Матушка Рябушка

Наседка была хорошей матерью. Редко сходила с гнезда. Бабушка Пелагея боялась за курицу, как бы та не умерла с голоду. Когда она брала Рябушку в руки, чтобы посадить её к корытцу с кормом, та была лёгкой, как перышко. Чуть-чуть поклевав, Рябушка снова отправлялась на гнездо. Наконец-то, выйдя однажды поутру во двор, бабушка Поля услыхала писк.

- Выводятся. Ай да, Рябушка, дождались, наконец-то. Ну-ка, где он там, комочек пушистенький?

Достав цыплёнка из-под наседки, она снесла его в дом, так как по ночам на улице было ещё очень холодно. Так один за одним и перекочевал весь выводок из восьми цыплят в решето на кухонном окне. С последним, желтеньким пискунчиком, и Рябушку принесли в дом. Стала семейка жить в углу кухни, отгороженном скамьей.

Спокойно, тихо сидели цыплята под крыльями наседки. Рябушка иногда сердилась на своего последыша Пискунчика, тот выбежит из-под крыла матери и давай пищать, звать других цыплят побегать. Расквохчется курица, поругает несмышлёныша, и опять мир и покой в куриной семье. А Пискунчик заберётся на спину наседки и сидит там, собой довольный.

Однажды, когда Пелагеи  не было дома, к окну прилетела большая ворона. Села у окна, глядит одним глазом на цыплят да каркает. Забеспокоилась курица, детей сразу под крыло собрала, затаилась. А ворона каркнула ещё раз и улетела. «Ох, не к добру она прилетала», - подумала Рябушка.

- Дети, видели вы эту страшную птицу, слышали её голос, остерегайтесь её, когда будете у двора гулять… - предупредила курица цыплят.

Неделя проходит, другая. Тепло на улице стало. Вынесла Пелагея наседку с выводком во двор. Что ни выйдет покормить, всё-то они во дворе сидят, не хотят выйти на улицу погулять.

- Это что за непутёвая птица растёт! - ругается старая женщина. – Рябушка, что ты их не ведёшь в тёплой земельке покопаться, жучков – червячков поискать. Нут-ко, я вас в огород пока снесу, на земельку вскопанную.

Посадила всех в кузовок и снесла в огород. К вечеру домой стала звать: «Клу-клу-клу… Клушенька моя рябенькая, иди домой, веди своих деточек. Солнышко уж на свой насест вот-вот сядет, и вам в гнёздышко пора».

Зовёт, зовёт старая наседку, а та не откликается. Обошла Пелагея весь огород, под кустом смородины услышала голос Пискунчика, заглянула, а там все восемь цыплят сидят, друг к другу то ли от холода, то ли от испуга жмутся.

Собрала хозяйка всех в фартук, Рябушку ругает: «Куда это клуха провалилась?» Снова выводок внесла в дом. А наседка и на другой день не появилась. Поняла Пелагея, что беда случилась с курицей, унёс её кто-то.

 Подросли цыплята, посмелее стали. Ко двору гулять выходят. Однажды Ворона рядом на забор села…  Попрятались малыши, один Пискунчик никуда не убежал.

 - Ты, старая карга, куда нашу маму дела? – грозно глянул он на страшную птицу.

Видно, в добром расположении духа та была, не бросилась на цыплёнка.
 
– Кар, карр… Ишь, распетушился. Уж очень мне ваша мать понадобилась. В лес я её унесла, там в избушку на курьих ножках превратила. Тёплая вышла квартирка. Мягкая, в самый раз для моих старых косточек, для моей костяной ноги.
 
Не стал дальше слушать Пискунчик злую птицу, побежал к братьям, сёстрам, рассказать, что у Бабы Яги их матушка. Стали братья думать-гадать, как её из беды выручать.

Вышла утром бабушка Пелагея во двор цыплят покормить, а к  корытцу только пять курочек подошли поклевать. Исчезли петушки со двора, так же бесследно, как их мать. Хотели курочки рассказать Пелагее, что петушки отправились в лес матушку свою выручать, но та все равно бы ничего не поняла, так и промолчали. Погоревала старушка о новой пропаже, да делать нечего, ладно хоть не курочки пропали.

