Кто ты?..

                И дольше смерти длится жизнь...
                ...............................


    Меня преследуют...
    Меня постоянно преследуют мысли, что за мной кто-то подглядывает. Подглядывает всегда и везде, даже тогда, когда я в туалете на горшке, закрывшись на все крючочки-замочки, обдумываю свою никчёмную жизнь.

    К тому же этот «кто-то» умудряется подслушивать мои внутренние разговоры - я не открываю рот, а он успевает вставить свои «пять копеек» в самый напряжённый момент размышлений.
    Я слышу его запросто, но как он меня слышит, не понимаю. Что больше всего раздражает - он никогда не спорит со мной - вякнет пару слов и затыкается.
    Я чувствую взгляд его черных глаз на улице в оживлённой толпе людей; в вагоне метро он смотрит на меня от дальних дверей, и на эскалаторе он всегда сзади, но на недоступном расстоянии.
    Это напрягает, и я пытаюсь сопротивляться слежке. Хочу подловить его, неожиданно свернув за угол или, сделав вид, что уронила зажигалку, внезапно присесть и оглянуться.
    Фиг вам! Он настороже – он всегда где-то рядом, и его нигде нет!

    Но подслушиванием и подглядыванием достал меня, сволочь, до самых печёнок.

    И ещё взгляд – острый, сверлящий, укоряющий и, неожиданно, порою нежный – всегда заставляет меня быть настороже, до боли в суставах, до паники в желудке.

     Догрыз до копчика! И хоть бы подошёл, зараза, сказал, что ему надо, но нет – прячется рядом и молчит.



     После третьего коктейля подруга заявила, что это у меня «маниакально-депрессивный синдром психосоматического развала личности с комплексом неуверенной вялотекущей шизофрении».
     - Ты сама-то поняла, что сказала?
     - А что тут понимать? Скатываешься ты в доморальный уровень развития уверенно и безвозвратно, деградируешь по полной программе, и четвёртый коктейль тут вряд ли поможет.
     - Давай всё же закажем ещё по одному? А что мне поможет?
     - Поможет тебе безвредная радость в виде хорошего секса с породистым кобелём, и желательно - неженатым.
     - Да-а-а-а?..
     - Да!
     - А где ж его взять – хорошего, породистого, да ещё и неженатого? И почему – «неженатого»? Женатые-то опытней...
     - Сколько тебя знаю – как была в школе дурой в этих делах, так и осталась такой до сих пор. Женатые – они объевшиеся и ленивые, отработают своё для галочки и жопой норовят побыстрее отвернуться, чтобы никто храпеть не мешал. А неженатым надо самоутверждаться в своём сексуальном гигантизме.
     - Ты так быстро и умно говоришь, я не успеваю схватывать мысль. В чём им надо утверждаться?
     - Эх, подруга! Для тебя это неважно. Главное, чтобы на ленивца не напоролась...



     Утром я с трудом вспоминала наш расслабушный поход в бар.

     Он стоял за спиной и, ухмыляясь, наблюдал, как я с отвращением запихиваю в рот зубную щётку с вонючей пастой. Я его не видела, но ветерок холодной ухмылки чувствовала спиной.

    - Скотина! Отстань от меня! Мне плохо, я полезу в душ, и ты опять будешь подглядывать?
    - Буду.
    - Но зачем?
    - Мне надо.
    - Ты кто?

     Молчит, долдон, не отзывается. Так и полоскалась в струях прохладной воды под взглядом этого придурка, пока не замёрзла.

     За чашкой тёплого молока прошибло на сюси-пуси, на сантименты и сопливые воспоминания сквозь слёзы. Пришлось для равновесия нацедить мартини в бокал. Подумала, и вдогонку плеснула туда водки.

     Права подруга, ой, как права – дура она и в Африке – дура!



     Девчонкой в угаре влюблённости выскочила замуж за сероглазого красавца на пять лет старше себя.
     Втрескалась, как мартовская кошка, каждый вздох его ловила, а он лишь снисходительно позволял любить себя.
     Балдела от его привычки прелестно хмурить брови, от лёгких шлепков по попе со словами: «А что у нас на ужин, хозяюшка?», от его волосатых завитков на груди, перетекающих в пах и от его умения в постели извлекать из глубины моего нутра восторженный вопль радости и удовлетворения.

     К обязанностям мужа – хозяина в доме он относился честно. Успешно крутился в своём маленьком бизнесе, баловал семью деньгами и подарками.
     Уж на что моя мама строгая и придиристо-ревнительная, и то нахвалиться зятем вволю не могла. Всем знакомым растрезвонила, как «дочурке повезло с мужем».
     Родился сын – копия папы, беспокойно-радостный подарок для всех, и время полетело ещё быстрее, с каждым днём всё туже сворачивая спираль.

