Глава восьмая. Дорога к цели вожделенной...

        ГЛАВА   ВОСЬМАЯ.

                Дорога к цели вожделенной,
                Плоды попутные  её…


                1.

Бывают странные сближенья! –
Сам Пушкин так любил сказать:
И в ту же Пасху, к сожаленью,
Пошла статья его в печать.
В статье о сыщике Видоке
Поэт критические строки
Такою формою облёк,
Что и читатель недалёкий
Мог догадаться – не Видок
Причиной критики явился –
Булгарин целью был, и он
Был как доносчик заклеймён
В статье – поэт тогда добился,
Чего хотел, но в День Святой
Сей подвиг рушил Духа строй.


                2.

Когда нам хочется добиться
Пускай не сердца – пусть руки,
И в двадцать лет, и позже – в тридцать
Мы поначалу далеки
От направленья бытового,
Мы все – в полёте, но иного
Другая ищет сторона,
Когда ж девица скажет слово.
И будет как-то решена
Судьба грядущих отношений –
Тогда завяжутся узлы,
Как говорится. «речи злы»
Тихонько выглянут из тени,
И вскоре – внятно зазвучат,
Но…   подлым будет шаг назад.


                3.

Жених уже без отступленья
Идти по чести должен тут,
Но, коль по сердцу, то сомненья
Его всегда в сей час берут:
Туда ль склонился он главою?
Поэт над темою такою
Ещё подумать не успел.
Как тёщу вдруг забеспокоил
Поток его публичных дел:
Благонадёжностью героя
Смутилась вдруг Наталья-мать…
Как подозрения унять?
Как доказать, что царь настроен
К нему приязненно весьма?
Как сделать это без письма?


                4.

Он к Бенкендорфу обратился.
Всё пояснил в письме, как мог,
И тот любезно согласился
Направить тёще пару строк,
И в них представить уверенья
О том, что Пушкин подозренья
Не вызывает, и ему
Не ставит царь ограниченья,
Его сочувствуя уму.
Наталья-мать угомонилась.
А Пушкин счастлив был вдвойне:
Он угодил – пусть не жене,
И дело с пьесой разрешилось –
Царь наконец не возражал,
Чтоб «Годунов» в печать попал!


                5.

В Москве повсюду обсуждали
Поэта выбор – кто шутил,
Кто положение Натальи
В грядущей жизни находил
Весьма неясным и туманным:
Иль ждут в семье её обманы,
Иль муж супругу развратит.
А там – совсем не будет странным,
Когда Наталья наградит
Его увесистой короной
Рогов лосиных, иль иных,
Коль Пушкин радостей земных
Не избегал близ  жён законных
Мужей чужих, то почему
Теперь рога б не дать ему?


                6.

Что ж Пушкин сам? Он волновался,
О новой жизни размышлял,
Воспоминаньям предавался
О том, как прежде поживал,
Как утолял свои желанья,
Писал стихи,  за их изданье
Какие деньги получал,
И деньги эти щедрой дланью
Опять свободно расточал…
А тут – «Онегин» вновь выходит
Одной главою, и другой,
«Фонтан» уж в третий раз струёй
Несёт рубли, а мысли бродят,
И разберись: хорош иль нет
Семейный  будущий бюджет.


                7.

Когда с друзьями обсужденье
Грядущих дней он затевал,
Всплывали разные решенья –
Как камер-юнкер в тронный зал
Поэт входить не собирался –
Придворный где-то в нём скрывался,
И он бы ездил во дворец,
И с настроеньем там вращался,
Но Пушкин чином был – юнец,
Он не и скал чинов в НАЧАЛЕ
В ту пору важную, когда
Иных понятий господа
И мест и почестей искали,
И обрели  в  верхах  призы,
Но им – призы, ему – низы…


                8.

Он понимал, что рисоваться
Средь знати можно одному,
Когда тебе слегка за двадцать,
И не с женою, потому
Что даме нужно положенье,
А это – мужа достиженья –
Без них не выйдет ничего,
Брильянты ищут обрамленья,
Им важно золота родство.
А что за злато у поэта?
Каков его при троне вид?
Да будь он трижды родовит –
Закон дворцового паркета –
Не для него…    Не для него! –
Там стих – забава, шутовство...


