Ванька Каин

 ВАНЬКА    КАИН




               П О Э М А






        Мало было разбоев иль много,
        Всё прошло. Я судить не берусь,
       Но и ныне стоит на дорогах
      С кистенём моя милая  Русь…


1

          П Р О Л О Г

Говорят, что давно было дело,
Мол, разбойником был крепостной.
Стой поры столько лет пролетело,
Разберись вот теперь – кто такой.

И рассказы об этом все смутны,
Будь бы истина или намёк,
Летописцы тогда делопуты
Отпустили всё на самотёк.

Вроде Осипов был как – Ивашка,
Что карьеру себе вдруг нашёл
Да, вишь, лопнула только рубашка:
Был и пойман и к «дыбе пришёл».

Учинял он насилья, разбои.
От его пострадали руки
Много сотен людей – может боле,
Разночинный народ и купцы.

Помогали ему будто черти,
Люд прозвал его: Каин – Злодей.
Он носил это имя до смерти –
Лиходей - он и есть – лиходей.

Век такой на Россиюшку выпал,
Где царил не закон – произвол,
У царицы из рук скипетр выпал –
Выбирала одно из двух зол.

Мы Европу давно обогнали
По разбоям и всем грабежам,
О полиции и не слыхали,
А она была так нужна нам.

В Петербурге, Москве населенье
От притоков росло и росло,
Кто трудился, не ведая лени,
Кто пустился в разбой, воровство.

Одни сказочно вмиг богатели,
На все стоны, закрывши глаза,
А другие нещадно беднели –
Знать такая досталась стезя.

Чтоб остаться в живых – таких много,
И не жить лишь единственным днём,
По ночам и в лесах, на дорогах
Стали шарить в руках с кистенём.

В одиночку нет смысла шататься,
Да и нужен какой-то надзор –
Вот и начали объединяться,
А над всеми власть взял смелый вор.

…Хватит присказку  слушать, читатель,
А пойдём с вами  вглубь старины –
Мне поможет Пегас и Создатель,
Тогда дальше узнаем всё мы.

 
2

          ВАНЯ   ОСИПОВ.


Как и все, крепостные страдали,
Ваня Осипов был крепостной,
Его мать и отец прозябали –
Век им вышел, как видно, такой.

В дом Филатьева на услуженье
Привёз Ваню под осень отец:
«Крепостные мы, сын, к сожаленью,
Делай всё, что прикажет купец».

А сказать вам, Филатьев был вреден,
От законов всех очень далёк,
И людей иногда травил зверем,
Приговаривал: «Вот вам урок…»

Мог купец издеваться часами,
Как над парой однажды бродяг.
Ваня видел своими глазами,
Что в колодец был сброшен солдат.

У купца Ваня был в побегушках,
Но, однако, везде успевал:
То он стибрит у повара сушку,
То без спроса заглянет в подвал.

В лавках часто, когда, суетился,
По торговой стал части смекать.
Данный опыт потом пригодился –
Это будет он всё вспоминать.

А Филатьев жил очень не честно,
Что-нибудь всё к рукам прибирал –
Это было дворовым известно,
Да и Ваня, наслушавшись, знал.

Подружился он с Петькой Смирновым,
Тот «учителем» Ванечки был,
По Москве был прославленным вором,
После  Ваня его не забыл.

У Смирнова была просто хватка –
Воровал, вымогал и просил.
Ему прозвище дали: «Камчатка»,
Его с гордостью Петька носил.

Вот семнадцать уж стало парнишке,
Стал до тонкости всё понимать:
Где какие упрятать излишки,
У кого  и совсем отобрать.

Переняв от воров очень много,
Курс «науки» дотошно зубрил.
Мысль пришла и засела глубоко:
Он Филатьева грабить решил.

И ведь выбрал момент, вот хитрюга!
Как хватило ему только сил –
Без напарника, даже без друга
Ночью  кассу купца утащил.

Да под каменный мост град-столицы,
Где вся шайка бандитов жила
(о них люди плели небылицы),
Он всю кассу доставил туда.

И тогда воры шайки сказали:
«Выбирай где тебе лучше жить,
Иль всю жизнь на богатых кандалить,
Иль всё это теперь позабыть.

