Лёгкая рука

Николай Серб Великий
Прочитал рецензию В.Гуги «Местечковый детектив» в ЛитРоссии №1 за этот год, и у меня зачесались кулаки…Первая часть следующего ниже материала – это продолжение темы, начатой Гугой, но в ретроспективной, что ли, проекции.

 

                ЛЁГКАЯ  РУКА…

 

                1.      

      

        Прав был классик: порой незначительный факт может иметь самые жестокие последствия.

        Город Нежин можно назвать колыбелью русской литературы, если вспомнить Гоголя. И в 70-80-годы минувшего века здесь процветала литературно-художественная тусовка.

        1980 год. Как-то прогуливаюсь по центральной улице Нежина, по Гоголевской, что вроде Тверской в Москве, а мне навстречу местный литератор Наталья Семенченко, с лёгкой руки которой всё и началось… Хочешь поступить в Литературный институт?., обыденно-просто говорит она. Я остолбенел...          Если можешь, продолжала Наталья, гони быстро в Киев, в Союз писателей; не забудь захватить рукопись, там набирают украинскую группу на факультет перевода в Литинститут. Спрашиваю её, почему она не хочет в Москву? Ребёнок у меня, говорит, не могу…

      На следующий день я уже в Киеве, а там слышу: у нас недобор, не хватает ещё двух человек.  Найдешь, говорят, хотя бы одного желающего – поедете учиться в Москву, нет – всё переносится на следующий год.

      Времени для раздумий не оставалось.

      В спешке  я стал предлагать поступить в Лит каждому встречному нежинцу, имеющему хоть какое-то отношение к графомании. Все отказались, поскольку у каждого дом, хозяйство...

      И только мне, безлошадному, нечего было терять.

      Что делать?.. И тут я вспомнил о юной черниговской стихотворке, с которой познакомился на областном совещании молодых. Та с радостью согласилась. Пока она собиралась, я ещё разок смотался в Киев, застолбить это дело. Там меня похвалили за оперативность.

      Так началась моя московская тусня.

      По окончании Лита, через годы, черниговская барышня с простой украинской фамилией Хемлин наконец-то со стихов благополучно соскочила на прозу (предварительно прочитав мою), как будто проза проще, и теперь выпендривается в инете, как она завоевала столицу. Оказывается, всё она сделала сама: приехала в Москву, поступила в Лит и т.д., и ни слова о почти детективной истории, как я её выдернул из Чернигова.

Как говорятЬ там у них, не надо нас дурЫть.., или хватит делать нам мозги, как говорят в Одессе.

        А ведь это целая история.., о которой можно было так смачно рассказать!.. Писательница, мать твою… так и не выросла из коротких штанишек Литинститута. В её глухой провинциальной прозе,которая действует одновременно как снотворное и слабительное, всё построено на одном приёме – на речевых особенностях местечковых героев, что проходят ещё на первом-втором курсе Лита по теории стиха и прозы, где, между прочим, учили, что приём надо снимать. Иначе не подняться над материалом и, как говорится, не взорлить… Куды там!.. Для этого нужны мозги, проза требует мозгов. Впрочем, поэзия тоже.

       Пошлая пиарщица она не служит, не работает. Пишет… Да лучше б ты работала.., подумал я, полистав её пёрлы, или сочиняла на родном жаргоне, было бы честнее.

       Немаловажная деталь: творческий конкурс (чисто формально) мы с нашей детективщицей прошли в Киеве, а не в Литинституте, и поехали учиться по направлению СП Украины, что тоже упрощало задачу. Насколько я знаю, в Лит просто так с улицы мало кого берут. Помалкивает писательница и том, как вступительные экзамены сдала  за неё сестра-близнец, похожая на нашу преуспевающую графоманку, как две капли. Мало того, через год сестра сдала экзамены ещё и за себя и тоже поступила. Вот кому можно ставить памятник.

       Так искажается история.., что сказывается во всём, в творчестве особенно, если можно назвать творчеством бабье рукоделие.

 

 

                2.

 

         Ещё случай, опять же из нежинской хроники тех лет.

        Дружбанил я в застойную пору с местным художником-дизайнером, с которым мы не один год валяли дурака в заводском бюро эстетики. Я графоманил и обдолбил его стихами со всех сторон. Он часто делал мне верные подсказки. Строки типа «Мартыненко Мартын – прогресса верный сын…» - это и было моё, от чего я в Москве отошёл, но скоро вернулся к своей стилистике и держу её всегда на вооружении. Помню, на заводе все тащились от баек, сочинённых экспромтом.

        Мы тяготились заводской атмосферой, и я решил поддержать коллегу: выдал о нём восторженный очерк и, пользуясь знакомством с черниговской богемой, отправил материал туда на авось. У меня лёгкая рука… публикация вскоре состоялась, кажется, в газете «Деснянская правда», потешив наше самолюбие, но не более того; к тому же дизайнер всё принял как должное.

        Вскоре я нашёл новый ход.

       Однажды в Киеве, проходя мимо детского издательства «Веселка», подумал: почему бы моему другану не попробовать силы здесь, тем более он любил малевать между делом всякие примочки для детей.

       Он долго сопротивлялся, мол, не люблю Киев, мещанский город  и т.д. и т.п. Наконец, буквально взяв его за руку, я отвёз несчастного в «мать городов русских» и прямо-таки втолкнул в редакторский кабинет.