                9.

Поэт всё это понимая.
Свой путь пока определял,
По царским залам не страдая.
Отец ему переписал
Две сотни душ в своём именьи.
Демократическим смущеньем
Герой себя не затруднял –
В уме на деньги с настроеньем
Крестьян на деньги он менял.
И в том не видел он плохого.
А только – выгоды росток,
А вскоре был помолвки срок:
Жених с невестой дали слово
Дойти до свадебных колец
И  под церковный встать венец.


                10.

Поэт ни счастья, ни печали
Не знал средь множества забот.
Картишки временно отпали.
А вот долгов картёжных счёт
Пока никак не изменился.
Но Пушкин, правда, покрутился,
И тыщ чуть меньше тридцати
У шулерОв договорился
По равным долям разнести
Примерно года на четыре.
Любых долгов известна суть:
Их важно как-то растянуть,
А там…   А там – поэт на лире
Не раз сыграть предполагал,
И от игры доходов ждал.


                11.

С невестой к деду Гончарову
Поэт отправился в село.
Тот встретил их и не сурово,
И не особенно тепло,
Но обещал отдать царицу –
Из бронзы дед императрицу
Многопудовую отлил –
То ль пред соседом отличиться
Хотел, то ль сердца странный пыл
Возобладал…  К Екатерине
Любовь тихонечко прошла.
Статуя глупою была,
И дед давно решенье принял:
Продать её, как лом цветной
Под добрый случай проходной.


                12.

С одним воздушным обещаньем,
Без твёрдых денег наяву,
Но с утончённым пониманьем
Грядущих сложностей, в Москву
Поэт задумчивый вернулся,
И в гости к другу потянулся –
У князя Вяземского он
Пожил чуток, и развернулся
Там в уточнении сторон
Своей семейной жизни новой:
Москвы никак он не хотел –
Тут скука, тётки, тут предел
Есть у движения любого,
Тут наведён на всё лорнет –
В Москве не может жить поэт!


                13.

Друг с другом внешне соглашался,
Зато с женой наедине
Его идеями смущался,
Как не серьёзными вполне –
Коль будет Пушкин жить в столице.
Он жертвой собственных амбиций
Весьма легко способен стать –
С людьми могучими  стремиться
Себя он будет уравнять,
Жена потребует расхода.
А у него – карман не тот,
Что это всё перенесёт…
Не лучше ль – русская природа.
И говорливая Москва,
Чем петербургские права?


                14.

В тот год в Москву пришла холера.
А что она? Она – понос.
Кто от холеры умер первым –
Поди, узнай! На сей вопрос
Легко ответы не даются:
Не сразу пусть, но разберутся
Врачи с диагнозом, и тут
Властям уже не увернуться,
Иначе - люди не поймут
Потом их странное молчанье!
В Москве холера унесла
Людей, без точного числа,
Десятка два, и власть старанья
Свои смогла употребить
На то одно, чтоб правду скрыть.


                15.

Средина лета подоспела.
С Тверским бульваром наш герой
Решил расстаться, и по делу
Уехал в город над Невой, -
А дело есть всегда в столице…
Но не успел он докатиться
До петербургской мостовой.
Как на газетные страницы
Влетел известий шумный рой
О революции в Париже:
Бои на улицах, король
Оставил трон, бушует голь,
Закон – где попран,  где - унижен,
И Пушкин в этом увидал
Один безумия накал.


                16.

Да, революций наважденье
Теперь поэта не влекло:
Уж видел он,  куда теченье
Людей разнузданных вело,
И собеседников бывалых
Он размышленьями немало
И справедливо удивлял
Ещё и тем, что часто жало
Суждений острых направлял
На европейские повадки.
В которых много спорных мест,
А наш извечный благовест
Подходам их, порою гадким.
Вредит обоим сторонам.
Но меньше – им, и больше – нам.


                17.

Но в размышлениях мудрёных
Поэт не долго пребывал –
Поток занятий приземлённых
Его в то время волновал.
Он в мир придворный окунулся,
И кое-где ещё встряхнулся,
По лавкам книжным походил
И…   и в Москву назад вернулся.
В Москве он дядю навестил.
И не совсем по вольной воле –
Василий Львович захворал,
И потихоньку умирал.
Прошло ещё дня три – не боле,
И бездыханный дядин прах
Внесён был в церковь на руках.