     И тут случилась эта заваруха!
     Кто с кем и чего не поделил – не поймёшь. Кто-то захотел в Европу, кто-то туда не хотел, политики запутались в лозунгах, народ - в проблемах.
     Пролилась первая кровь, и брат пошёл на брата. Сначала с дубиной, а потом с автоматом в руках.

     Муж продал «Вольво», купил камуфляж, бронник, берцы и каску, оставшиеся деньги положил на стол, сказал: «Я быстро! Там делать нехрен! Через недельку ждите», хлопнул дверями и ушёл.

     Два месяца от него ни слуху, ни духу.

     Потом телефонный звонок и суровый мужской голос сообщил: «Такой-то ваш муж? Срочно приезжайте, заберите его домой. У нас не хватает ни места, ни средств держать его до полного выздоровления».

     С лицом, иссечённым осколками, с ампутированной до локтя рукой, муж вернулся домой другим человеком.
     Конечно, молодой организм быстро справился с ранами, но добродушие и руку никаким здоровьем не вернёшь.

     О бизнесе пришлось забыть.

     Муж сутками неприкаянно шатался по дому, занятия не находил, но и уснуть не мог. Кошмарные сны всегда заканчивались хрипением и истошным матом.
     И с сексом у него ничего не получалось, а его прикосновения свежей культяпкой доводили меня до состояния рвотного отвращения.
     С ужасом каждый вечер я укладывалась в общую постель, надеясь избежать симуляции полового акта.
     Спать в одной комнате с ним стало невыносимо, пришлось перебраться в детскую.

     Муж, как и все мужики в такой ситуации, запил. Пил тайком, по ночам, стесняясь и меня и сына.

     Отвратительно было смотреть, как он остатком руки пытается удержать дверцу холодильника, а здоровой рукой - открыть бутылку с водкой.
     Открутить пробку одной рукой не получалось. Муж, чертыхаясь вполголоса, пристраивал холодную бутылку подмышкой, она выскальзывала, он ловил, пил из горла, а дверца холодильника захлопывалась в тот момент, когда он искал, чем бы закусить.

     В этой ночной борьбе мужа с бутылкой и холодильником я не участвовала – просто стояла в дверях кухни и смотрела.
     Он злился: «Что помочь не можешь?» и от моего молчания ещё больше психовал.
     В ответ я перестала пополнять запасы в холодильнике, сына сбагрила к маме, муж протестовал, и по привычке пытался утвердиться хозяином в доме через ультиматумы и скандалы.
     Но мне всё было фиолетово, и на его «концерты» с воплями я начхала.

     Муж, конечно, попытался взять себя в руки, как-то приспособиться к ситуации, и даже сунулся к друзьям-коллегам по бизнесу. Но те ему быстро и по-мужски просто объяснили, что «поезд ушёл».
     Побратимы из окопов тоже ничем не помогли - в мирной жизни каждый выживал сам по себе, как умел, а шумиха с экранов ТВ о лечении за границей как-то незаметно проплыла мимо их.

     И муж сдался в плен обстоятельствам, а я постепенно возненавидела его.

     Не знаю, как это произошло, почему себя не преодолела, но я стала специально искать причины винить мужа во всём - в дождливой погоде, в ночном шуме за окном, в сгоревшей запеканке, в неработающем лифте и расползшейся молнии на сапоге.

     Это он меня предал, он обманул мои надежды, он заманил меня в счастливую семейную жизнь и бросил на произвол судьбы. Это из-за него вся моя жизнь не получилась и полетела кувырком в тартарары.
      Вместе с этой ненавистью что-то сломалось во мне, осталась в душе чёрная пустота и привычка считать, что во всех бедах и неудачах виноват только он.

      Не я, а он!

      Я стала завидовать подругам и вообще всем людям.
Вон они, ходят, улыбаются, здороваются друг с другом, а я тут одна, без любви и радости.

      Шестилетний сынишка жалел отца. Светло-русой головкой он начинал понимать, какое это несчастье, когда папа-инвалид находит утешение не в семье, а на дне бутылки, и однажды спросил: «Ты плохая?.. Ты не жалеешь папу?».

      Это был сигнал, толчок к попытке создать новые отношения, но я успела уйти в себя и... разлюбила сына.
      Человек так устроен, что не умеет быть равнодушным – или любит, или ненавидит. Вся середина - всего лишь притворство, но я научилась без эмоций смотреть на сына, не вникать в детские переживания, и сын всем сердцем прикипел к бабушке.

