её ни блина не звали

Е Ё   Н И    Б Л И Н А   Н Е    З В А Л И
(сериал про русскую разведчицу)
Эпизод 0000

На самом деле она мужик был. И не голубой, там, какой «самсвистит». Натуральный мужик, как говорится, со всеми этими делами. Ну, стрелял, что надо выполнял, задания руководства делал, партии, там, и правительства.
Впрочем, в Центре не знали тоже, что она мужик. Грешным делом начальник посылочного управления генерал Букашкин не раз через лупу разглядывал её фотки из досье («личного дела»), не то, что с мыслишками похабными – с действиями, порочащими звание советского… ну, вообще, генерала.
Не знали в Центре и того, чем она занимается: потому что она была засекречена  так, что в Центре ведомства… назовём его Х (чтоб до конца не выдавать гостайну) думали, что она выполняет задания ведомства У, там, в свою очередь, не сомневались, что агентша… (у неё и клички не было, так, просто, два ноля без палочки, что означает, как известно, в мировой шпионии, вообще, русского разведчика, а у нас – право всё делать)… эта агентка работает на Z. А в Z не было её личного досье, так что там, вообще, ничего не знали ни о ней, ни толком, вообще, о чём-то.
Конечно, поскольку она жила в международном шпионском центре городе Париже, там и прописка, и паспорт – то есть было у неё и французское имя, конечно, не настоящее, но подозрений не вызывало: Ли МитА.
Естественно, Ли нигде не работала, так болталась по забегаловкам, где чего разнюхает, что из трёпа прицепит, где драка  какая – поучаствует. Но из конспирации даже по праздникам не переодевалась, иногда – кажется, не то в день примирения 7 Ноября, не то 23 Февраля, не то, вообще, Восьмого Марта, МитА крепко запиралась на кухне и, слушая бесконечную морзянку из Москвы, (её шуровал один бывший – хотя бывших и не бывает – чекист с чердака – у деда крыша поехала, а чердак под крышей остался), пила спирт и играла на рояле «Мурку» и «Лебединое озеро», Лимп Бискит и из Джемс Бонда, иногда путая, подбирая тональность по морзянке, тем более, дедок часто передавал  концерты для зарубежных разведчиков – тексты старых патриотических советских песен и маршей.
Тогда   Ли позволяла себе надеть хотя бы кальсоны, хранящиеся в одном из тайников на Эйфелевой башне, и, опять же, пила спирт, напоследок даже верхнюю пуговицу на гимнастёрке могла расстегнуть. Нюни не распускала – так, иногда машинально ощупывала щёки и подбородок – не пора ли бриться. Потому что, если ты разведчик женского пола – надо быть гладко выбритым даже с бодуна…   А в Париже ещё не принято с утра пахнуть водкой. Как же, центр международной парфюмерии и косметики.
Сегодня как раз был не такой день. Наоборот, даже, – Старый Новый год, естественно, на Западе не отмечающийся из принципа. Однако,  Ли с утра приняла четыре стопаря спиртяшки, – куда уже тащиться, тут срабатывал профессионализм – за руль нельзя садиться и порог дома переступать – плохая примета и, одновременно, два основных правила разведчика в Париже.
Она уже звякнула подружке и с нетерпением ждала, когда Жюли привезёт ей с Эйфелевой башни маленький свёрток – конечно, Ли не была импотентом и, сидя за кухонным столом, внушала себе что она – баба (по методике советского теоретика шпионажа генерала Авчаркина), стало быть, не имеет права эдак любезно пригласить Жюльен на рюмашечку спиртяшки и по ходу пьесы её …
- Не – льзя, - мотнул головой Ли и мысленно посмотрела на портрет Дзержинского.
Дзержинский якобы кивнул.
И тут запиликал «Катюшу» мобильник-сотовик.
- Ну? – спросила Ли по-французски, ожидая грубый голос его информатора, откровенно говоря, восточной национальности и оттого уже несколько лет пытающегося приставать с неприличными предложениями.
Но это был обворожительный голос подружки:
- Ли, голубушка! Твой пакет ляпнулся!
- Что, башня сорвалась? – ошалело дунула в трубу Ли.
- Не-а, накрылся пакет!
- Да ты что?
- Б. буду! – я сюда карабкалась с бодуна, ты представляешь? А он – тю-тю!
