Дичок

Деревце совсем молодое, крона, ствол словно полунагие ноги,
Плоды, цветы вроде нарциссы, смоквы и фиги,
Они, да не те вместо грудей, где женщины доброты все силы и соки,
Сжаты фанатично ладони,
На ветках висят дички у замёрзшей природы,
Всё правильно если по общей диктаторше моде,
Здесь нет ни любви, ни друзей, одни только взаимные льстивые "боги",
Которые не спасут в дующий от Анафемы на нелюбящих суховей и метель к ещё более ненастной погоде,
Когда шесть шесть шесть отпечаток у леди Винтер совсем ещё молодой уж на попе,
Стена побелённая с интригой смертельной теперь и своей,
Нет третьей щеки, вот правда, у Божиих земель в Книге Жизни для таких листьев коки,
И кровью невинной как будто шампанским политых корней,
Зато побывала в Париже так, как у сатаны в грязном зобе,
В руках держа с упованием для устроения жизни джокер,
Сорт Иезавель,
Удобрена навозом вся Гретхен как украшением Мефистофеля яблоня или ель,
И Маргарита рожденная Воландом, когда в волосах пробор и удерживает в полёте вот гей-парадный гель,
Лжерадуга нимба, такая фата словно флаг на ней,
Фарисейство в законе Египта почти во всей.

* По догадкам Булгаков в Маргарите изобразил любимую женщину, которая была полувынуждена писать в органы отчёты о нём.