                18.

Конечно, дядина кончина
Стать добрым знаком не могла.
Но не одна она причиной
Расстройства Пушкина была –
Он снова с тёщею ругался-
То с ней о сплетнях объяснялся
Насчёт каких-то прошлых дел,
На срок короткий примирялся,
И снова вскорости скорбел
От неких новых подозрений,
И – каждый раз в хандру впадал,
Когда о счастьи вспоминал,
И под влиянием сомнений
В прошедшей жизни холостой
Приятный жребий видел свой.


                19.

При всём при том на отступленье
В уме он планов не рожал –
Свои серьёзные решенья
Поэт бесспорно уважал,
И хоть красавице Наталье
В письме с немалою печалью
Он волю выбора вернул,
Чуть дальше в помыслах кристалльных
Ей дать отчёт не преминул,
А при согласии – жениться
На ней одной лишь обещал,
И в браке счастье предвкушал,
Но коль она не согласится –
Поэт всё примет, всё поймёт,
И жизнь – вне брака проведёт.


                20.

Но меланхолиею чёрной
Герой, однако, не страдал –
Он к цели избранной упорно
Себя всё время подвигал –
Теперь им правило стремленье
Принять в наследное владенье
Отцом дарёных двести душ,
Найти в деревне вдохновенье,
Труды – продать, и славный куш
Взять у издателей за книги…
План, безусловно, был хорош,
Одна беда: ну где возьмёшь
Ты вдохновенье, коль вериги
Убогих помыслов гнетут,
И взлёта сердцу  -  не дают!


                21.

В нижегородском направленьи
Поэт направился – туда,
Где это самое именье
И было. Волжская вода
Брегов его не омывала.
Селенье Болдино стояло
Промеж лесов, полей, степей.
И горя, может быть, не знало,
Но кто-то жил и веселей,
А до Дивеева, Сарова
Тут было вёрст – десятков шесть,
И что в Сарове старец есть,
Что людям он живое слово,
Как диво доброе несёт,
Тут знали все наперечёт.


                22.

Летать по небу самолётом –
Наверно, это хорошо,
Но если вдруг придёт охота
Хоть как-то с собственной душой
Неторопливо разбираться –
Обязан я отметить, братцы,
Что есть плюсы у колымаг –
В них невозможно разбиваться,
Любой лесок, любой овраг
Видны, почти как на ладони –
Сиди себе, сиди, трясись,
И никуда не торопись –
В конце концов, покуда кони
Тебя до места довезут,
Душа и ум в покой придут.


                23.

Так наш поэт – пока добрался
Он в Лукоянов, и  пока
В селеньи отчем оказался,
Чугунной масти облака
В душе развеялись, как будто.
Герой предчувствовал минуты
Ему знакомые, когда
Вдруг исчезают разом путы
Для вдохновенного труда –
И всё пошло! Пошла восьмая –
Легко! – онегинская часть.
И наконец-то Пушкин всласть
За прозу взялся,  не встречая
Трудам препон – «Гробовщика»
За день взяла его рука!


                24.

И тут к нему явились вести:
Одна о том, что развелась
Вокруг холера, и к невесте
Теперь в Москву поэт попасть
Уже не мог, но сожаленье
Не долгим было – настроенье
Ему Наталья подняла –
Пришло письмо, и в нём решенье
Она такое приняла:
Господь с приданым! – Как случится,
Так пусть и будет, но она
Быть слову данному верна,
Решила твёрдо согласиться
Решила твёрдо в брак вступить,
Чтоб  чашу жизни общей пить.


                25.

Поэт, конечно же, встряхнулся,
Письмо потешило его –
Видать невесте приглянулся
Он, коль согласья своего
Она опять не изменила.
И написала очень мило
О том в деревню, и дала
Ему прибавку к прежним силам.
И настроенье подняла,
А что касается холеры –
Никто не хочет умирать,
Но гений наш любил играть –
Его страстей тянули сферы,
И в этих сферах часто он
Бывал полётом вдохновлён.


                26.