- Тю-тю, - растерянно повторила  Ли, кляня себя за то, что не установила на кальсонах ни «маячка», ни хотя бы самоуничтожителя – хотя, тогда бы… Как сказали бы в Центре -  ни сучки, ни задоринки – ни Жюли, ни Эйфёлевой башни.
- Вот чёрт, - процедила Ли. – Хорошо, дорогуша – немедленно сваливай по лифтУ и смотри хвостом не зацепись. На хату прямо – чтоб по пути никакого пива.
- Хорошо, киска, - дыхнула в трубку Жюли, которой, вообще-то, откуда было знать про кальсоны? Она-то думала, что это маленькая просто атомная бомбочка.
Ли МитА с треском встала из-за стола, со злости хватанула бутыль со спиртом – а там ещё с граммов триста оставалось – об пол и, матерясь сквозь зубы, пошёл в гостиную, выхватила из пожарного шкафа лом, вскрыл паркет – между прочим, конечно, понимала, что зря злится, потом чинить морока, - но надо было пар спустить, чтоб кого-нибудь по дороге не замочить из-за нервов.


В тайнике было навалом оружия. Ли стала одеваться в спецуху – как у РэмбО, только с московской швейки, покруче и попроще. Причём,  всё это надо было ещё и замакияжить, чтоб не бросалось в глаза – в Париже летом не ходят даже в длинных пальто, а уж человек в дублёнке, из под которой торчит авиационная пушка – нет, на площади Пигали летом это нунсенс.
Чертыхаясь, вся взмыленная, Ли натягивала на спецуху  мини-юбку, вертясь перед зеркалом, чтоб ничего не торчало. Наконец попрыгав на каблуках, убедившись, что гранаты и ножи не звякают, МитА разразилась длинной и витиеватой тирадой, в которой не было ни единой нормативной лексемы и которая обязательно вызвала бы бурные овации в любом из парижских кабаков, набитых нашей братвой, и в комеди-клабе.
- Готово, - мрачно сказала она, пощёлкав предохранителями и запальниками.
И твёрдой походкой, покачивая бёдрами, вышла из дому.
Да, швейцара пришлось пристрелить – он метнулся к телефону, да так и замер с дыркой в лобешнике. Мало ли что у него до дырки было в башке.
На тротуаре Ли огляделась – из любой машины и подворотни могли пальнуть, это тебе не на Тверской. Это братва тут бегает без стволов, – солидняк шпионского пошиба в Париже можат замочить хоть в сортире, хоть на любой клумбе на Елисейских полях – ребята серьёзные.
Но всё было тихо.
- Слишком тихо, - громко уточнила Ли, но не услышала себя в рёве проносящихся меринов.
- Что? – выкрикнула какая-то бабка, подставляя ухо.
Ли подавила желание стрельнуть в это немытое ухо из гранатомёта и язвительно крикнула голосом Якубовича:
- Рекламная пауза!
- Понаехали тут чёрные, - прошмакала бабка.
Ли, довольная своей хулиганской выходкой, сделал для убедительности контрольный неприличный жест, вскочила в свой новенький порш.
Дело было не в кальсонах. А в том что было написано на них. Естественно, с внутренней стороны – но, раз уж их спёрли, то наизнанку вывернут, а прочтут, не постесняются, что грязные.
Можно сказать, что МитА злилась на себя саму – чёрт её дернул весь список испанской агентуры на кальсонах записывать, да ещё с адресами,  телефонами, краткими биографическими сведениями, комсомольскими характеристиками и компроментирующими сведениями.
Положение было серьёзным потому, что эти агенты были вовсе не алкаши с Верхне-мадридского рынка – а высокопоставленные чиновники из Правительства, с Прадо, генералами да адмиралами и даже маршалами. Стоило фотографии вывернутых кальсон русской шпионки появиться на анфасе газеты «Эль Диас» - и международный скандал, Третья Мировая Война и ещё куча неприятностей (о пенсии можно забыть).
Испанской сети – звиздец? Если бы! Между строчек там легко было прочитать не только тайны мадридского двора, но и секреты кремлёвского дворца съездов, что грозило МитЕ большим «съездом».
Ли нервно сплюнула в прохожего, переходящего улицу в неположенном месте.
- Для вас козлов зебра! – заорала он.