Только помни, Ванюша, и это,
Когда фарт отвернёт от тебя,
Можешь сгинуть ты с этого света,
В мир иной отойти навсегда».

И Ванюша, тряхнув головою,
Вдаль куда-то стал смело смотреть:
«Лучше буду я, воля, с тобою –
Кандалы же успею надеть!»


 3

   НЕУДАЧНАЯ  КАРЪЕРА.


Как освоился быстро Ванюша
В воровском ремесле – не понять:
Успевал поучения слушать
И не хуже других воровать.

Даже старые урки ворчали:
«Видно, батька его тоже вор…»
Иногда головою качали
И точили о камень топор.

Век, мы знаем, разбоем был славен,
Что мужик не жалел мужика.
И во славу вошёл Ванька – Каин,
Неудач,  не изведав пока.

Но,  как можно теперь догадаться,
Знал купец,  кто умыкнул добро
И как мог тоже начал стараться,
Чтоб вернуть всё своё серебро.

Батраки все купцовы и слуги
Не ложилися сутками спать,
Дённо-нощно шныряли в округе,
Ваньку – Каина, чтобы поймать.

Иван знал, но прикрыв свои вежды,
Не хотел  этим слухам  внимать.
Накупил себе модной одежды
И пошёл на Тверскую гулять.

Он высот иногда добивался,
Беззаботно, вольготно кутил,
Но судьбы рок над ним посмеялся –
Всё ж в глубокий овраг угодил.

На Тверской-то милёночка ждали,
И накинувшись всею гурьбой,
На виду у толпы  повязали
И к купцу притащили домой.

Купец помнил, как Ванька сбегая,
На воротах успел начертать:
«Ты – подлец и собака хромая,
И тебе не работник я, тать».

Сам Филатьев с крылечка спускался,
В нём и радость играла и желчь:
«Ну,  так что, крепостной, доигрался…
Иль повесить тебя, или сжечь?»

И к столбу его враз привязали,
Чтобы дать на него поглядеть.
Тут же рядом к нему приковали
Зверя – это домашний медведь.

«Вдруг голодный медведь сожрёт Ваню,
То ему и дорога туда,
Пожалеет его – есть не станет…
Ну, запорем до смерти тогда».

Ночь прошла. Заря встала с истомой –
Ванька цел у столба, не вредим,
Ведь медведь-то ему был знакомый,
Видно, вор наш был непобедим.

Небеса будто благо послали,
Сатана ли уж с ним заодно,
Только все с удивленьем стояли –
Не видали такого давно.

4

«СЛОВО  И  ДЕЛО!»

Медведь с Ваней друг друга касались,
Лапу гладила вора рука,
А вокруг  все бесстыдно смеялись,
Будто это потеха была.

Мозг работал упрямо и тонко:
«Всё, пора»,- он подумал тогда,
И вдруг крикнул в толпу очень звонко:
«Слово и Дело, мои господа!!!»

И тут смех во дворе прекратился,
Гробовая стоит тишина…
А в Ивана купец взором впился,
Рот открыл, аж скатилась слюна.

Знали все это страшное «Слово» -
Если кто-то о нём возвестит -
Значит,  знает он тайну чужого
И властям может всё донести.

Даже в пытках не редко кричали
Это «Слово» - потом и того,
На кого они так показали,
Вздёрнут к дыбе его самого.

На Филатьева Каин ссылался,
Попытали ещё: «Ну, и как?»
В муках страшных купец в том сознался,
Что в колодец был сброшен солдат.

А проверив колодец на деле –
Увидали на дне мертвеца.
Ну, тогда уж в оковы одели
И Филатьева, как подлеца.

Там, на пытках купец сам сознался
Сколько на душу взял он греха,
И на дыбе,  как мог,  извивался,
И просила пощады душа.

Ваньке дали пока  что свободу.
Он открыто шагал, не боясь
Ни властей, ни презренья народа,
Но с опаской на церковь крестясь.

Над купцом же судьба рассудила:
Яму рыл ты другим, старый пёс,
Пусть подарком тебе будет дыба,
А потом на ближайший погост.

