Мой навечный плен. зарисовка

- О, да ладно!
   Я снова сидел у окна. Снова. Каждую ночь, каждую грёбаную ночь я проводил глядя на звёзды через мутное, то ли давно не мытое, то ли потускневшее от времени стекло  в потрескавшейся деревянной раме, источенной жучком. Я чувствовал этот запах - пыльный запах древесины и проникающего через трещины в раме ночного сквозняка.
   Я обернулся и с безразличием посмотрел на издавшую этот возглас девушку в алом длинном платье - Красную Моль, сидящую на моём диване. На сером(некогда белом) потолке, затянутом паутиной, лежали отсветы уличного фонаря. Моя маленькая комната была погружена во мрак, и углы её зловеще чернели глубокими пропастями - словно стоило только подойти ближе, и они будто чёрные дыры поглотили бы тебя в бездонный колодец, из которого нет выхода.
   На полу раскиданы кисти, масляные краски в перемежку с грязно-белыми холстами на подрамниках и каким-то мусором. На телевизор, стоящий у стены прямо на полу( никто никогда не задумывался над тем, чтобы купить под него тумбочку или,на худой конец, табуретку) навалена бесформенной кучей одежда. Два пианино, выстроившись вдоль стены, молчаливо наблюдают за игрой света на стенах.
- Опять не спишь! На звёзды смотришь.. - Моль презрительно фыркнула, скрестив руки на груди. - Что тебе звёзды? Что ты видишь в них, мой маленький диктатор?
   Я улыбнулся её словам (улыбка вышла больше похожей на отвращение) и ответил:
- Звёздам нужно, чтобы на них смотрели. Им нужно для кого-то светить. И пусть этим "кем-то" буду я.
- Хорошо, - девушка пожала плечами. - Но для чего это всё? Для чего ты каждую ночь скрипишь пером в блокноте, выводя очередную рифму...Для чего скользит твоя кисть по шершавой глади холста? Зачем всё это?
- Глупая... - я вздохнул и отвернулся, вновь устремив взгляд на ночное небо. - Если из сотни людей, обозвавших меня дураком, найдётся хотя бы один,который подойдёт ко мне, улыбнётся и скажет "Вы гений" - значит, всё это не напрасно.
   Я слышал, как Моль хмыкнула.
- Наивный. - раздалось за моей спиной. - Твои мысли не нужны никому. Потому что каждый думает, что у него есть свои собственные.
- Ничего, я за свои мысли ещё повоюю... - прошептал я, закрывая глаза.
   Я знал: Красная Моль хочет посмотреть, сломаюсь ли я - ей хочется испытать меня на прочность; и словно игрушка, словно подопытный кролик я застрял в этом мире, в этом городе, в этой грязной одинокой квартире - всё потому, что Моли скучно. Всё потому, что она просто хочет поиграть.
- Сволочь крылатая.. - вырвалось у меня.
   Моль на это лишь снисходительно улыбнулась.
- Иди, - промолвила она вдруг. - Иди, мой сердитый диктатор.
   Я не понял:
- Куда?
- Вперёд, - вот и весь ответ. - Только вперёд, никуда не сворачивая, никогда не останавливаясь.
   Я лишь кивнул в ответ.
- Иди - и непременно придёшь туда, куда так упорно шёл. Жизнь не любит слабаков - она любит, когда ей нагло улыбаются в лицо и танцуют на крышах домов под проливным дождём.
   Моль поднялась с дивана. Я слышал за спиной стук каблуков по заляпанному краской полу. А потом тонкие пальцы девушки опустились на холодные белые клавиши пианино, и я услышал первые звуки мелодии.
   Где-то в соседней квартире заворчали соседи. Я знал, половина этой полуразвалившейся многоэтажки тоже не спит. Где-то плакал ребёнок; где-то ритмично скрипела кровать; где-то бились о стену бутылки под пьяные крики мужиков; в подъезде, привалившись к стене, смотрели красочные сказки какие-то обдолбанные наркоманы: грязными руками хватаясь за вены,они блаженно улыбались, зная, что наутро им снова будет так же плохо, как было недавно.
   Жила своею жизнью эта полуразрушенная, гнилая многоэтажка - гнилые стены скрывали от остального мира её такое же гнилое содержимое, которое копошилось словно рой червей в грязи и, само того не понимая,  считало эту грязь единственно правильной жизнью.
   Мелодия лилась под лёгкий стук клавиш - лилась над грязным полом, над раскиданными масляными красками, над балконом, над крышей - казалось, она достигала даже звёзд, тех самых звёзд, на которые сейчас, как и в предыдущие тёмные ночи, смотрел одинокий диктатор с огромной печалью в глазах.