Старикашка хлопал ресницами, пожелтевшими от махры, и растирал плевок на потёртом галстучке, – возможно, решив немного, по случаю, его простирнуть, а фамилия его по-французски была Козлов.
Ли поиграла педалью сцепления и рванул с места.
Золотой дождь, подумала он, имея в виду звёзды с погон, – а у неё по ошибке уже приказами четырнадцать маленьких звёздочек на погоны наклеили в Кремле. Конечно, на кальсонах нет её отпечатков пальцев, в Москве потребуется не меньше суток, чтоб установить принадлежность предательства – конечно, по отпечаткам спермы.
Тем более, что информация сочилась и через Х, и через У, и наконец, через администрацию Президента.
Нет, Ли представила, как полезут глаза на лоб у генералов в лубянском морге, когда с её трупа прозектор стянет эти кружевные трусики.
И передёрнулся, представив ухмылку хирурга, вырезающего целюлитовые сиськи.
- Нет! – заорал она бешено, резко тормозя у светофора. – Не дождётесь! Я ещё пойду на пенсию – уж без этих сисек я буду ходить  парадным шагом на парадах по Красной площади вместе с другими выжившими ветеранами и собирать грибы в Подмосковье – багамы-магамы осточертели! – я буду писять под каждую родную берёзку – плевать на экологию! – открыто и честно, как мужик, – в пределах подписки о неразглашении, и ещё об этой сраной экологии буду писать каждый день в газету «Правда», как любой порядочный ветеран!
Стоящий рядом автомобиль с чопорной парижской семейкой тупо смотрел на неё. Думая, что у бабы кипяток.
МитА понял, что произнёс всё вслух и по-французски. Ну, и хрен с ними, решила он беззлобно – вряд ли среднему французу, не прошедшему стажировку в каком-нибудь задрипанном русском городишке вроде Пятигорска будет всё это понятно…


И она вспомнил родной Пятигорск, как с пацанами играли в шпионов и пытали соседскую Люську, которая играла роль гестаповского контрразведчика.
Она невольно улыбнулся своим мыслишкам, мальчишечьим своим забавам,  даже засвистела какую-то блатную мелодийку шансона.
И боковым зрением заметил, как с  крыши в него целится из гранатомёта киллер с явно нерусской внешностью.
Ли спокой но выхватила из-под юбки обрез с глушителем и бабахнул так быстро, что удивлённые парижане только и успели поднять головы и увидеть, как из стаи взметнувшихся над крышей голубей выпал киллер с гранатомётом.
При падении граната выпала из ствола и покатилась по брусчатке, позвякивая в наступившей тишине.
Бандит, естественно, с двумя дырками во лбу валялся в лужице крови,  раскинувшись, как на пляже в Каба-Ди-Бланке.

Дали зелёный, и все машины дёрнулись, старясь не запачкаться   об труп и гранату.
- Проехали, - сказала весело Ли и дёрнула порше.
Закурила папироску – она знала законы психологии – после падения трупа никто не станет обращать внимания на то, что закурила ли девушка в авто, сигару или папироску.
- Т-а-ак, - протянул разведчица повеселев. – Значит, разведка Берега Слоновой Кости – а им-то зачем ввязываться в эту историю? В тропической Африке кальсоны явно излишни.
Поэтому она чётко выстроил схему операции по логике Навья-Ньяя и крутанула влево – прямо под кирпич – плевать, дорога каждая секунда, как обычно и думает московский водила, если пьяный и имеет связи в ГИБДД.
Не оставалось сомнений, что кальсоны спёр саидовский миллиардер и преемник Бена Ладына – некий неплохо обученный дракам и стрельбе Омай-Бен-Халям, мужик гнусный и обрезанный сверх меры. Ли с ним как-то на танцах поцапался – подлец дал ей между ног в пах – можно представить чего  стоило улыбнуться…
Но Бену Халяму драка стоила двух передних зубов – не помогла хвалёная полинезийская борьба «хватачка» - Ли шваркнула ему сразмаху в челюсть так, что террорист влетел в шкаф с медалями генерала Де Голля и застрял там, как статуя всемирного терроризма.
К сожалению, тогда не оказалось у МитЫ улик – пришлось быстро мотать удочки.
Теперь тоже полицию лучше не впутывать – если кальсоны попадут в Сюртэ Женераль – вряд ли упрочится дружба французского, русского, ханты-мансийского и других народов мира.
