Перевод с иврита. Аарон Бахар. Фриц и Принцесса

 
В закусочной господина Гиршона на юге Тель-Авива
все звали его МишугА –"тронутый". Не уверен, что он, действительно, был сумасшедшим. Странный, необычный, без сомнения, чудак , одним словом.
Сиживал он частенько в углу закусочной и что-то бормотал про себя. А может, алкоголь (он смешивал коньяк с пивом) вырывался из его глотки в таком странном сопровождении.

Молодежь потешалась над ним. Уговаривали его спеть, а потом громко смеялись, хохотали прямо в лицо над его немецкими, приправленными идышеским  перчиком песенками.

Вспоминал он иногда дни своей молодости в веселой Вене. Звуки вальсов выпархивали из его воспоминаний, выступали очертания старинных замков и поблескивали огни улочек ,заросших зеленью. Он сдабривал свои рассказы  немецко-идышескими  словечками, и глаза его слезились.

Иногда он  напевал  старые студенческие песни времен его ускользнувшей молодости и заливался смехом. Что-то точно разладилось у него в голове. Но обычно сидел он тихо, погруженный сам в себя, не двигаясь, и только живая мимика лица выдавала странные мысли, раздирающие его голову.

Никто не знал его настоящего имени.
Гиршон  –владелец закусочной – звал его просто Фриц. Не знаю, было ли это его настоящим именем ,но каждый раз , когда Гиршон обращался к нему, окружающие заливались громким смехом. Фриц был чужеродным ростком в этой почве.
Юг Тель-Авива дышит воздухом Средиземноморья, пропитанным запахами восточных и балканских специй. Закусочная Гиршона находилась в очень бойком месте. Здесь всегда толпился народ, и Фриц громко жаловался на засилье левантизма. Когда звуки греческой и марокканской музыки вливались в закусочную, Фриц затыкал уши и строил яростные гримасы. Любил этот чудак вылавливать из памяти венские концертные залы, оперу, роскошные рестораны, в которых когда-то бывал.

 Его воспоминания ярко контрастировали с его внешностью. Зимой надевал он старые лоснящиеся костюмы, из тех, что выставляют на продажу в грязных рядах  блошиного рынка, а в дождь появлялся вдруг в старом шлеме.
В кармане у него не было ни гроша, хотя тут и там Фриц подрабатывал посыльным. Еду, в основном овощи и фрукты, подбирал из отбросов на оптовом рынке на улице Алия. Не раз приходил он в закусочную с узлом собранных продуктов. Гиршон часто угощал его за счет заведения, да и посетители нет-нет, да и поднесут ему кружку пива или стопочку коньяка. За это пел он им старые песенки.
Фриц любил также и  причудливые рассказы в старом стиле.
-Что Вы знаете?- спрашивал он дрожащим голосом.-Ничего   Вы не знаете! У нас в Вене, когда джентльмен приглашал Принцессу к ужину…
Далее  шла очередная фантастическая история о своих приключениях, о своем успехе у женщин. Были среди них и простые австрийки, и дамы высшего общества ,оперная певица и Принцесса.

Фриц был стар, болезнен и одинок. Никто не знал, как он очутился в этом районе Тель-Авива, но, пожалуй, не было человека, что не помнил бы его.
Гиршон как-то доказывал, что Фриц жил здесь ещё во времена мандата, с того почти дня, как поселился в Израиле. Но история его прибытия в страну также была покрыта мраком. Говаривали, что в молодости он был начальником  отделения банка в Вене. Для неверующих он хранил свою старую визитную карточку. Хотя , может быть, и карточка и имя  - Фриц Остерман – не его. Кто знает?
Гиршон иногда рассказывал, что вся семья Фрица погибла в войну. Сам Фриц никогда не говорил об этом. На все прошлое опустил он туманный занавес  полунебылиц  – полуправды.
Большинство рассказов его – смесь фантазии с реальностью. Любил он приписывать себе события, происшедшие с другими, и часто ставил себя в центр событий.
Кто не был знаком с ним, удивлялся загадочному чудаку, болтающему о Бен –Гурионе  как о своем ближайшем друге.
Но более всего он изумлял слушателей своими рассказами о Принцессе. Очень редко произносил он ее настоящее имя. Всегда называл ее "Моя Принцесса."
 Принцесса – была широко известна в израильском мире  искусств.
Однажды слышал я его рассказ собственными ушами.
-Это была любовь с первого взгляда,- рассказывал Фриц.
Его воспоминания были расцвечены видами старого Тель-Авива, его улочками, кафе и запахами давно минувших дней. Он закрывал глаза и плавал в образах прошлого. Но когда Фриц рассказывал о ночах любви, то в его воспоминаниях сквозили восторг и тоска,а в  душной закусочной пробегал свежий весенний ветерок.

