышьяка.
Бывает редко, что тянут до сорока.
Все борются с той пучиной, в которой тонут.

Как нам сказал бы Бродский: «Мы научились драться».
Каяться и возиться, глубже врастая в ил.

Нас не сломаешь, братцы. С нами нужно считаться.
С нами нужно бороться, чтоб придавать нам сил.
10 сентября 2013