Ли притопил железку.
Естественно, она рвал в частный аэропорток  Бена Халяля.
Открыв бардачок, пошвырялась и достал справочник по охране аэропортов. Быстро перелистала одной рукой – на скорости 180 миль в час руль порша на разбитых дорогах Парижа нельзя было бросать – это не жигуль – и открыл на странице 180й «Аэропорт Халюм».
Разумеется, данные были устаревшими и нарочно искажёнными – террорист менял коды доступа каждые полчаса, однако Ли включила бортовой комп и быстро нашёл алгоритм смены кодов, ввела свои данные и стал сканировать заранее, так что уже через четыре минуты вся система сигнализации была блокирована.
Миль за пять до фраеропорта Ли притормозила и достал би-телескоп, внимательно рассмотрел охраняемый объект, посчитала охранников.

Поняв, что порш – не танк Т-94, Ли надела на руку компас, взял ломик, сдвинула крышку канализации и залез в люк.
Естественно, дурной миллиардер, видевший кругом одних врагов, и канализацию заблокировал так, что ни одна какашка проскользнуть обратно не могла. Да и  сам пользовался только биотуалетом, но Ли знала коды и прошёл всю систему, даже не испачкав носочков своих модных туфелек.
Конечно, вылезать пришлось уже… туго. Не через унитаз конечно. Но через слив его жакузи. Поэтому пришлось ещё минут пять поправлять причёску, колготки и макияж.
МитА проверила оружие и осторожно прокрался в кабинет террориста, по пути тихонечко отстреливая охранников.
Пилочкой для ногтей он через щель в двери отперла крючок…
Три раза глубоко вздохнул, резко вышибла ногой дверцу вовнутрь (дверь открывалась наружу, но известное правило неожиданности!) и направил все четыре револьвера с лазарными прицелами на сидящих за столом.
Генерал Букашкин поднял на Ли усталый взгляд и снял фуражку.
- Да кто тебя звал, а? – раздражённо сказал генерал, с отвращением отгребая от себя пачки фальшивых долларов.
- Вы, товарищ генерал? – растерянно произнесла Ли. – Извините…   Разрешите доложить: полковница разведки два ноля без единицы явилась для продолжения выполнения секретно-боевого задания!
- Отставить, отставить, два ноля! – хлопнул генерал ладонью по столу… - Что вы себе позволяете! Мало что используете эту Юльку – кто позволил вам являться на мою встречу со стукачом – Беней Ла… ладно – Беней Халиловым? Ваш генерал Мудков – му… Нет ты меня поняла? Я – лезу в ваши дела?
- Но зачем он спёр мои кальсо…  То есть, секретные материалы Ка-Эль-Соу-Энн? Ы.
Бен-Халява изумлённо привстал:
- Я? Я? Да на кой … они мне сдались, бикса, ё?
Генерал покосился и вдруг резко отскочил от товарища.
- Стой, Беня, стоять! Не шелохнись! Сапёра из Москвы! У тебя к  жопе привязана бомба!
Беня побледнел и замер, нелепо подняв руки вверх, будто это помогает от мин. В  самом деле, что за поп-музыка…
- Не надо сапёров, - Ли быстро спрятала револьвер и достал чемоданчик минёра. – Я гляну… Ну, вот…
Она изумлённо посмотрел на Беню:
- Откуда? Нет, понятно – ты не заметил… Но не был ли ты утром на Эйфёлевой башне?
- У меня была стрелка с Гайанской разведкой, – признался нерешительно террорист.
 – А, ясно, - Ли зафиксировала его ноги затвердевающей пеной и через плечо, не оглядываясь, бросил генералу, - товарищ генерал может быть вспышка. Лучше наденьте тёмные очки.
- Ядерный? – генерал отполз ещё на четыре метра.
- Возможно, - уклончиво ответила Ли, делая вид будто что-то крутит отвёрткой. – Ядрёный… - пробормотал она, отцепляя пакет с кальсонами от секретных подтяжек террориста.
- Может, лучше наших из Москвы вызвать? – генерал отполз ещё на шесть метров.
- Нет, уже засёк код, - произнесла сквозь зубы Ли МитА. – Опасность почти миновала.
- Риск? – строго спросил генерал, не выглядывая из-за ножки стула.