5

 БАНДИТСКАЯ   ЖИЗНЬ.

Каин жил уж теперь без утайки:
Отбирал, воровал, убивал.
Стал потом главарём большой шайки,
А что будет   в ближайшем – не знал.

Соблазнить умел ловко служанку
Из богатого дома порой,
Дать дворовым по штофу в гулянку,
А потом там устроить разбой.

Но бывало,  поймают Ванюшу
И намнут ему крепко бока,
Он подтянет кушак свой потуже –
И как с гуся сольётся вода.

Раз пришлось ему вновь кричать: «Слово!»
На богатого очень купца,
В этот  раз обошлись с ним сурово –
По этапу свезли молодца.

А пока в Петербург погоняли,
Ту карету настигли друзья
Всю  охрану избили, связали –
Ему вновь улыбнулась стезя.

А куда убежишь, в какой город?
Всюду скрыться теперь нелегко,
Да и царские рыщут дозоры,
Но хитрющий придумал он ход…

На виду у всех кинулся Ваня,
На исходе холодного дня,
В истоплённую, жаркую баню –
Вот ищите теперь, мол, меня.

Там пожиточки ловко запрятав,
Голый выскочил прямо в народ.
«Обокрали!» - кричал и заплакал,
А вокруг уж, гляди, хоровод.

Полицейские видят, что голый,
Надо как-то бедняге помочь,
Одежонку собрали тут скоро –
Гордо  Ваня отправился в ночь.

А назавтра в полиции быстро
Получил Каин паспорт опять
И от счастья в глазах только искры
Да и сердце не может унять.

Но в Москве, Петербурге так тесно,
Шайка к шайке – тут нечего ждать.
Не найдёшь для себя лучше места –
Он за Волгу решился бежать.

Атаман был за Волгою Зоря,
Принял Каина с милой душой.
В безмятежную жизнь как от горя,
Ванька бросился весь с головой.

А тут тоже от власти спасаясь,
У татар воровали коней,
И верхом во Владимир примчались
Но и здесь светлых не было дней.

Что же делать? Вся жизнь небылица,
И пустился обратно опять
Он в родную всем нашу столицу,
Лишь другим стал теперь промышлять.

Способ новый для обогащенья
Был тогда (и теперь не забыт).
Кто повыше стоит, просвещенней.
Тот жил лучше и каждый день сыт.

И решив позабавиться сдуру,
Обстановку вокруг оценя,
Он эффектно провёл авантюру,
Смело прыгнув в полымя огня…

6

НОВАЯ   ВЕХА   В   ЖИЗНИ.

         «Если гад не гадит, у него на душе гадко».
                А.Довидович.


В декабре сорок первого года
Он в Сыскной заявился Приказ,
Челобитную с робостью подал,
Хотя делал всё это не раз.

В челобитной покаялся смело.
Что, мол, будучи тоже в Москве,
С воровством, грабежом имел дело,
Хочет совесть очистить себе.

Тут и список на 30 известных
Приложил самых ярых известных воров:
«Я хочу быть теперь только честным,
За душой не иметь, чтоб долгов».

И чины полицейские смело
Стали эту задачу решать,
Мол, обтяпаем Каина дело
И сумеем всю шайку поймать.

Если всё так пойдёт – мы без страха
Будем в ведомстве радостно жить,
А потом самого же на плаху
Можем смело его  положить.

Как гласят уж теперь документы,
Каин выловил сотни бандюг.
Сыскари же – его оппоненты
Опасались теперь его рук.

Посадить его тоже не смели –
Тюрьмы полные нынче в Москве.
И сквозь пальцы на это глядели,
Приписав все награды себе.

Благодетелей Каин лелеял:
«Я такое забыть не могу».
И всё ведомство уж у халдея
Оказалось в большущем долгу.

Но чиновники – это же мелочь,
Тут замешен был сам Голова.
Так откуда в сыскном будет смелость,
Чтобы Каина вскрыть все дела.