И о приданом тут два слова
Нам невозможно не сказать –
Его Наталье Гончаровой
Никто не мог в семействе дать,
А без приданого жениться
Никто не думал торопиться –
С лица, друзья, воды не пить,
И мать  обязана девицу
Была  пред браком подкрепить
Материальной стороною.
Что ж тёща Пушкина? Она
Была, как знаете, бедна.
Но чтоб дитя её родное
Нигде никто не осудил,
Приданым…  Пушкин занят был.


                27.

И вот – приданое отпало,
Отпал трудов и мыслей груз,
Душа у Пушкина летала.
Работы радостный искус
В него безудержный вселился –
Поэт писать, писать стремился:
«Онегин», проза – дело шло,
Он сказкой звучной разродился,
И в ней, попам скупым назло
Изобразил Балду-героя,
Балда был ловок и умён, -
К нему и черти на поклон
Пришли с назначенною мздою,
А  бесконечно жадный поп
Балде подставил глупый лоб.


                28.

Чего к попам он привязался –
Не слишком хочется гадать –
Ведь повзрослел, и ведь стеснялся
«Гаврилиаду» поминать,
В стихах почтил митрополита, -
И – на тебе! – опять открыто
Святую церковь отхлестал –
Не по губам, так по ланитам, -
Худую душу отыскал
Поэт в поповском облаченьи.
Но не с небес идут попы! –
Где все тупы – они тупы.
Нет рвенья в нас – в них нету рвенья.
Но вот что важно: есть и те
Меж них, кто ходит в чистоте.


                29.

Но…    С наслаждением трудился
Над вещью новой наш герой,
И  поправлять не торопился
Ничем духовный промах свой,
Уравновесить не желая
Попа – скупца и негодяя
Каким-нибудь другим попом.
В котором истина б живая
Соединялась со Христом.
Да…  Всё – от внутреннего строя…
Жизнь к новой новости неслась:
В Москве холера развилась,
И вкруг военною рукою
Решили город оцепить,
Чтоб ход заразы укротить.


                30.

Поэт о том пока не ведал –
Он дар отцовский оформлял,
И по онегинскому следу
С пером  отточенным гулял.
Его герой провёл на юге
Немало времени. Досуги
Он наблюденьям посвятил,
Ему открылись меры в круге
Людей простых, людей-светил
На осиянных небосклонах,
Царей великие дела
Он созерцал не в зеркала,
И без смиренного поклона,
И Александра оценил
Он как адепта подлых сил.


                31.

Убийством друга проникаться
Онегин пушкинский не стал,
По крайней мере – вариаций
На эту тему не читал
Никто из верных пушкинистов…
Боюсь читателей речистых,
Но не заметить не могу:
А не считал ли Пушкин выстрел
Достойной мерою врагу
За что-нибуль…  За оскорбленье!
Конечно, да… Конечно – да!
И  для чего потом тогда
Душе терзанья и томленье? –
О смерти можно сожалеть,
Но вряд ли стоит ей болеть…


                32.

И не болел его Евгений!
А может, зря? Тогда б поэт
С ним вместе жил среди сомнений,
И избежал, быть может, бед?
Каких? Вы всё ещё поймёте,
Когда стихи мои прочтёте –
Конец поэмы недалёк.
Когда Вы творчеством живёте,
И жизнью Ваш напитан слог,
Приходит  некое слиянье:
Вы в книге пишете слова,
И если эти кружева
Переплетают вам сознанье –
Вся жизнь изменится потом, -
Понятно, вскользь, не прямиком.


                33.

В главе девятой вновь Евгений
Вернулся в свет, и встретил там
Друзей поры своей весенней,
Знакомых прежде встретил дам,
И там же встретил он Татьяну,
И ни единого изъяна
Не смог в Татьяне отыскать,
И захотел её желанной
И драгоценною назвать,
О прошлой встрече памятуя,
Но…   не случилось ничего –
Татьяна слушала его,
И соискателю такую
Сказала речь: «Прошла пора,
Мне жаль, но ныне – не вчера!..»


                34.