- Процентов пятьдесят восемь, - соврала шпионка, уже пряча пакет и цепляя на его место бомбочку, которую прикупила неделю назад на парижском толчке. – Готово. Таймер сдох.
- Сдох? – переспросил террорист. – Хорошо – не мы.
- Да, не плохо, - согласилась Ли, кладя бомбу на стол перед Беней.
- Господи, - отшатнулся миллиардер. – Я это фуфло неделю назад пихнул на толчке какому-то ниггеру из Мадагаскара!
- А не Магриба? – уточнила Ли, конечно, помня гнусную спекулянтскую рожу у которой брала эту бомбу.
- Да, – неохотно признался Бен-Халиль. – Вот чёрт. Она негодная – а то носились бы сейчас над Парижем мои штаны…
Ли встала и вытерла руки  скатертью.
- Вставайте товарищ генерал.
- Ну, полковница, ну – молодец! – восхищённо сказал генерал, выползая из-под стола и перебирая в уме гнусные намёки. – Нет, вовремя ты, честно-слово! Но откуда узнала? Это, что, твой шеф?
- Нет, я сама, – скромно ответила Ли. – Алик, вызывай работяг, пусть срубят тебя с пены.
- Алик? – генерал и миллиардер переглянулись и пристально посмотрели на Ли.
- Да мы в одном  классе учились, - рассмеялась шпионка.
- В Питере? – обрадовался террорист.
- Да ты же никогда не бывал в Ленинграде! – недовречиво встрял генерал. – Чего метелишь? Чего пурген гонишь?
- Из Пятигорска, – довольно пояснил миллиардер. – Постой…  Не узнаю тебя… Люська Скороварко? Нет, нет! Зинка Корзинко? Лялька Балялько? Нет, слушай… Мила Кукуруза! Э-э-э-э… Нет. Точно – нет. Узнал, узнал! Вспомнил! Ты – Валька Тромбонова!
- Не угадал, - поскучнела Ли, поняв, наконец, что чуть не раскрыла конспирацию. – Я – Танька Чихова… Тойсть – Чулкова. Ясно?
Генерал постарался запомнить.
Работяги уже обпиливали миллиардера болгарками.
- Ну, ребята, - радостно потёр руки Бен-Халва. – За это и выпить не грех! Танька! Узнал, узнал…  Только… У тебя же метр восемьдесят был… и рожа – такой шномбель был – закачаешься! И жопа – с два дивана – куда годы летят, а, генерал? – Просто не верится – в классе такая была кобыла, была слон, прямо, - а теперь – что заграница с нами делает, а? Эй, гарсон, водки! Нет, нет – в стаканы, ты же знаешь… Нет, Танёк -  тебя не узнать! Такая девочка стала - модель, у тебя хоть метр семьдесят ещё осталось?
- Метр шестьдесят, - процедила Ли, принимая стакан. Генерал булькнул в него какую-то монетку.
Ли вопросительно глянула на него.
- Я тебя представлю к генеральскому званию, - растроганно сказал Букашкин. – А звезды такой нет – знаешь, не свою же с погон сворачивать – плохая примета…
- Но, товарищ генерал…
- Да зови меня просто Вася, - генерал вытер ладонью слезинки с губ и капли с глаз. – Я ж точно такой мужик, как вы, ребята…  Только в погонах.
- Хорошо, Василий, но не щипай меня за  жопу – там ведь тоже бомба.
- Э, знаем мы эту бомбу! – засмеялся генерал похабным смехом. – Не раз разряжали!
Но руки убрал.
- А я тоже, - вздохнул Беня, утираясь рукавом. – Знаешь, тогда в школе, ведь, хотел тебя … это, ну, сама понимаешь…
Ли передёрнулась и положила тяжёлую лапу на плечо террориста:
- Забудь.
Сказала  спокойно и твёрдо. По мужски.
Бен-Халюль озадаченно посмотрел ей в глаза и, почувствовав что-то неладное, сменил тему:
- Да ****ь своих – не дело…  Ну, ребята – ещё по стакану? За нашу житуху…  Мы тут курочимся, страну защищаем – а там, на Родине – гнилые демократы всё распродали! Эх…
- Ладно, ладно, - примирительно сказал генерал, нашаривая глазами микрофоны. – Положим, не всё ещё продали… Кое-что не удаётся втереть.
