Звенит на грани слуха колокольчиком зима...

Звенит на грани слуха колокольчиком зима
и лист еще зелёный заставляет содрогаться,
когда телесной памятью древесного ствола
он к осени устанет ежедневно насыщаться.
Так мало полноводных и ленивых дней,
так много неисписанной бумаги,
и как-то вдруг в физиологии моей
заметным стало оскуденье слёзной влаги.
Кричит банальные слова в ушную раковину века
и, пряча в глубине свои несвоевременные мысли,
душа с зажжённым фонарем зачатки человека
идёт искать во мне, чтоб после на ночь перечислить
и в сотый раз сказать, что я всё также наг
и нет во мне стыда, желания прикрыться
одеждами пытливого ума, покинуть тот овраг,
в котором ей со мной уже наскучило ютиться.
Скучай иль не скучай, но потерпеть до срока
придётся, уповая встретить призрак абсолюта,
а после, уподобившись вертящейся сороке,
припомнить свой овраг, как образец домашнего уюта.
Пусть будет так, но лишь моление о нужном слове
не превратить в глумление над поднесённой чашей,
и не увидеть, как летят над зимним полем
мои слова, не ставшие ни семенем, ни пашней.