Неукротимый Аввакум

Памяти Великого Страстотерпца
протопопа Аввакума.

Когда-то поп Аввакум сердобольный
Жил на Руси,так люди говорят,
С женой своей хозяйкой хлебосольной
И выводком детишек-пострелят.

Был вере предков предан беззаветно,
Чтил православных пастырей устав,
Реформы Никона хулил и тщетно
Пыталась власть замкнуть его уста.

Не мракобес,а светоч старой веры,
Не отступавший от неё ни на вершок,
Страдал невинный поп всю жизнь без меры,
Но как огнём он словом души жёг.

Народ внимал речам попа-смутьяна
И отвечал то лаской,то битьём.
Дубиной потчевала паства спьяну
И лаской если кончено с питьём.

Для патриарха стал занозой в теле,
То приближён был к трону,то гоним.
Качались всё сильней судьбы качели,
Как кошка с мышью власть играла с ним.

Вновь клял измену Никона Аввакум,
На паперти,на людных площадях,
Проклятья патриаршим слал "собакам",
Власть охватила ненависть и страх.

Вмиг,патриаршей беспощадной волей
И кротостью тишайшего царя,
Был сослан протопоп за горькой долей,
Туда,где нарождается заря.

Там много лет пытал наместник ссыльных,
Садист бездушный,воевода-зверь.
Те годы испытаний непосильных,
Несли семье боль горестных потерь.

Лишений страшных выпало немало,
Смерть забирала маленьких попят,
Семейство месяцами голодало,
Но Марковна рожала новых чад.

Страдали молча,в горе и печали,
В мытарствах не роптали и нужде,
От всех невзгод их души лишь крепчали,
А Бог им помогал спастись в беде.

Молились истово,лба не жалели,
Господь страдальцам силы придавал,
Чтоб Ад Сибирской ссылки одолели,
Где поп детей своих крестил и отпевал.

Стараниями Марьюшки-царицы,
Царь на смутьяна больше не серчал.
Обратный путь,от Братска до столицы,
Поп проповедовал и снова обличал.

Упали с плеч былых лишений гири,
Последнее прости родным крестам,
Вернулись страстотерпцы из Сибири
С мечтой,что беды все остались там.

Но радость испарилась очень скоро,
Аввакум в ереси был снова уличён
И рвением Поместного Собора,
Расстрижен,бит и в яму заточён.

Его увещевали,плоть терзали,
Иудины сулили "калачи".
Закованным в узилище держали
Никониане-душегубы,палачи.

Как ни старались,но не победили.
Уставам древним он не изменил.
За то строптивца смертным боем били,
А стоик тот Собор опять клеймил.

Четырнадцать ужасных лет в темнице
Он гнил в Поморье стылом за Раскол,
А по Руси бескрайней вольной птицей,
Летел его пылающий глагол.

Уж новый деспот править стал в столице,
Он был поплоше...трусоват и хил,
Боялся всех,кто не сробел в темнице
И царской властью смерть их торопил.

Настал для мучеников день ужасный,
От стужи зуб не попадал на зуб,
Прочли указ бесчеловечно властный,
Готов был из сосны смолистой сруб.

Аввакума с собратьями по вере
Внутрь втиснули,забили плахой щель,
Ни окон не было в избе,ни двери,
Огнём омоет их сия купель.

За казнью наблюдала вся округа,
Уж стены сруба жаром занялись,
Благословили смертники друг друга,
В молитве страстной,крепко обнялись...

Смолой облитые горели бревна бойко,
Лизало пламя языками высь,
В момент сгорела смертная постройка
И праведники в небо вознеслись.

Исчез с годами тот острог в Поморье,
Но подвиг не забыт до наших дней,
Как мыкали страдальцы эти горе
Под сполохами радужных огней.

Они оставили потомкам знамя веры
И не было корысти в их делах,
Душ не смогли угробить изуверы,
Огню лишь плоть сдалась,слабы тела.

С тех пор костры Аввакумовой веры
Пылали на Руси ещё не раз,
Укрылись в диких дебрях староверы,
Ушли на веки с патриарших глаз.