… Идут петушки лесом день, идут два, на третий к обиталищу Бабы Яги пришли. Глядят на избушку на курьих ножках, есть в ней что-то на матушку похожее.

- Матушка, матушка, повернись к нам, погляди на нас, подскажи, как тебе помочь, - зовут петушки.

Вздрогнула избушка, повернулась к петушкам передом, к лесу задом.

- Детушки мои, скоро Ворона прилетит, в Бабу Ягу превратится. Углядела она меня тогда в окно, дождалась, когда я на улицу выйду, унесла меня в тёмный лес. Тш-ш… Летит.Спрячьтесь до утра в лесу. Расскажу вам завтра, как мне помочь.

Зашумел ветер по верхушкам деревьев, зашлепали крылья по воздуху, брякнулась оземь Ворона и Бабой Ягой обернулась.

- Что это тут куриным духом всё пропахло. Не твои ли, изба, дети ко мне на  стол пожаловали?

- Это я свой курятник вспомнила, да по деткам плакала, вот и почудились тебе они. Несмышлёныши ещё, забоятся в лес одни пойти, - ответила избушка.

- Ну-ну, поговори мне. Ишь, смелая стала, раскудахталась, - проворчала баба Яга, ушла в избу, легла на лавку и захрапела. Ночью вдруг разбудил её звонкий петушиный крик: «Ку-ка-ре-ку…».

- Ах, ты, кочет, Пискун противный, уж не ты ли забрался сюда? Сейчас я тебя…

А избушка вдруг стала прыгать, скакать, Бабу Ягу с боку на бок переворачивать.

- Остановись,- кричит Баба Яга дурным голосом, - сожгу, спалю тебя, если не послушаешься…

Остановилась избушка. А Баба Яга подумала: «Теперь никуда не денется. Рассветает, найду его, окорочков нажарю, сам на сковороду напросился». И снова захрапела. Сладко спала, так что утром про петуха и не вспомнила. Обернулась вороной и полетела по своим делам.
Прибежали петушки к матери.

- Говори скорее, матушка, как тебя от чар колдовских избавить.

- Детки мои, распадутся чары, если вы все в 12 часов ночи прокукарекаете. Да сегодня я только одного из вас слышала.

Стали петушки голос пробовать: беленький пропел, у серенького что-то сиплое получилось. Только у рыженького Пискунчика-последыша, как ни старался, ничего, даже писка, не получается.

- Матушка, а может,  двух голосов достаточно? - спросил он.

- После двух «ку-ка-ре-ку» я снова курицей стану. Да Бабе Яге ничего не сделается. Она меня снова в избушку превратит. Лучше отправляйтесь домой. Когда запоёшь, Пискунчик мой, тогда и приходите меня выручать.

Заплакал петушок:

- Матушка, не зови меня больше Пискунчиком. Я – Петух, я – большой. Мы не уйдём, пока не спасём тебя.

Снова ушли петушки в лес.

Вечером опять с великим шумом прилетела Ворона. Бабой Ягой обернулась.

- Новость я тебе, изба, принесла. Пропали все твои петухи, одни курицы остались. Постой… да не сюда ли они пробрались: кто-то ночью «ку-ка-ре-ку» кричал.

Словно от озноба затрясло Бабу Ягу, бросилась она в лес. Всё вокруг обежала, никого не нашла. Она по земле бегала, а петушки-то на дереве, как на насесте, высоко сидели. Вот и не заметила их костяная нога. Успокоилась и спать улеглась, наказав избе качать её да баюкать.

В двенадцать часов луна яркая на небо вышла, разбудила петушков.

Слышит Рябушка, беленький пропел, серенький тоже позвонче, чем днём, своё «ку-ка-ре-ку» вытянул… Замерла в ожидании. Тут и последышек звонкое да весёлое  ку-ка-ре-ку затянул, видимо, подошло и его время свою песню петь.

Слетели петушки с дерева, бросились к избушке, а там их матушка Рябушка дожидается.
Пропала избушка. Пропала Баба Яга. Только хромая старая ворона невдалеке прыгает, да на счастливую куриную семью глазом косит.

Вернулась утром Рябушка с петушками на Пелагеин двор. То-то радости у старушки было.