Лишь доносы на Каина стали
К полицейским  тогда поступать,
Он как будто несчастный в печали
Обратился к Сенату опять:


«На меня, посмотрите, кто пишет:
Негодяи, бандюги, воры.
Я всех сдам,  и в Сенате услышат,
А пока помолчу до поры…»

И Сенат так решил: для Ивана,
Чтоб Охранную Грамоту дать,
Без ущерба, чтоб жил и изъяна,
Его надобно нам охранять!

Припеваючи стал жить бандюга,
Дом-дворец заимел при Москве,
А в Сенате нашёл себе друга
И забыл о своей бедноте.

На глаза вдруг однажды попала
Богатея соседская дочь,
Но она ему враз отказала
Со словами: «Подите вы прочь!»

Но бандюга и есть он бандюга,
На Арину навёл наговор,
Что она отравила, мол, друга,
И её повели на костёр.

Перед казнью её он и встретил:
«Только я тебе волен помочь,
На любовь мне, Арина, ответишь,
Тогда свадьбу сыграем мы в ночь…»

В помутненье Арина стояла,
Ей уж, видно, теперь всё равно.
Еле слышно, хрипя,  прошептала:
«Я предвидела это давно…»

Три дня музыка дом содрогала,
Как в угаре был свадебный пир,
Лишь Арина безмолвно стояла,
Безучастно глядя в этот мир.

Никому не давал Каин продых,
Чтобы силу свою показать,
 Всех прохожих велел безбородых
Без разбора ловить и хватать.

Для приличия – розгами били,
А кого «приласкали» кнутом…
Уж потом всех вином опоили
И сложили в траве штабелём.

За окошком уж зорька горела,
Небо стало нежней  и светлей.
А у многих душа заболела –
Дом казался  чертогом чертей.

7


ПРОДАЖНАЯ  ВЛАСТЬ. КОНЕЦ  КАИНА.


Да! Ворюгам не худо живётся,
Знали люди, да знала и власть…
Нынче  «рэкетом» это зовётся –
У них всё и всегда только в масть.

Шайки тоже в то время делили
Свои сферы, влиянье, предел,
А кого в этом  и обделили,
Не стоял и хныкал – терпел.

Слухи часто теперь доходили
До царициных милых ушей.
Вот Татищеву и поручили
Разобрать суть средь этих вещей.

Да и раньше князь знал всё о деле,
Где здесь главная тянется нить –
Повелел сыскарям на неделе
Ваньку-Каина сразу схватить.

Князь не долго в Сыскном разбирался.
Каин был как главарь главарей,
И о главном он  сам догадался –
Не без ведома это властей.

Когда пытки уж стали несносны,
Вор открыто вдруг  заговорил,
А слова его были так хлёстки –
Князь на кресле и то подскочил.

Здесь фамилии всплыли из знати,
Каин всех их почти содержал:
Жемчуга слал тому, кто в Сенате,
А кому серебром отсыпал.

«Как же быть с ним? – Татищев подумал, -
На суде ведь расскажет опять,
Что купить эту власть – только плюнуть,
А на взятку пойдёт даже знать».

И царица вот так рассудила:
«Пусть сидит он пока лишь в тюрьме,
Я сейчас бы его не казнила –
Лучше будет так мне и стране».

И сидел в одиночной Ванюша
Целых пять с половиною лет,
Воздух спёртый он  в камере, нюхал,
Но зато его будто и нет…

А потом через пять лет судили –
Да виновных из знати уж нет,
И тогда-то вот приговорили:
Чтоб не видеть ему белый свет.

Но царица опять не казнила –
Пусть Российскую меряет ширь,
И этапом потом проводила
В порт Балтийский, а там и в Сибирь…

И теперь нам совсем неизвестно
Где закончился Ванин  «полёт».
О нём, может, тюремную песню
Нынче в зоне наш  «зек» пропоёт.

         * * * * * * * * * * * *

Р.S .  Мало ль было разбоев иль много –
        Всё прошло. Я судить не берусь.
        Но и ныне стоит на дорогах
        С кистенём моя милая Русь…



               Кисловодск,  7 -27 февраля 2009 г.

Тема поэмы взята из книги Кира Булычёва «Тайны Российской
Империи», г. Москва, Дрофа-Плюс, 2005 г. (Прим. Автора).