Какая цельность! И откуда
Он взял Татьяну? Из чего
Вдруг сотворилось это чудо?
Но ведь не вдруг! – И мастерство
Поэта в  том и познаётся,
Когда характер удаётся,
Когда он движется, растёт,
И в мере полной разовьётся,
И, как живая плоть живёт,
И лишь одно быть может странно:
Поэт гризеток ублажал,
От сильных девушек бежал,
И вот вам: Ларина Татьяна –
И сил, и чувств апофеоз…
Не риторический вопрос!


                35.

Так что же, есть они, Татьяны?
Ужели ходят по земле?
Конечно есть! – Не будет странным,
Коль в городишке, иль в селе
И вашем вдруг теперь найдётся
Одна из них, и  улыбнётся
Кому-то счастье, если он
С Татьяной этою сойдётся
Вдруг на мосту, и купидон
Их поразит одной стрелою…
Но коль в Татьяне высота –
Жизнь с нею вовсе не проста…
А есть ли счастие простое?
Я сам с Татьяною живу,
И всё проверил наяву.


                36.

Поэт хотел в Москву вернуться.
А что? Владельцем душ он стал,
И смог в работе развернуться:
Три повестушки написал,
«Балду», и две главы романа –
С немалой пользой для кармана
Всё можно было  продавать,
И с тёщей глупой о приданом
Возможно было толковать,
И – свадьбу справить поскорее!
Поэт собрался в добрый путь,
Вздохнул, расправил бодро грудь,
И благодушные идеи
В уме своём вообразил,
И в Лукоянов покатил.


                37.

Но далеко не докатился –
Военный встречный караул
С ним очень внятно объяснился,
И Пушкин с грустью повернул
Коней назад: в Москве – холера,
И карантин, как злая мера
Спасеньем был от злых времён,
И…  тут его в приметы вера
Шепнула Пушкину, что он
Стучится в двери понапрасну,
Что призрак свадебных хлопот
Игру недобрую ведёт
С ним, предвещая день несчастный,
Когда гаданий прежних соль
Вдруг облечётся в кровь и боль.


                38.

Поэт расстроился, конечно,
Но как-то ночку переспал,
И жизнь, как некий ад кромешный
Душой уже не принимал –
Он в бочке снова стал купаться,
Ездою конной заниматься,
Само собою – долго спать,
Едой простою наедаться,
Ну, и конечно же – писать!
Он выбрал строгие октавы,
Коломны вспомнил скромный быт,
Её домишек вспомнил вид,
И, ради смеха, для забавы
Сюжетик выдумал простой
Из жизни бабы с бородой.


                39.

Конечно, бабой был мужчина,
Конечно, ловкий пируэт
В конце истории недлинной
В творенье вставил наш поэт,
Но написать не гениально
Сюжетец мелкий, тривиальный
Уже он просто не умел –
Его полемикой журнальной
Он элегантно подогрел,
Сказал о творчестве два слова,
Столицу бегло оглядел,
И, может быть, и не хотел,
Но о Собаньской вспомнил снова,
И вдохновенных тайных строк
О ней не вставить в труд не смог.


                40.

В Москве холера расходилась,
И чтобы страсти угасить,
И оказать народу милость,
Закрытый город посетить
Царь Николай решил. Без свиты
Он выходить умел открыто,
И просто речь умел держать,
Людей и злобных, и сердитых
Мог взглядом властным поражать,
И призывать умел к покою.
Так государь и в этот раз
Впитал в себя блеск сотен глаз,
И овладеть сумел толпою,
И растворился в людях пар,
Похожий чем-то на угар. 


                41.

Поэт не ведал сих деталей,
Но видел так событий ход:
Холера кончится едва ли
До ноября, а там начнёт
Россия-матушка поститься,
И свадьба, видно, состоится
Никак не раньше февраля,
Когда вовсю отвеселится
На святках русская земля,
И с тем в Москву письмо Наталье
Он сочинил. В минорный тон
Был дух посланья облечён:
Бежит, мол, свадьба, и за далью
Поэт тревожится о том,
Как Бог хранит Натальин дом.


                42.

И тут он снова расписался! –
Две вещи в прозе сочинил,
Роман продолжить с духом взялся,
И к пьесам мелким приступил,
И пьески славно зазвучали!
А вот «Онегин»…   Тот вначале
Пошёл  неплохо, а потом
Поэт почувствовал с печалью,
Что благодатным ветерком
Не обдаёт его работа,
Что он героя перерос,
И что писать ему всерьёз
Из мыслей прошлых -  неохота,
А мысли новые не мог
Онегин взять себе в залог.


