Хирург

   Марат Иванович Дынькин не любил хирургию и вообще, терпеть не мог медицину. Однако его маменька - женщина властная, да и к тому же профессор пластической хирургии, настояла на том, чтобы сын пошёл, как говорится, по ее стопам.
   А он любил красивых от природы женщин, животных, особенно котов и вообще прекрасное. И его раздражало то, что клятва Гипократа уже не работает бесплатно в современной жизни. Всё же по стопам он пошёл, но терпеть не мог кровь, колющие-режущие предметы и любые формы насилия. Университет всё же закончил, и после того, как прошёл практику, устроился пластическим хирургом в одну солидную частную клинику. Но всё в ней было ему не по душе. По началу он терпел-работал, но бессонными ночами переживал о своём неправильном жизненном выборе. И даже хорошая зарплата не приносила ему душевную радость.
   Дальше-больше. Проработав больше года, Марат уже ненавидел свою профессию: покрикивал на медсестёр во время операций и бросал в гневе скальпель на пол, будучи человеком добрым от природы. А своих прекрасных клиенток всё чаще стал отговаривать ложиться под нож, мотивируя это тем, что не нужно, по его мнению, споить с природой, и при этом добавлял:
  - Что дано Творцом,
    Не вырезать скальпелЁм, - на что некоторые клиентки отвечали:
  - Вы какую-то пургу несёте, доктор.
   Иногда же Марату Ивановичу удавалось оставить всё как есть на лицах молоденьких и не очень женщин. В результате он стал оставлять свою организацию в убытке, отказываясь от выгодных заказов, что шло в разрез с корпаративным патриотизмом. Вскоре информация о дынькинских закидонах дошла до начальства.
   Начальство, закинув ногу на ногу, и сидя в большом красном кожаном кресле в огромном прекрасно меблированном кабинете, увешанном православными иконами, по-отцовски отчитывало Дынькина, сидевшего и скучавшего на стуле у двери:
  - Маратик, прекращайте своё богословие, спуститесь на землю и не позорьте мать, или займитесь чем-нибудь другим,
  - Хорошо, Генрих Шалвович, стесняясь отвечал Дынькин,
  - Что хорошо? - удивлённо спрашивало начальство,
  - Исправлюсь, - уточнял Дынькин,
  - Во-во, заканчивайте этот детский сад...Идите работать.
   И Дынькин шёл, мечтая чтобы весь этот кошмар кончился. И вскоре он кончился.
   В один прекрасный сентябрьский день к Марату обратилась несказанной красоты молодая женщина 25-ти лет. По её мнению у неё были чрезмерно большие мочки ушей. и она хотела, по её выражению, их подредактировать. Все уговоры Дынькина не помогли. И пришлось "редактировать".
   Готовясь к операции Марат сам себе пообещал, что это в последний раз,
  - Всё! Баста, - сказал он, направляясь в операционную , где его ждали прекрасная Татьяна и её уши, которые он должен был изуродовать по её же желанию.
   Дынькин отметил специальным карандашом линии надреза и вздыхая, взял у медсестры скальпель. в это момент в "храм" хирургии забежал местный рыжий кот - любимец всего персонала. Заметив животное, Марат Иванович хотел отчитать медсестру, но вдруг в его голову пришла одна спасительная мысль. Дождавшись, когда пациентка уснёт, он спросил у помощниц кормлен ли кот, на что они недоумённо пожали плечами. После подозвав Рыжика, Дынькин аккуратно скальпелем одну ха другой татьяниных мочки и бросил их коту.
  Операция прошла успешно: уши красавицы были укорочены, кот рыжик сыт.
  Вскоре, когда последние бинты и швы были сняты, Татьяна искренно благодарила Дынькина, целуя его в щёку и вручая огромный букет кремовых роз,
  - Именно о таких мечтала, - сообщала она Дынькину. Он же ответил ей, собирая личные вещи в своём уже бывшем кабинете, что ему больше нравились природные и что истинная женская красота неисчерпаема.

                23 мая 2012 года