Он вздохнул.
- У нас водки богато,- мечтательно продолжил он. – У меня три заводика на Ставрополье и одна ликёрка в Москве… И, что ты думаешь? Я в глухом просёре! Если бы ни работа – был бы давно в ж…
- Да мы все, мы все! – у Бен-Халявы слёзы в глазах потемнели. – Тут за них жизни кладёшь – а они… Э-э-эх!
Он махнул рукой и выпил.
- А что на Родине? – спросил он, дыша в рукав.
- А что на Родине? – эхом отозвался генерал. – Новый фильм снимаем – «Особенности национальной пьянки». Это сериал – воруют спирт с моих заводиков – партиями…  И жрут  - четвёртый год.
- Ну и как фильм?
- Как фильм, - раздражённо ответил генерал и налил себе четвёртый стакан. – Тут всё – кино. Весь мир – кинотеатр!
Он чуть не упал после шикарного жеста.
- И мы в нём…
Ли отступила в тень, незаметно поправляя свёрток с кальсонами, спрятанный на левой ягодице.
Генерал положил голову на плечо террориста и о чём-то заплакал.
Бен-Хулим мрачно рассуждал о проклятых демократах, заставляющих его взрывать рынки в России, и угрожал взорвать все жилые дома в Москве и Пятигорске.
 Вот, задницы, возмущённо подумала Ли, выбираясь из здания фраеропорта, тут годами работаешь, всё рассчитываешь, все ходы просчитываешь, предугадываешь, сети плетёшь, зонтиком колешь всяких барбосов – а эти?
Если бы не зарплата,  мрачно подумала Ли, махнула бы в Кисловодск, купила бы одно-двухместную квартиру…
 Она открыла сумочку и заметила, что в неё случайно упали девять пачек долларов.
Если б десять, подумала она невесело. Да ведь всё равно – фальшивые.
Она вложила одну пачку в проверочную машинку и щёлкнула выключателем.
- Надо же! Настоящие… Не хватятся. Они их кучками считают. Я заметил. Во гребут, да?
Она довольно погладил пачки баксов и увеличила скорость.
Кальсоны были при ней, Третья Мировая  в очередной раз откладывалась. Да всё было при ней, сейчас бы в кабак, снять тёлок…
Но он стиснула зубы и покосился на баксы: в конце концов, не такая уж и круглая сумма – нет и ста штук. Посмотрел на часы.

До зарплаты осталось ещё четыре часа. Ничего пофартило – продержусь как-нибудь часа полтора. Зря разбил бутыль. Триста грамм всё же…
Он резко свернула на просёлок, глянул на карту – здесь гнал самогон местный барыга Жан-Клод… То есть, конечно, коньяк – во Франции  самогон был ещё дороже, чем в России – «Наполеон», «Камус», «Белая хоса»…
Куда мы котимся?
Он вспомнила прошедшую операцию и вздохнул: обещали её вернуть домой после победы коммунизма во Франции. Теперь, слава Богу, вопрос, вроде бы, отпал, и он, как мог, постаралась. Хотя охота, конечно, в Подкумке ополоснуться, прошвырнуться по Броду - без этой идиотской юбки, этих помад, этих пудр… В штанах. Ну, может быть, на Броде с кем пободаться…
Он вспомнила иглу телевизионной вышки на Машуке и попытался сравнить её с Эйфёлевой башней – не получилось.
Он плюнула и попал в куст розы, мимо которого проезжал,  снова вздохнула. И краем глаза заметил на обочине дороги небольшую перестрелку: две-три машины горели, валялись трупы, через которые на большой скорости переехать уже было невозможно. Ага, подумала он. Это ведь разведка эмиграционного Правительства Буркина-Фасо пытается похитить консула республики Этого…
Взмыленный киллер с пулемётом махал ему рукой – мол, проезжай, дорогая, проезжай!
Ли улыбнулась, сделал ему пальчиками и другой рукой выстрелила, на секунду бросив руль, но на этот раз выстрел был неудачным – киллер выронил пулемёт и схватился за живот:
- Ты? Это – ты? Ни блина себе… Ты? Два ноля? Ты, дура – кто тебя звал сюда?
Она вскочил на сиденье, перезаряжая револьвер, но – невезение есть невезение! – резинка трусов лопнула…

У киллеров автоматы с рук попадали.

+++