                43.

Да, мыслям надобно рожденье,
И если друга убивать,
И вслед за этим настроенье
Себе в дороге поднимать,
Никак трудом не заниматься,
Циничных мыслей не стесняться,
Быть всюду с миной напускной –
Рост мыслей может задержаться,
И это понял Пушкин мой,
И сжёг продление романа.
Онегин кончился – чтоб жить
Он должен был душе служить,
А этой отрасли туманной,
Тем паче, с верой Небесам
Не ведал твёрдо Пушкин сам.


                44.

Он жизни чувствовал движенье,
А духа рост…    А духа рост –
Тот  любит тайное моленье,
Святую проповедь и пост,
А Пушкин стал уже томиться,
Уже на болдинские лица
Он не хотел смотреть никак,
Хоть там была одна девица –
Девица Ольга…  Подлый враг –
Живая совесть, не давала
Ему о ней не вспоминать –
Да, ангелочка-Павла мать
С отцом в деревне проживала,
Она не сникла, и не рад
Был видеть Пушкин Ольгин взгляд.


                45.

Отец Калашниковой вором
И крепким хватом в жизни был,
Но ни в дела, ни в разговоры
Герой никак с ним не входил,
А мужики с поэтом речи
Вели о том, что, мол, замечен
Был батька Ольгин в плутовстве,
Поэт ни в чём им не перечил,
Чесал рукою в голове,
И говорил, что разобраться
Во всём пора ещё придёт,
Что кара всех злодеев ждёт,
И говорил: «Глядите ж братцы!
Вы  сами бойтесь злых забот,
Иначе Бог и вас найдёт!»


                46.

Но мужикам читать морали,
Заметим, Пушкин не любил,
И о какой-нибудь печали
Он редко с ними говорил,
А вот о том, как домовые
В дела встревают бытовые,
О всякой нечисти лесной
Он слушал повести чудные,
В багаж их складывая свой,
И  о Дивееве он слышал,
О старце слышал чудаке, -
О Серафиме-старике,
Который в Бога духом вышел,
Но видеть чудо-старика
Не захотел поэт пока…


                47.

Наталья Пушкину прислала
Письмо короткое, и в нём
Без чувств особых сообщала
О самочувствии своём,
В нём недостатков не встречая.
Поэта холодность такая
Слегка задела, он вспылил…
А толку? Душу изливая,
Письмишко другу настрочил –
И поутих…  С утра проснулся,
И понял вдруг, что всё решил –
К обеду вещи уложил,
Тепло со всеми попрощался.
И проскочить стремясь кордон,
К Москве коней направил он.


                48.

Но ничего не получилось!
Он даже в Муром не попал –
Холера славно потрудилась…
Поэт по свету погулял.
И снова в Болдино вернулся.
Ноябрь уже не улыбнулся
Его попыткам созидать –
Лишь раз наш гений встрепенулся.
И в тоне мрачном написать
Смог пира страшного картину
Среди убийственной чумы:
Поэт стоял пред силой тьмы.
И песню пел, и миг единый
Как вечность в песне проживал,
Но Бога он при том не знал.


                49.

Да, в песне Бог не появлялся…
А что ж тут странного? На всём,
Чего герой рукой касался,
Что он почтил своим умом,
Сень гениальности лежала –
Поэт умел писать кинжалы,
Он их носителей писал,
Его перо изображало
Любви высокий идеал,
Его чернило страсти ада
Легко умело передать.
Он мог заставить сострадать.
И вызвать в сердце мог усладу.
А вот воспеть Господень Дух…
Тут Пушкин был, к несчастью, глух.


                50.

Читатель хочет пояснений?
Извольте, милый, - вот они:
Будь Вы –талант, иль будь Вы – гений,
Светить Вам будут те огни,
К которым хочется стремиться,
И если Господа боится
Душа, коль ищет к Богу путь
В трудах бесспорно отразится
Её исканий трудных суть.
И тот, кто ищет восхожденья,
Кто шёл, кто падал, кто вставал,
И кто виною признавал
Своею подлое паденье –
Лишь тот в сознании своём
Представить как-то мог подъём.


