Паезия

С недавних пор могу сказать, что счастлив,
и, собственно, случилось ровно так:
в осенний день, с утра, в пасмурень грязный,
проснулся я в своих глухих стенах,

взглянул наружу - серо, ветер, сыро -
и понял, что не надо из квартиры;
весь день страдал какой-то ерундой,
и, помню, вечером я был ещё живой...

Потом лишь стуки, стоны да удары;
меня несли, и я был очень старый,
не мог ни шевелиться, ни шептать,
а в голове - опять, опять, опять...

"Я умер. Гроб заколотили.
И, по обычаю людей,
теперь несут к моей могиле
останки юности моей.

Здесь каждый восклик полон щада,
и вдоль простывшего пруда
идёт процесс,
и за оградой земля вольна,
земля тверда.

Закрылись дерева ветвями,
кусты сомкнулися листами,
чтоб не видать сей стыд.

И извивается дорога,
и всюду слышен голос Бога,
он тихим басом говорит:

"Я умер. Гроб заколотили.
И, по обычаю людей,
теперь несут к сырой могиле
останки солнечных лучей,

из моих глаз текущих нежно:
людей последняя надежда -
помножить образ мой.

И на крестах не вбитых в землю
я шёпоту людскому внемлю,
и плач не слышен мой."

И хлещет ветер полетравьем,
и силы вещие земли
сначала тихо заиграли,
а после в голос заревли:

"Вот люд идёт,
вот люд шагает,
вот люд когда-то проиграет -
и будет принят люд."

Я проиграл. Забито накрепь.
И начинает время таять -
грядёт Великий Суд.

Положат в яму, закидают.
Вот - стук земли о небеса...
И глушь. И гул. И топоть рая.
И смолчно всё.
Но... чудеса:

Я с этих пор могу сказать, что счастлив,
и понял это, собственно, вот так:
в осенний день,
с утра,
в пасмурень грязный,
проснулся во гробу -
родная темнота, -
подумал:
сверху -
серо,
ветер,
сыро, -
и Понял, что не надо из могилы.

28 сентября 2014