Холодно, братец, холодно...

Холодно, братец, холодно…  снова осень, ну что тут поделаешь,
осыпает червонным золотом  дани опавшей листвы.
Хлопоты, братец, хлопоты… снова падает яблоко спелое,
брызги подняв, в расколотое зеркало синевы.

Сумерки на душе… рваные… вечер поздний, тоска бездонная…
как и прежде, сбылось пророчество мистера Календаря:
вот она, ведь, окаянная,  тяжела, словно весть похоронная,
спутница одиночества - сдержанность октября.

Приглашу в него, отрешённое, древнее, словно Тадж Махал,
забытьё в лоскутах реальности, схваченных нитью снов,
в пробуждением оглушённое, откровение высших сил в стихах,
добавляя в коктейль сакральности пряно – прелый настой костров.

Холодно, братец, холодно… на оконном стекле – испарина…
и листва  уступает времени, позолоту сбивает тлен.
Солона жизнь, ох, и солона… но выпью все глотки, что подарены
одиночества тяжким бременем, серым призраком старых стен…

Одиночество, видно, божий дар, за который платить приходится,
отмывая золото, здравый смысл,  в прииске бытия…
каждый день принимаю его удар, словно глас колокольный звонница,
отзывается эхом чернильная высь: здравствуй, милое, вот и я!