про Человека, Моне, бога и Девочку

Пусть, сигареты
единственные кто пойдёт с тобой.

Они.

И пара сотен грамм
макулатуры.
Ты-обезумев.

Рухнул
на площадь.

Такой неуклюжий, огромный, хмурый.

Шептал ей в трещины,
прорастающие цветом,

Стихи.
Она не улавливала их мотив.

А ты орал:
"Я же могу.
Я могу вершить!"

Бог,
Заливаясь иронией,
Скалился, изощрялся.

Смазывал гелем для губ
трещины возле рта.

Он знал, знал, как воды пустить
по твоим щекам.

Ты в криках к нему
надрывал гортань.

Он поведал
самую абсурдную из всех своих тайн.

По четвергам

он пишет комменты
в инстаграмм:

"Помогите найти эскиз".

Вылезает бумага из задницы
той, что с нимбом.
Он ее в охапку,
подмышку,
и скорее к Моне.

Он сейчас набил бы вам
"Поле маков" во всю спину
за дешёвый абсент.

И когда ты корчишься,
выворачиваешься,
когда кости скрипят
от внутренней боли.

Чувак, с бородой и сандалиями,
проверяет
чего ты стоишь.

И когда ты хрипишь,
обнимая асфальт:
"Ну же,
опустите мне веки!"

Моне советует ему
смазывать незажившее тату
бепантеном,
держать его под пищевой пленкой

и чаще тянуться креком.

А тебе протягивают крошечную ручонку,
ты двумя пальцами обхватываешь ее запястье,
почти ломаешь.

Видимо, босоногий забыл,
как сам был когда то заклеван стаей.

Она достаёт блокнот,
и твою руку к губам подпускает.

Шепчет тебе в ладони:
"Твоими словами
наживую вены из подкожных
слоёв выскребают."

Мы не станем
ангелами Мадонны.
Искать снисхождение бога,
Сброда,
сам чёрт тут сломает ногу.

У меня к тебе ожил пульс.
Ну же, давай, потрогай.