На конечной

Все там будем…

Троллейбус, осень, солнце, морозЕц. Еду, всё путём. Возглас как с неба.
Молодой, крупный, красноликий, как осеннее закатное солнце, мужик зычно указует на другого пассажира. Глянул, мать вашу, лицо бедолаги жёлто, как придорожная листва, а во всю голову трещина, виден мозг, но кровь не идёт.
- Нет, вы посмотрите кого мы везём! Это же труп.
Рогатый ковчег останавливается, открывается передняя дверь, и красноликий буквально выкидывает страдальца на землянистый газон. Тот падает лицом вниз, появляются испуганные зрители. Я не противник превентивных мер, однако, спрашиваю ридмэна - чего он так красноречив и крут.
- Мы на танцах были с этим чуваком, я его пару раз пнул, заметёт и меня заметут, пусть тут лежит покойно, на остановке.
Тело субъекта на газоне, конвульсивно дёргается. Всё, достало. Выхожу, поднимаю тело, пациент жив, хотя на голове уже две трещины, лобная доля отделяется от ушных.
Да наплевать, дайте шарф, возьмите телефон, вызывайте скорую. Даю телефон, молодому человеку, беру шарф, вяжу череп.
- Положите его.
Нет, он должен быть вертикально. Вгоняю в потерпевшего дозу энергетики, пространство между мной и им на мгновенье являет плотность картона. Затаскиваю обратно в троллейбус. Бедолага встаёт, сам держится за поручни. Ковчег едет в гору.
- Где тебя так, кто пнул?
Никто не пинал, я в троллейбус садился, рама с балкона прилетела. Из-за рамы троллейбус стоял, красномордый вышел, шёл пешком, но на следующей остановке троллейбус его догнал.
К нам подходит ещё один пассажир, обращается к потерпевшему. Тоже про какие-то танцы и чувство ревности. Если бы не я, он бы тело толкнул или ударил. Самого страдальца похоже уже в салоне не было.  Да мать вашу, где же скорая?
- Скорую вызвали, будет на конечной.