Плач Ярославны, или Страдания литературного критик

… и что ж я несчастный-то такой? И чего ж меня девушки не любят? Больше того: пошто все меня шпыняют, демонстративно плюются и разными выразительными словами обзывают? Вот опять с поэтического конкурса выгнали. Так и написали: иди отсюдова, барбос! Ну, в смысле не так уж прямо написали ( культурные же люди, в занавески не сморкаются и на пол не плюют), но дали тонко понять и деликатно почувствовать… Одно слово – поэты, и нет на их креста! Но всё равно: «Вы, гражданин, своими беспардонными комментариями унижаете и оскорбляете само высокое звание литератора!». Во пердну… то есть, напустили туманного газу! Эт чем же я оскорбляю? И кого? Тем, что как всякий честный человек, честно и , можно сказать, принципиально высказываю своё эстетическое мнение на злобу этого самого поэтического дня? Да, высказал! Может, излишне резко (может! Всё может быть!). Но зато от души. Вот, например, одна… хм… скажем так – глубоко лирическая поэтесса, написала  нежный стишок про свою первую трепетную любовь. Сюжет куда как жалистный: она, доверчивая, его навеки полюбила, а он оказался обыкновенным негодяем, озабоченным подлецом, к тому же извращённым сексуальным маниаком - и теперь она вынуждена носить под сердцем его совместно зачатое в стогу дитя. Чего говорить: довольно грустная, но не такая уж редкостная картина художника Ляпкина-Тяпкина на  тему одинокого материнства и излишней девичьей доверчивости. Главное, она же сама  просила всех желающих высказаться! Откомментировать, как говорится, этот ейный жалистный вирш по полной, что говорится, схеме! Ну, я и высказался. А не надо было, сказал, давать ему до свадьбы! Ни разу! Пусть он, сучонок, хучь в ногах бы у тебя валялся, хучь слезьми весь улился и всем на свете поклялся, что обязательно зарегистрируется – нет, и  всё! После ЗАГСа – ладно уж, пользуйся, пёс! Заслужил своим неимоверным старанием! А до свадьбы – ни-ни! Только поцеловаться под сенью звёзд и в тени застенчивых аллей!
И что вы думаете? На меня сразу эти… из жюри обрушились. «Да как вы смеете такие гнусности писать! Да что вы себе позволяете! Здеся не ваша любимая пивная! Здеся – творческая мастерская! Наглец!» И в тому подобном сурово-обличительном стиле и непримиримом пафосе. А чего я такого написал? Я же правду написал! Всю как есть! Аж лоб у меня от напряжения вспотел, шея взопрела и портки взмокли!
Или новый пример. Тоже про несчастную любовь. Сюжет практически тот же ( а он в эту тему у всех у них один и тот же): она полюбила – он поматросил и бросил. Правда, на этот раз обошлось без стога, сердца и дитя. Наверно, воспользовались противозачаточными средствАми. И на том, как говорится, молодцы. Предохранилися! Видать, не впервой упражняются этим увлекательным занятием! Имеют, так  сказать, грустный опыт радостных половых сношений с печально-обременительными последствиями!
И чего мне теперя делать, спрашивает авторша теперь уже этого душещипательного опуса. Куда пойти - куда податься, кого найти – кому отдаться? Посоветуйте, люди! Поделитесь состраданием  к моей израненной, в очередной раз трепетно-обманутой душе! Обрисуйте свой печальный опыт!
Желание женщины, как известно, закон для сочувствующих! Поэтому тут же ответил. У меня, пишу, тоже в своё время была навеки любимая. Кланей звали. Она у нас на вокзале в буфете палёной водкой и разбавленным пивом успешно торговала. Роскошная женщина, передовик производства! У ей такие грудЯ! А корма какая! Ширше, как говорится, маминой! И всё вроде бы нормально было, в духе зарождающихся семьи и брака – а она взяла и в последний момент за парикмахера вышла, мастера дамских причёсок. Вот стерва! Да, были времена – а сейчас мгновения…
Ну, и дальше, всё в том же романтически-эпистолярном духе… Дескать забудь ты его, собаку такого! И не печалься, скорбя и не надеясь! Найдёшь ещё себе какого-нибудь другого дурака! Мало ли их, козлов, вокруг шляется!

Ну, хорошо же написал! Душевно, понятно и откровенно! А эти собаки, которые в жюри, опят привязались. «Вы  чего себе опять позволяете! Какая Кланя? Какие грудЯ? Какая корма? Какая мама с ейными широтой и долготой? Вы чего вообще! Мы вас с позором исключаем! Идите пиву свою сосите с варёной колбасою! А здесь – ПОЭТЫ! Ловцы, так сказать, совершенно доверчивых человеческих душ! Вон отсюдова, мерзавец!».

И вот сижу я сейчас у себя в квартере за столом. Передо мною – бутылка, на тарелке – ливерушка по сто двадцать за пока ещё кэгэ, бычки в томате и прочие шикарные разносолы и дефициты… А на компьютер и глаза мои не глядят! Точнее, глядят, но после половины выпитой весь этот электронный аппарат  как будто уже в лёгком качающемся тумане. Сейчас допью и постараюсь забыться тревожным сном. Авось, чего-нибудь  ласковое  приснится. Может, чья-нибудь корма, которая и взаправду ширше маминой.