      А муж внезапно исчез...
      Деньги, документы, одежду – всё оставил дома и ушёл в неизвестность.
Розыск ни среди живых, ни среди мёртвых – ничего не дал. Так и зафиксировали в милицейском протоколе – «пропал без вести». На фоне тысяч таких же из той «мясорубки» - это просто статистика, а для меня этот факт трагедией не стал.



      - Может, хватит?
      - Ты опять здесь?
      - Я всегда здесь.
      - Шёл бы ты куда подальше! Надоел своим занудством.
      - В третий раз водку доливаешь.
      - Не твоё дело!
      - Остановись!

      Надо проветриться.
      Улица встретила моросящим дождём и пустынностью. Правильно! Только придурок, вроде меня, поползёт на прогулку в такую слякоть.

      - Цветик!..

      Я замерла на полушаге каменным столбом. Так меня называл только муж. Оглянулась.

      В метре перед моим остановившимся телом на асфальт грохается табуретка и разлетается в щепки.
      Какая-то падла на восьмом этаже выясняет супружеские отношения

      Но сзади никого! Только дождь рябит лужи с лёгким шорохом.

      Всё, кранты, пора завязывать! Мартини с водкой – пошлая привычка и на нервы хреново действует.
      Но с другой стороны, если бы я не остановилась, не оглянулась, то... Жутко представить обломки табуретки на моей голове. Асфальт – покрепче будет!

      Господи, куда я запихнула телефон?..

      - Подруга, ты одна дома? Твой где?
      - Говорит, что в гараже. А что стряслось?
      - Плохо мне. Я зайду?
      - Какой вопрос? Валяй! Жду, кофеварку включаю.

      От мрачной арки до подъезда подруги полсотни метров, не больше. Но темно, как у негра в...
      Хоть бы кто-нибудь догадался лампочку вкрутить!

      Из ниши отклеился силуэт.
      - Барышня, а где здесь ближайшая библиотека?

      Дальше всё, как в плохом кино.

      От удара в живот, я согнулась. От пинка в зад пролетела до угла ниши. Потом чья-то рука скрутила волосы на затылке, сильным движением поставила меня раком, больно ударив лбом о кирпичи и последнее, что я почувствовала, как рвутся мои трусы.

      - Ну, подруга, напугала всех до жути! Оклемалась? Как себя чувствуешь?
      - Где я?
      - В больнице. Где же ещё?
      - Почему в больнице?
      - Во, даёт!.. Ничего не помнишь? Ты лоб свой пощупай, чувствуешь шишки, как груши, торчат?
      - Табуретку помню, тебе звонила – помню, а дальше – ни фига...
      - Причём здесь табуретка? Какая табуретка? Откуда? Ты бредишь, мать?
      - Я звонила тебе, вошла под арку... всё. Дальше всё в тумане.
      - Я через эту арку и днём, и ночью тыщу раз ходила, и ничего! Да и что может быть? Район у нас тихий, но ты всё же сподобилась найти приключения на свой зад. Кончай трястись, не боись, нашли твоего обидчика! Лежал рядышком с тобой в одной луже, тоже без сознания, но обосранный по уши, и только чего-то мычал, как дитя, вроде бы извинения просил.
      - А что он хотел?
      - Ну, ты, прям, как девочка! Чего хотел, если в трусы залез, догадываешься? Не волнуйся, честь твою он не изгадил. Не успел! Сам без памяти рухнул. Видно от счастья, что коснулся твоих прелестей.
      - Почему я спать хочу?
      - Лекарство тебе вкололи успокоительное. Ладно, спи. Бай-бай, до завтра.



