Утёсов

Напомнил мне украинский знакомец:
-Талантливы в России лишь - хохлы.
А русский Ваня- это сваебоец,
Со лбом, где все извилины узки.
Я не вспылил, а лишь спросил шутейно:
-Бернес, Утёсов? Это, брат… хохлы?
Заверил тот почти прямолинейно:
- Конечно… Украинские орлы…
Заканчивай имперские замашки…
Учи, Иван, историю страны,
Чтоб в спорах жарких не было промашки,
Чтоб в диспутах не чувствовал вины…

О Неймане и Вайсбейне знакомый,
Не слышал, ничего о них не знал.
И для него была смертельной комой,
Как я извлёк «залежный» капитал.
-Запомни, брат, когда-то мой товарищ,
Одесса, Харьков-кузнеца певцов,
И нынешнее сборище - пожарищ…
Евреи это!.. Присягнуть готов!..

Помог закрыть я рот от удивленья
Одним движеньем знанием былым.
А тот молчал, сопя, от удивленья,
Но добрым не был и казался злым.
Да, ну и пусть!.. История рассудит,
И разведёт усталые полки.
Мы всё-таки не звери, просто - люди
И наших дедов - славные внучки.

И наши родословные с тобою
Чингизский хан с ордою подправлял.
И каждый фюрер пёр на всех с войною,
И братский мир веками разрушал.
Советский строй, возможно - захолустье.
Но не делили русских и хохлов…
На эту дурь - смотрю сегодня с грустью,
И бранью я ответить не готов.
Я слушаю Украинскую «мову»,
Шевченковские добрые стихи.
-Давай горилку. Выпьем в спорах снова.
Ведь мы с тобою, брат - не дураки…
 
 
Марк Наумович Берне;с (настоящая фамилия — Не;йман). Марк Наумович Нейман родился в городе Нежин (ныне райцентр в Черниговской области Украины). Его отец Наум Самойлович был служащим в артели по сбору утильсырья, мать Фаня Филипповна — домохозяйкой. В 1916 году, когда Марку было пять лет, семья переехала в Харьков.
Актёр, эстрадный артист, певец, музыкант и руководитель оркестра Леонид Осипович Утёсов (Лейзер Иосифович Вайсбейн) (1895-1982). Заслуженный артист РСФСР (1942). Народный артист СССР (1965). Одесский артист Скавронский пригласил Вайсбейна в 1912 году в свою миниатюру. Но при этом поставил условие: «Никаких Вайсбейнов!»
  … и я решил взять себе такую фамилию, какой никогда ещё ни у кого не было, то есть просто изобрести новую.
Естественно, что все мои мысли вертелись около возвышенности. Я бы охотно стал Скаловым, но в Одессе уже был актёр Скалов. Тогда, может быть, стать Горским? Но был в Одессе и Горский. Были и Горев и Горин — чего только не было в Одессе! Но, кроме гор и скал, должны же быть в природе какие-нибудь другие возвышенности. Холм, например. Может быть, сделаться Холмским или Холмовым. Нет, в этом есть что-то грустное, кладбищенское — могильный холм…
 — Что же есть на земле ещё выдающееся? — мучительно думал я, стоя на Ланжероне и глядя на утёс с рыбачьей хижиной.
 — Боже мой, — подумал я, — утёсы, есть же ещё утёсы!
Я стал вертеть это слово так и этак. Утёсин? — Не годится — в окончании есть что-то простоватое, мелкое, незначительное… — Утёсов? — мелькнуло у меня в голове… Да, да! Утёсов! Именно Утёсов!
Наверно, Колумб, увидя, после трёх месяцев плавания очертания земли, то есть открыв Америку, не испытывал подобной радости. И сегодня я вижу, что не сделал ошибки .