Без выхода

выходишь, снимаешь одежду с себя, как шкуру,
одним рефлекторным движением - мне ль стесняться,
когда я пишу себя набело и с натуры -
и это натура похабника и паяца?

выходишь, становишься заново за чертою, грудь распахнув до пояса под рубахой.
без выхода этот мир ничего не стоит. без выхода - это приют для тоски и страха.

когда я на сцену врываюсь, как на арену, тяжелую рукоять в кулаке сжимая -
все прочие зависть питают ко мне и ревность - к жизни, что снова бедовая и живая.
к страсти, что снова становится ярко-красной: всполох, пощечина, розжиг или огниво.
тот, кто минует намек на саму опасность, такого паяца во мне признает ревниво.

попав в свое тихое "смог бы, я б тоже сдюжил", оставшись при этом на прежнем, затертом месте,
они меня взглядами колют или утюжат, никак не поняв, почему мне в привычном тесно.
выходишь из тела, плюешь им, трусливым, в рожи: пусть каждый, кому досталось, теперь дрожит с ним.

поскольку я первый. я тот, кто пойдет на розжиг
опасной, зато настоящей горячей жизни.
7.10.14