Исповедание

                Приидите ко Мне вси труждающиися
                и обремененнии, и Аз упокою вы…
                Мф. 11, 28

Мой сосед, Николай Просторин,
(его дом «по порядку» справа)
поведал свою историю:
подтверждаю, сосед его Слава.

Это было утром на диво,
утром ранним, розовым, ясным,
когда, помочившись в крапиву,
курил Коля, стоя у прясла.

Посмотрел на облако слева,
увидел: вниз Ангел спустился,
подлетел белокрылый смело,
и в тиши про себя помолился.

И сказал Коле Ангел внятно:
«Я твой покровитель, хранитель,
мне жизнь твоя, грешник, понятна,
понятен мне путь твой, растлитель.

Всю жизнь я тобой занимался,
пришёл, чтобы сделать отчётность.
«почто» от меня ты скрывался.
«почто» под глазами отёчность? 

Когда те исполнилось двадцать,
ты враз разобрал колокольню,
украл образов восемнадцать,
и бросил в залитую штольню.

Да, ты Соломоновы притчи
читать не хотел, не крестился;
не знал про мадонну да Винчи,
в собор не ходил, не постился.

Ты даже и кодекс моральный
блюсти не хотел, матерился,
поэтому строй-то тотальный
как-то быстро вдруг развалился.

Смотри, как уложена кладка
на храме, тобою побитым,
смотри, как излажена кадка
прадедом, тобою забытым.

Твой век вроде как на исходе,
пора бы и уж причаститься,
поэтому завтра в приходе
сообщи, что начал поститься».

Сказал это Ангел и сгинул;
в избу Николай воротился;
он крестик на шею накинул,
гром грянул – он перекрестился.

А вскоре в себе он замкнулся
и стал о том случае думать.
Он как-то под утро очнулся,
глядит – Мазурок в него дует.

Был это гномик с неволи,
пришел к Николаю с оврага;
согрел, накормил его Коля –
с тех пор он живет вместо брата.

Присел гномик тот на порожек,
бородку руками расправил,
сказал: «Сокрушаться негоже
и сделай, как требует Ангел».

Затем гномик мину искорчил
и вид его стал столь посмешный,
он лоб свой гармошкою сморщил,
романс затянул звонко здешний:

            «Сватался на девице богатый купец,
            семь кораблей ей сулил под венец.
            Семь, семь кораблей,
            семь, семь кораблей.

            Стук, бряк во колечко,
            Выйди, милка, на крылечко,
            дай коню воды,
            дай коню воды.

            Не могу я встать,
            коню воды дать:
            мне мамуся приказала,
            чтоб я с парнем не стояла.

            А мы поедем в чужой край,
            где богатый урожай,
            тама будем жить,
            тама будем жить.

            Стук, бряк во колечко,
            Выйди, милка, на крылечко,
            дай коню воды,
            дай коню во-ды.

            Вот едут, едут мазурочки,
            везут, везут два веночка
            позолочены,
            по-зо-ло-чены.»

Мазурок Колю песней взбодрил.
Николай его другом назвал,
«Приму» крепкую он закурил,
Сокрушаясь, он вот что сказал:

            «Отколь мне знать, что храм возродится –
            да вроде строй-то был на-всегдашний –
            знать всё это – да стал бы молиться! –
            молится ведь партиец вчерашний.

            Прости мя, Господи, был я грешен,
            работал, пил, ну… матерился –
            без мата и крюк не так подвешен,
            без мата и «срок» бы не появился.
            Пеняет он – «Соломина притчи».
            Тот по поминкам всё! Он трудился?               
            Он мётлы вязал всю жизнь из вицы,
             да у конторы бесперечь вился.

            И этих знал: Матрёну да Гринчу –
            «карточки» их у клуба висели.
            Гришка стращал всё: «голову свинчу,
            если простой, не хватит недели».

            . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

                Эпилог

            Прости, Господь, поздно спохватился,
            очистил душу в моём исходе;
            родные знают – их сын причастился,
            знают и люди в моём приходе».
            
Темно за окном, включён телевизор,
певица про часики «тик-так» поёт;
лежит Николай, и застыл его взор;
склонился и плачет над ним Мазурок.

13 марта 2009 г.
Абрамово