      - Ты всё поняла?
      - Что я должна понять?
      - Так жить нельзя.
      - Иди в жопу! Без тебя тошно. Дай хоть здесь покоя.
      - Моё время кончается.
      - Мне плевать. Это твои проблемы.
      - И твои тоже. Ты ещё не догадалась, что тебе суждено погибнуть?
      - Да кто ты такой, чтобы учить меня жить? И погибать я не собираюсь!
      - Ты всё забыла?
      - Отцепись, а? Что я забыла?
      - Речку, когда ты запуталась в рыбацких сетях. Автобус, который протаранил остановку в полуметре от тебя. Наркошу, который чуть не спихнул тебя с платформы под поезд в метро. Да мало ли ещё случаев за последние полгода с тобой было?
      - А ты тут причём?
      - Вчерашней табуретки и насильника тебе мало?
      - Мало! Отвянь! Я хочу такой жизни.
      - И это правильно. Ты такую заслужила, но не долгую.
      - Что ты пристебался ко мне? «Долгую, не долгую». Других на свете таких же неправильных мало?
      - У других – другие, а я с тобой до твоего конца.
      - Напугал ежа голым задом! Иди на хрен! Я молодая, здоровая и срать хотела на твои страшилки.
      - Считаешь – страшилки? И только?
      - А что ещё?
      - Предупреждения.
      - К хренам собачьим такие предупреждения! Случай – и всё.
      - Нет, не случай. Это я порвал рыбацкую сетку о случайно проплывающую корягу. Это я подбросил валун под переднее колесо автобуса. Это я в толпе втиснул здоровенного дядьку между тобой и наркоманом.
      - И «цветиком» позвал тоже ты?
      - Я.
      - А что ты с тем бандитом под аркой сделал?
      - Напугал так, что он обделался, как грудной ребёнок.
      - Не мог это сделать на пять минут раньше?
      - Конечно, мог. Но не захотел.
      - Ну, ты и гад! Охранник грёбаный. Добился своего – я в больнице с сотрясением мозга, напуганная до смерти...
      - Ещё не до смерти, но ты должна сама захотеть умереть.
      - Сама захотеть?.. Ты ёкнулся что ли? Заладил всё о смерти, да о смерти? На кой ляд мне всё это? Я молодая и я жить хочу.
      - Так жить нельзя.
      - Загундел, как попугай – так жить нельзя, так жить нельзя. Это моя жизнь и я живу её, как хочу! Понятно тебе?
      - Мне главное, чтобы ты поняла – так жить нельзя!
      - Ну, полный пипец! Тебя-то что не устраивает в моей жизни?
      - Ты почернела внутри, но ты хорошая. Катарсис через смерть тебе поможет.
      - А яснее можешь?
      - Тебе надо посветлеть, и я могу помочь в этом.
      - Ты? Помочь? В чём – «в этом»?
      - Душу твою очистить.
      - А оно мне надо - такое просветление?
      - Если спросила, значит – надо. Значит, ещё не всё светлое растеряла. Хоть крохи, но остались.
      - Ты кто? Откуда хряпнулся на мою голову? Почему я слышу, чувствую взгляд чёрных глаз, но не вижу тебя? Где твоё тело?
      - Нам тело ни к чему. И глаз, и ушей у нас нет, мы и так всё видим и слышим. А ты думаешь, что глаза мои чёрные, потому что сама внутри такая. Детям мы кажемся с голубыми глазами.
      - И ты, вот такой – без тела, без глаз обещаешь мне помочь? Ха, ха!.. Иди на хер! Я в сказки не верю.
      - Ты счастлива?
      - Во, куда повернул! Сейчас, ага, я тут для тебя сопли на кулак начну наматывать. Уйди, дай поспать!
      - Зря ты перед собой гоношишься. Ведь, я никто для тебя, но помочь могу. Дарю тебе только один шанс. Сегодня. Сейчас. Другого шанса не будет никогда.
      - Шанс на что?
      - Ты будешь счастливая.
      - Ишь ты! Так просто? Раз – уснула, два – проснулась - и счастливая, как котёнок, которого приласкали на коленях?
      - Нет, не просто. Ты умрёшь, и я умру.
      - Задолбал ты меня! Ну и на фига мне такое счастье – в гробу лежать?
      - Ты всё равно должна погибнуть. Я так решил. Мне надоело нянчиться с тобой, да и срок мой истекает. Если ты меня поймёшь и сама – подчёркиваю – сама согласишься умереть, я помогу. И хоть я умру с тобой, зато ты после смерти будешь жить счастливая.
      - А тебе не жалко из-за меня умирать?
      - Нет, не жалко. Я хочу спасти тебя.
      - Слушай, у меня и так после вчерашнего башка трещит, а тут ты со своими головоломками достаёшь.
      - Времени у нас с тобой мало осталось. Соглашайся!
      - Страшновато как-то самой...
      - Понимаю. Решайся!..



      Это было в далёком «вчера».

      Сегодня я начинаю привыкать к своим новым желеобразным ягодицам, к обвислой груди и толстым складкам на животе.
      Мой новый муж – лысый кривоногий пузанчик, называет меня «сладкая булочка», и считает, что в тридцать лет я прекрасно выгляжу.
      Четверо вечно чумазых разбойника-погодка обожают меня и мои пирожки с капустой. Первый из разбойников в этом году пойдёт в школу.
      Я люблю этот мужской квинтет и счастлива этим.

      Та, «я» прежняя, согласилась умереть в больнице от кровоизлияния в мозг. Врачи в тот вечер отмечали юбилей шефа, и никто не заметил, как я отошла. Я ушла в новую счастливую жизнь, а он...

      Не знаю, где он. Он ко мне больше не приходит, не читает нотации и не следит за мной.
      Но без него чего-то не хватает...

      *     *     *