                51.

А Пушкин ввысь не поднимался,
Вернее – чуть в иную высь
Он сердцем вырваться старался –
Его стремления неслись
К воздушным творческим сияньям,
В них обретал не раз дыханье
Поэт с пером наедине,
В них раскрывать своё сознанье
Он мог и днём, и при луне
Но вот в истории падений
Души своей найти залог
Грядущих взлётов он не мог –
Он гордым был, наш бедный гений.
И гордость эту возносил
Везде, где мог, по мере сил.


                52.

Ведь не доделал он «Тазита»! –
И там, и сям почти что год
Поэт историю джигита
Писал, её сюжетный ход
Был милосердием отмечен,
И был он строг и безупречен,
И по-кавказски был суров,
Герои говорили речи,
В речах звучал язык орлов.
И был орлом Тазит бесспорно,
И был он молод, был он смел.
И чистый пламень в нём горел,
И червь не грыз его тлетворный,
И…   нет, не жалость в нём была –
Он злые мог прощать дела!


                53.

Тазит был выше гордой мести,
Хоть и его учили мстить,
Хоть и ему законы чести
Сумели внятно объяснить.
В итоге что? Конец героя?
Ну да, решение такое
Росло из логики простой,
Но христианскою тропою
Тазит мог выйти в мир иной,
И к совершенству устремиться
С лицом открытым и живым,
И соплеменникам своим
Воды чистейшей дать напиться…
Но как мог Пушкин описать
Всё то, что сам не мог познать?


                54.

«Тазит» не конченым остался.
Поэт и в Болдине над ним
Сидеть немного попытался,
Но мысли заняты другим,
Другим совсем в то время были,
Раздумья душу бередили.
Холера, вроде, не росла,
И не теряла, вроде, в силе…
Москва творца к себе звала.
Десятка два стихотворений
Ещё с тоски он написал,
И вещи вновь собрать сказал.
И по распутице осенней
Рванул, на Болдино назад
Не обращая вовсе взгляд.


                55.

В Москву он, всё-таки, прорвался.
И карантин, чуть не на зло,
Был следом снят – поэт смеялся
Над тем, где мог: не повезло,
Не повезло ему с холерой –
И то! – Пока в деревне меры
Он стихотворные искал,
Входил в чувствительные сферы,
И вдохновения алкал,
Закрылось Дельвига изданье –
Антон в газету поместил
Стишок. В стишке француз хвалил
И бунт, и всякие дерзанья,
Что с бунтом связаны… Сей труд
И обусловил строгий суд.


                56.

А в Польше вспыхнуло восстанье.
Кровь полилась со всех сторон.
Поэт в том видел наказанье
За то, что прежде русский трон
Служил, полякам угождая.
В них самомненье насаждая.
И вот вам – горький результат.
Что нужно? Нужно побеждая.
Снять Александровых преград
Худое бремя! И поляки,
По мненью Пушкина, должны
К покою быть принуждены,
И прекратить в славянской драке
Перед Европою чудить,
И раны злобно бередить.


                57.

Так он, представьте, изменился! –
Он внятно Дельвигу желал,
Чтоб тот в ошибке повинился,
И революций не искал. –
Уже в нём трезвые желанья
Преобладали, и мечтанья
Его уж были не о том.
Чтоб новой гурии лобзанья
Дополнить сладостным вином
(Хоть гурий он не отрекался) –
Теперь любил он рассуждать.
И здравый смысл во всём искать.
И действом этим наслаждался
Он, как ребёнок иногда –
Трудясь, как будто, без труда.


                58.

Но вы, конечно, ждёте речи
О том, как был тогда герой
У Гончаровых дома встречен?
Невесты взгляд – вопрос второй. –
Она приветливо молчала.
А тёща, может, не рычала,
Но и любезной не была.
И зятя гневно обвиняла,
Почти без меры и числа
Ему грехи его вменяя
(И грех сидения в селе
Был, кстати, тоже в том числе).
От правоты нутром вскипая,
Но внешне – силясь тон держать,
Поэт унял Наталью-мать…