Михайловское

Село  Михайловское. Дом  обшитый  тёсом.
Бильярд, чернильница, камин  из  белых  плит.
Фамильный  герб -  заслуг  забытых  отголосок.
Фасад  в  окошках  поэтически  грустит.

Тягучий  скрип  ворот  случился  на  морозе.
Покрыты  инеем  все  розвальни, как трон.
Доска  каминная  с  свечой  застыла  в прозе
И  статуэтка - смотрит  в  даль  Наполеон.

Под  сенью  сумрачной  аллеи  Ганнибалов
Был  одиноким  не  смиренный  лицеист.
Он  им читал: "Простите, верные  дубравы..."
А  те  в  ответ  роняли  благодарно  лист.

Позднее  здесь  он  появился  знаменитым,
Уставшим  от  скитаний, но  как  прежде - смел,
Гонимый  бедностью, душой  всегда   открытой.
Но  заложить  словесность  русскую  успел.

Пренебрегая  царским  гневом  и  карьерой,
Он  оставался  каждый  день  самим  собой.
Заставить  жить его  под  гнетом  лицемеров...
Нет, невозможна  власть  над  пушкинской  строкой.

Село  окутано туманной  тихой  далью,
Непроницаемым  сиянием  Луны.
Писал  красиво, виртуозно  и  детально,
Порой  в  веселии, порою  от  тоски.

Ходил  по  ярмарочным  дням  к  рядам  торговым,
Украдкой  изучал  монахов  и  крестьян,
Внимал  так  сердцу  милый,  старой  няни,  говор.
Наедине  с  самим  собой  среди  мирян.

Пусть  на  Сенатскую  не  удалось  явиться,
Но  тень  стихов  его  присутствовала  там.
От  декабристов  так  и  не  смогли  добиться
О  ссыльном  сведений, чеканя  каторжан.

Рисунок  виселицы  на  полях, как  довод,
Строкой  оборванной  гласит: "И  я  бы  мог..."
За  год  до  этого  закончил  "Годунова",
Где  власть  ответственна  за  собственный   народ.

Спустя  два  года  всё  смогло  определиться,
Поэт  помилован - известие  пришло.
Но  непрощённым  возвращается  в  столицу,
Как  и  несломленным. Имение  спасло.

Покинув  вскоре  этот  дом, уж  не  увидит
Аллеи  липовой  ветвей  зелёный  свод.
И  на  ступеньках  не  вдохнёт  он  свежесть,  сидя,
И  по  веранде  спозаранку  не  пройдёт.

Жила  в  обители  вдова  недолго, дети.
Дом  обветшал, в  дальнейшем  вовсе  опустел.
А  кабинет  поэта - ревностный  хранитель,
Не  выдав  тайны  рифм, отчаянно  старел.



Сова  по  осени  являясь  без  опасок,
Ночами  лунными  то  плачет, то  зовёт...
И  от  качнувшегося  колокола-баса
По  небу  звон  певучий  благостно  плывёт.










картина  С. Фролов
Михайловское. Северное крыльцо дома А. С. Пушкина.
1962.
http://aria-art.ru/0/F/Frolov'mich/1.html