       Там посмотрели: парень из провинции, будет стараться…

        Тут-то и началось самое интересное. Едва он выпал из редакторского кабинета весь сияющий с испариной на лысине - сразу надул щёки, как-то глупо дистанцировался, в упор меня не видит, как если бы я вдруг скоропостижно скончался…

        Как говорят в подобных случаях, даже спасибо не сказал. Ну, очень хитрая ж…

 

       По нежинским меркам это был неслыханный успех. С этого момента ему на службу была поставлена вся родня, которой у него полгорода... Мама ему - машину, тесть - квартиру, не считая прочей мелочи, чтоб он мог только  -

т в о р и т ь ...

        С тех пор, благодаря своей чугунной заднице и небывалой трудоспособности, он завалил  «Веселку», а впоследствии и другие издательства, своими доморощенными раскрасками, которыми хорошо пугать детей. И счастлив.

       Со мной всегда так: себе помочь не могу, а другим – пожалуйста, и всё легко получается.

       Естественно, получив работу в столице, он бросил завод. Забавно было наблюдать, как бывший дизайнер ходит по райцентру с гордо поднятой головой, в замшевой куртке и кепке и никого не узнаёт. Без слёз не вспомнишь…

       Самогон да сало разбавляли скуку наших вечеров в его мансарде. В финале одного загула я не поучаствовал в гоп-стоп по-нежински у ресторана «Полесье». Боялся потерять портфель с рукописями, который везде таскал с собой?.. Просто трухнул?.. Зато мой дружбан на волне киевского успеха готов был первым лезть на рожон. Хотя в итоге нас побили, он, кажется, чувствовал себя героем. Это случилось до Москвы, когда подавленный обстоятельствами, я испытывал жуткую нехватку адреналина. Москва меня подняла из-под забора, из пыли, и я это принял как знак свыше…как подарок судьбы.

          Впоследствии я вспоминал:

 

 

          В Нежине компанией хмельной

проходили в полночь мимо памятника Гоголю,

и воскликнул кто-то под луной:

«Давайте русскому гению поклонимся…»

Эхо донеслось со всех сторон,

и мы совершили земной поклон.

Всем понравилась идея,

и мы рухнули

                перед Гоголем

                на колени…

Был момент истины,

в лунном свете

я увидел великого мистика

на Невском проспекте.

Но это был Нежин,

древний городок,

слегка заснежен,

как в поле бугорок…

 

…Все поднялись, а один лежать остался…

и рыдал, и слезами обливался…

 

 

 

       Мой триумфальный отъезд в 1980 году в Москву на учёбу в Лит многих поверг в шок, как будто со времен Гоголя здесь ничего подобного не случалось… Нежинские графоманы втайне рвали на себе волоса и даже клеймили меня предателем... И по сей день шлют приветы в виде «святых» проклятий. И все, как один, стали патриотами, одним словом,  у к р а м и;  заговорили наконец на родном языке. Сочинявшие на русском, перешли на украинский и даже стали лучше писать. А что остаётся?.. надо... Если б не Москва, может, и я… Чем чёрт не шутит… Главный их посыл: мы ближе к Европе, а у вас там, в Москве, одни татары… Ещё не известно, что лучше – одни татары или одни… И мой сапожник-дизайнер, не тем будь помянут, долго не мог прийти в себя, заявив, будто я его бросил… Да кто ты такой?, хотелось сказать, но я воздержался; воздержание - мой конёк. Правда, я однажды изменил себе, вскользь заметив ему, что все эти его доморощенные  дилетантские имитации-раскраски не имеют отношения к искусству.

        Такое не прощают.

        СлабО тебе, думал я, махнуть в Москву, поступить в Строгановку, поработать дворником… Хату не можешь бросить… Художник не должен иметь хату.

        Как-то узнаю через общих знакомых: он спивается… просят найти ему работу в Москве, да так, чтоб он не знал, что за него просили. Во как. Понравилось… А-га… Мол, пусть думает, что я, и живя в Москве, только и мечтаю, как бы его трудоустроить.

        Художник и должен спиваться, говорил я себе.

        И зачем я гоню всю эту ваську?.. Чтоб поиграть в объективность? Нет. Опять же - читаю в Инете о его выставке в Нежине. В аннотации представлены киевские издательства - «Днипро», «Радуга», «Десна».., где он нататарил за многие годы более ста (!..) детских книжек. Но так ничему и не научился. И ни слова о «Веселке», с которой всё и началось, хотя в небольшом Нежине все всё знают. Это меня и выбесило. То, что я когда-то круто изменил его жизнь, мешает ему жить.

       Вскоре всё повторилось один к одному, но уже с вышеупомянутой будущей местечковой детективщицей. Век живи - век учись, хлопчик...

       Поучительные истории…

       После такого «взятия Ерусалима», я должен признать: все, кому помог, тщательно замалчивают это, отвернулись, порой руки не подают. Ох, бля-я-ди… Мне говорят, такова природа, а на природу глупо обижаться. Но сам-то я другой?..  дурак старой, башка с дырой. Ну да, другой. А что толку...

      И как же иногда хочется конкретной сволочи морду набить, аж кожа зудит…

      Самое смешное - в Москве я продолжаю наступать на те же грабли.

 

 

      

      

Николай Сербовеликов