Жизнь после смерти

Вильгельм, милый мой друг, здравствуй! Возможно, ты удивишься моему письму и, раздосадованный моим положением, что-то проворчишь и вздохнёшь. Но мне больше некому писать...

Ты не читал моих скорбных строк уже около полугода... Да, именно с того дня, когда мы пошли на эту ложь.
Вильгельм, ты всегда был хорошим врачом и в моём случае с лёгкостью поставил "клеймо" излечимости. Ты радовался, словно ребёнок тем, что твой самый тяжёлый пациент, твой лучший друг пойдёт на поправку.
И я всю жизнь буду себя винить за то, что обрёк тебя написать другой диагноз. Вильгельм, я фактически попросил у тебя смерти... Парой предложений, дрожащей подписью.

В тот весенний день я был уже мёртв: для себя ли, для мира - я не знаю. И только ты в целом мире знал, что я жив, знал, что душа моя жива... И молчал, зная и то, что я убиваю себя. О, Вильгельм, я обрёк тебя на страшные муки. Это сродни чувствам того, кто закопал ещё бьющееся в исступлении сердце.

Всё в прошлом... Моя любовь, моя привязанность, все мои мечты и стремления остались на том листке...

Друг мой, я брежу бессонными ночами. Я нахожу в себе тот материал, от которого так всезабвенно оберегал своих пациентов...
Что мне делать, Вильгельм?! Этот чёртов город воспоминаний и разбившихся надежд отравляет мой разум. И я молю, я рыдаю от боли и безумия: "Забери меня, Вильгельм..." - да... Я всё-таки написал это. И не прошу уже ни за что прощения, но всё-таки хочу, чтоб ты исполнил эту мою просьбу.

Я буду ждать, мой друг, твоё письмо, словно единственную в жизни радость, словно единственное, что ещё сохранило в себе жизнь. И прости мою сухость и немногословность.

***
Искренне твой, эгоист Марк.
16 сентября.