Бессарабская гора

Приднестровская лирическая хроника





1

Пишу по горячему следу...
В очах от цветенья бело.
Я вновь из Тирасполя еду,
как прежде, в родное село.
Деревья в садах побелены,
подвязан тугой виноград,
и каждый клочок земельный
ухожен и глиной богат.

Плантации винограда
я помню с обеих сторон..,
но вырублен он беспощадно...
Таков был сухой закон.
У времени есть приметы,
а эти сильней вдвойне:
пикеты, пикеты, пикеты
на этой и той стороне.
Такого не знала история -
предательство и Москва
почти, как слова синонимы,
несет по земле молва...
И, вспомнив про годы застоя,
народ пробавляясь винцом,
то Ельцина матом покроет,
то тех, кто сидит за Днестром...

Вот кладбище... Здесь похоронены
родители, старший брат,
над их могилами клены
и вишен густой аромат.

В селе моем славно живется,
 вино разливают бадьей...
Хоть с дьяволом трудно бороться -
труднее бороться с собой.
Мы сходимся всем колхозом,
таков наш простой удел,
но долго удерживать слезы
на родине я не умел...

Верны мы обычаям русским,
потомки гонимых славян,
недаром читал мне Пушкина,
молдавских его цыган,
брат мой под завыванье
вьюги в трубе печной
и домового стенанье
за старой глухой стеной...


2

Под Бессарабскою горою,
над левым берегом Днестра,
лежит в пыли село Глинное...
Родная там живет сестра.
Здесь, как на погребальной тризне,
вдруг открывается сильней
трагедия российской жизни
и пустота грядущих дней.

Навстречу выйдет мне сестричка:
- Зачем приехал, мой родной?!..
Такое нынче здесь творится...
Не приведи... Господь с тобой!..
Ох под румыном жить придется...
И страшно подойти к Днестру...
- Но, может быть, все обойдется.., -
пытаюсь утешать сестру.


3


Настала Страстная Неделя.
Стреляют... Но в мире светло:
кругом лепестковой метелью
деревья в садах замело.
Бывал здесь зимою и летом,
дождливой осенней порой,
сподобился нынче весной;
дышу абрикосовым цветом.

... Не спится... Я выйду из хаты,
взгляну на иные миры..,
но гул орудийных раскатов
дойдет с бессарабской горы...
Шумят ли далекие грозы?..
Да нет, и не пахнет дождем...
Мигают мне редкие звезды
на этом краю и на том.
Уж за полночь движется время;
давно комендантский час,
Мрачны силуэты деревьев
во мгле, недоступной для глаз.


4

А утром село утопает
в садах на обрыве крутом...
Два берега соединяет
стремительный мост над Днестром.
Минирован мост и завален
мешками... Стоят на посту
украинец, русский, татарин... -
гвардейцы. Я к ним подойду.
Они мне на гору укажут,
где дымкой рассеян туман:
- На правом лишь ждут приказа...
У них БТэРы там...

И старший сержант Поликарпов
Сергей он вздохнет в сердцах:
Односельчан нам жалко...
Село обратится в прах.
Но только Москве нет веры, -
в сужденьях гвардеец прост, -
продержимся час, наверно..,
а после... взрываем мост.

Они готовы к сраженью.
Я молча согласен с ним.
Пытаюсь моста протяженье
измерить взглядом одним.

Пожалуй, все очень плохо,
но может и хуже быть...
В любую, братцы, эпоху
тошно на свете жить...
Пусты аргументы зряшные,
исчерпаны все слова..,
и автомат Калашникова
вступает в свои права.

5

Что значит эта жизнь без Пушкина?..
Какую истину постиг
мир в стороне от бездны русской,
встав на дыбы в единый миг?
Но в этот час я все предвижу
в кольце бесчисленных врагов.
Как я насквозь их сущность вижу!,
что - чувствую - на  все готов...

И все, что неискоренимо
в душе в любые времена,
вдруг проступает грубо, зримо:
- Сестра, - скажу, - налей вина!..
Люблю, когда вино искрится...
Несут из погреба графин.
Помянем всех родных и близких...
Здесь каждый третий - славянин.


6

Была здесь пьяная война.
От Дубоссар до Слободзеи
та и другая сторона
от крови и вина хмелели.
А виноградное вино
здесь главная статья дохода,
и вот настало время года,
когда закончилось вино.
А с ним закончилась война,
Иль просто бочки опустели...
Но землю отстоять сумели,
но гроздья "Лидии" созрели
и нового дадут вина.
Права родная сторона.
Люблю район мой Слободзейский...
А будет осенью вина
тут, в Приднестровье - хоть залейся...
Не трудно было предсказать:
моей души одна отрада -
грядет уборка винограда,
с войной придется завязать.
Не знаю, Лебедь ли помог
по высшей воле и наитью
остановить кровопролитье,
иль Дионис - здесь главный бог.

Москва, сентябрь 1992 г.