Я оценил по достоинству живость его рассказа и богатство воображения,  но   ни минуты  не сомневался, что этот рассказ – только плод воспаленной фантазии.
Фриц доказывал, что клялись они друг другу в вечной любви, но судьба все  же разлучила их.
- Ее ослепило богатство, и вышла она замуж за нелюбимого, но богатого, чтобы обеспечить свое будущее.
В его словах не было горечи, может быть, только скрытая ирония.
-В Вене у меня был достаток, - с грустью говорил Фриц, - но здесь, в этой стране у меня нет ни гроша.
Рассказ был странный, но не удивительный. Он соответствовал человеку, живущему своим прошлым и мечтами. Иногда казалось, что он тоже  относится  к своему рассказу как к сладкой галлюцинации.
-Вполне вероятно,- предполагал я, - что он вообще никогда ее вблизи не видел. Разве что   издали влюбился в нее и создал себе мечту.
Но если и было в этой истории что-то удивительное, так  это его соотнесенность с настоящим.
- Иногда мы встречаемся, - рассказывал Фриц,- в крошечном старом кафе  на   Бен – Иегуда, совсем как в те дни нашей молодости. Она и сегодня выглядит молодой и красивой. Он вспоминал их краткие встречи и беседы  о несбывшихся надеждах, общих мечтах и планах.
У того, кто слушал его рассказы, создавалось впечатление, что берегла она все же свою любовь.
Смешно! Кто она и кто он?
Она –    популярна,  любима,  обеспечена,   а он – просто бродяга, старик, чудак, выживший из ума.
Связь его рассказов с настоящим всегда вызывала громовой хохот вокруг. Посетители кафе специально тянули его за язык, чтобы услышать вновь и вновь забавные истории, а затем подшучивать над рассказчиком.
…Фриц умер зимней ночью. Умер от обширного инфаркта в своей комнатушке, заваленной  старым барахлом . 
Не было никого рядом с ним в минуты кончины. Никто не вызвал  амбуланс (скорую помощь) , никто не держал его за руку. Труп был обнаружен  только через несколько дней.
Никто из посетителей закусочной не знал , где он похоронен.
----------------------------------------------------------
В комнате Фрица, на юге Тель-Авива мой приятель устраивал книжный склад. Он перевозил туда старые книги и собирался начать распродажу.
Однажды он притащил мне пачку старых фотографий, которые нашел среди вещей Фрица
Я взглянул на них и почувствовал, что кровь застывает у меня в жилах. Без особого труда я узнал их – Фрица и его Принцессу. Не было никаких сомнений. Всякий узнал бы ее. Вот она изящная и молодая, держит его за руку. Уже не так молода, но все  тот  же знаменитый блеск в глазах. Вот они за столиком того самого кафе на  Бен-Иегуда, о котором он столько рассказывал.
-О, Боже!-  воскликнул я. – Это Фриц!
Ты знал его?- спросил приятель.
-Конечно, - ответил я.
-Взял  эти фотографии из-за нее,- продолжал приятель . Не понимаю. Соседи говорили, старик – того, тронутый. Что делала эта женщина в обществе жалкого чудака  ??

...Не было смысла рассказывать ему все истории Фрица.
В последнее время я почему-то часто размышляю о его судьбе – и подымаю кружку пива, а иногда и рюмочку коньяка в его честь  !