Словари

Он лежал, скрестив на груди руки, так, что ладони оказались подмышками: правая слева, левая справа. Тепло – и закрыт.
Лежал, как ребёнок в собственной луже, тёплой, но остывающей.
Море тоже высохнет – и на песке останется зверь.
Когда под спиной стало холодно и связанные одна другой руки больше не могли удерживать, решился.
За окном работал экскаватор при свете двух прожекторов. Там возводили в спешке стадион для школы.
Этажом выше, на восьмом, как всегда с половины двенадцатого до полуночи, лилась вода.
Раскрыл оба шпингалета, нижний, потом верхний. Распахнул первые рамы.
Они играли в подкидного "дурака". Уличённый в мухлеже, дежурный подставил нос: другие – кто в шутку, а кто и всерьёз – хлопали по носу потрёпанными картами. Шум, смех, пересменка.
И вторые рамы открыты. Не оглядываясь, он вышел. Перепутанное пространство обрело направление. Направлен строго вниз, словно нож гильотины, он пошёл в землю.
Мать, мать, мать! Всполошился дурак. Бросил проигранные карты – на руки подхватил. Точка не стала многоточием, выпятилась запятой.
Бережно храня, отнёс на ёлку – сиди тут! Приду…
Хлеб не падает, и пробовать не советую.
Он шёл по жизни, как вдоль забора. Есть жизнь и смерть, их разделяет забор. По эту сторону – мы. По ту сторону – она. А под забором ничейное поле. Ничья земля. Разбираешь доски, по одной… другая… третья. А все одинаковы. Одинаково непригодные.
Он лишнего не говорил. Не было никого, кому сказал бы – не могу без тебя... Приходили незнакомые, брали за руку, уговаривали. Глаза открыл – и нет никого. Закроешь глаза – рисуется сфера, на неё следующая, и так до бесконечности… Откроешь глаза – и рушится всё, и – в крик…
На окраине леса, на лысом камне сидит младенец, на голове седые клочки, глаза железные. На плече ворон-птица.
Когда рушится мир, закричит… Ворон крыльями хлопнет, кровь побежит из клюва.
Кто поклонится, а кто и так пройдёт.
Огородили забором, напустили собак вокруг.
На высоком восточном берегу, многие видели, есть человек. Обнял себя руками, стоит, усмехается… У него рукава на спине завязаны. Ему карманы без надобности.
Спросишь о чём, он в ответ: свят, свят, свят Господь Саваоф!
Ну правда же, свят.
Пойдёшь, некогда. Руку не успеть донести, как всё уже. Коротко всё здесь.
А не здесь?
На солнечном берегу, в тихих и ласковых кувшинках – дева. Она в платье белом, а в руке топор.
И здесь зверь: вот, слышишь – рычание, усиленное эхом?
Эх, Ева. Так ли мы с тобой задуманы?
Протяни руку к дереву – она её топором…
А один-то зверь на коленях. А как различишь – оба твои!
А земля давит, давит. И та, что внизу. И сверху давит.
На сверкающих кораблях чистого сахара отправились мы в море белое. Закипело море, раскипятилось. Где же вы, корабли?
Сидят купцы, торговые гости. Сидят, пьют чай. Кто вприкуску, кто вприглядку.
На большом блюде с орлами катается наливное яблочко. Куда покатится, там, стало быть, наклон… стало быть, потолок.
Есть на севере город. Но время не пришло.
Если провёл линию и получилась прямая – значит, недолго уже… Прямая – всегда кратчайшая.
А ты сиди на ёлке, сиди! Придут!
Пока не исполнится солью земля.
А у них опять в "дурака". Умников – не слушают. Он слово сказал – и не его слово. Да ведь и не твоё.
Окно закроем к зиме.
Молоточки – тук, тук…
Словари.


2014.