Байкал

Ах, сиреневый, фиолетовый – как багульник цветёт в тайге!
Бесшабашного буйства этого не сшибить никакой тоске.
Солнце яркою силой веснится, облаков белы паруса,
И ступенями лучелестницы сопки тянутся в небеса.
Шелоничное, баргузинное, мне царь-озеро шлёт волну.
Берега не песком, не глиною – камнем падают в глубину,
Плещут бликами беззаботными, что до самого дна чисты…
Там живая вода холодная, до зубной – хлебни! – ломоты.
Даль искрится в студёном мареве – испокон до конца времён;
Убаюкан гортанно мантрами, серой глыбою спит Ольхон.
А когда зарядит туманами по тайге непогоды дрожь,
Тянет ветер напевы странные, моет небо занудный дождь.
Что же в этой тоске приманчивой? Что в веселии майских гроз?
Что тут найдено, что утрачено? Что со мной и зачем сбылось?
Мне эжины дарили веточки, чтобы я не плутал в тайге.
Привязал я бурятской ленточкой свою память к стволу сэргэ.
Укатившись отсюда камушком – за кудыкины горы, вдаль,
Вспоминаю… И тянет за душу… И чего-то безмерно жаль.