Игра

Плети от ударов расплетались,
тати предавались топору,
вороны окрестные слетались,
завывали бабы на юру.

Стол из свежевыструганных досок
окружен галдящей детворой.
Человек, опёршийся на посох,
молча наблюдает за игрой.

Смотрит понимающе и хмуро
книгочей и энциклопедист,
как живые тёплые фигуры
двигает великий шахматист.

Вот по ковылям осенней степи
он пускает конницу, шаля,
и бросает пешечные цепи
на полки чужого короля.

Вот целенаправленно и четко,
позабыв обеты и друзей,
алчущие власти и почета
пешки превращаются в ферзей,

и в предуготованных нарядах
обживают свежие гробы
баннереты рыцарских отрядов,
баловни изменчивой судьбы.

Там овеществляются химеры,
предаются смерти племена,
но по окончании премьеры
жертвы окупаются сполна...

Около столешницы с часами
бубенцами весело звенят
и кричат дурными голосами
скачущие толпы бесенят,

и под еле слышный отголосок
от неумолимого “тик-так”
лишь молчит опёршийся на посох
зритель, наблюдающий спектакль.