Календарь поэзии. 16 сентября

16 сентября  - день рождения любимого мышалётного автора Р. Мандельштама.

Роальд Чарльсович Мандельштам (16 сентября 1932, Ленинград — 26 февраля 1961, Ленинград, похоронен на Красненьком кладбище) — русский поэт.
16 сентября 1932 г. родился в Ленинграде.
Его отец, Чарльз Яковлевич Горович, родился в Нью-Йорке, но вскоре после рождения, с матерью вернулся в Петербург. Закончил Ленинградский Технологический институт. Репрессирован в 1937 г., после освобождения отбывал ссылку в Казахстане.[1] Мать, Елена Иосифовна Мандельштам (во втором браке Томина) (6.6.1906-?) дочь известного адвоката Иосифа Владимировича Мандельштама, окончила Ленинградский Технологический институт. Бабушка Р. Мандельштама по матери, Вера Ионовна, была русского происхождения. Брак родителей был гражданским, и они разошлись вскоре после рождения Р. Мандельштама.
В 1941 г. Р. Мандельштам был эвакуирован из блокадного Ленинграда. Жил в Казахстане, вместе с отцом, находившимся там в ссылке, затем в Сибири.
В 1946 г. вернулся в Ленинград.
С 1947 г. жил с матерью и сводной сестрой Еленой Дмитриевной Томиной по адресу ул. Садовая, д. 107, кв. 19.
Учился в Политехническом институте, затем на восточном факультете Ленинградского университета. Образования не закончил; из-за тяжелой формы туберкулеза нигде не мог работать, в последние годы почти не выходил из дома.
В 1954 г. женился на поэтессе Нине Владимировне Маркевич (1931—1992?).
С конца 1940- х гг. Р. Мандельштам стал центром небольшого круга художников, бывших учеников СХШ к ним принадлежали Александр Арефьев, Александр Траугот[2], Вадим Преловский, Рихард Васми, Шолом Шварц, Валентин Громов, Владимир Шагин и другие.
Неоднократно пробовал публиковать свои стихи, но прижизненных публикаций не имел.
С конца 1950-х гг. испытывал постоянные обострения болезни, неоднократно лежал в больнице.
26 января 1961 г. умер в больнице от кровоизлияния, похоронен на Красненьком кладбище в Ленинграде
Мандельштам — ярко выраженный поэт-одиночка, в жизни и творчестве следовавший поздним романтикам (и отчасти акмеистам: так, сквозной для поэзии Мандельштама образ трамвая унаследован им от Николая Гумилёва). Поэзия Мандельштама не чужда стилизации (в частности, жанр некоторых его стихотворений обозначен средневековыми названиями: альбы, сирвенты) — наследие романтизма и более ранних поэтических эпох используется им как для отталкивания от современной официальной поэзии, так и для придания новой глубины окружающей действительности. Постоянная тема Роальда Мандельштама — его родной город, предстающий в его стихах в мрачно-мистическом свете согласно устойчивой традиции, восходящей к русской классике XIX века, от «Медного всадника» Пушкина до прозы Достоевского:
В целом мире не сыщешь белее ночей,
Мостовых не найдёшь горячей,
А в ночи безотрадней домов не найти,
Перевитых в ночные пути. <…>
В эти чёрные окна, лишь гаснет заря,
Наливается свет фонаря,
А в пустой тишине — запоздалый трамвай
Да собачий серебряный лай.
Акцент на пейзаже, на внешней изобразительности во многих стихах Мандельштама отчасти вызван его прочными и интенсивными творческими связями с кругом ленинградских художников-нонконформистов 1950-60-х гг.
При жизни автора не было опубликовано ничего из написанного им. Первые публикации стихов Роальда Мандельштама состоялись в самиздате и за границей на рубеже 1970—1980-х гг., первая полиграфическая публикация в России — в 1991 г.
 *** 

 

Скоро в небесные раны
Алая хлынет заря.
Золото ночи - бураны
Хлопьями листьев горят.
Вижу: созвездия-кисти
Неба победных знамен,
Их металлический звон.
Бьет листопад в барабаны,
Каждым листом говоря:
- Скоро в небесные раны
Алая хлынет заря!


 * * *

Пустынные улицы мглисты,
А ветер осенний певуч,
Поблекшие вешая листья
На туго натянутый луч.

У осени - медные луны,
А лунная зелень - горька -
Зеленые горькие струны
Ночами висят с потолка.

В звенящие ночи не спится,
Луна заливает постель,
В глазах небылица клубится,
В окне - золотая метель.


 ВОР

Вечер входит в сырые дворы,
Разодетый пестрей петуха,
Но не в тучи закатной поры -
В серебристо-цветные меха.

Он приходит в темнеющий сад.
Попросить у поникших ветвей:
- Дай мне золота, ты, Листопад,
На мониста подруге моей!

Только с ношей ему не уйти,
Перерезав дорогу ему,
Я стою у него на пути,
Все сокровища я отниму.

И монеты из желтой листвы,
И роскошную шубу из туч -
Угрожающим светом блестит
Из-за пояса вырванный луч.


 НОВАЯ ГОЛЛАНДИЯ

Запах камней и металла,
Острый, как волчьи клыки,
- помнишь? -
В изгибе канала
Призрак забытой руки,
- видишь? -
Деревья на крыши
Позднее золото льют.
В Новой Голландии
- слышишь? -
Карлики листья куют.
И, листопад принимая
В чаши своих площадей,
Город лежит, как Даная,
В золотоносном дожде.


 * * *

- Эль-Дорадо!
- Эль-Дорадо!
Неужели ты не рада
Звонким жертвам листопада -
Ярким трупикам дорад.

- За ограды,
За ограды!
Рвутся мертвые дорады.
- Эль-Дорадо!
- Эль-Дорадо!

В клетках бьется листопад!


 * * *

Розами громадными увяло
Неба неостывшее литье -
Вечер, догорая за каналом,
Медленно впадает в забытье.

Ярче глаз под спущенным забралом
Сквозь ограды плещет листопад -
Ночь идет, как мамонт Гасдрубала -
Звездоносный плещется наряд.

Что молчат испуганные птицы?
Чьи лучи скрестились над водой? -
В дымном небе плавают зарницы,
Третий Рим застыл перед бедой.


 * * *

Ковшом Медведицы отчеркнут,
Скатился с неба лунный серп.
Как ярок рог луны ущербной
И как велик ее ущерб!

На медных досках тротуаров
Шурша, разлегся лунный шелк,
Пятнист от лунного отвара,
От лихорадки лунной желт.

Мой шаг, тяжелый, как раздумье
Безглазых лбов - безлобых лиц,
На площадях давил глазунью
Из луж и ламповых яиц.

- Лети, луна! Плети свой кокон,
Седая вечность - шелкопряд -
Пока темны колодцы окон,
О нас нигде не говорят.


 АЛЬБА

Весь квартал проветрен и простужен,
Мокрый город бредит о заре,
Уронив в лазоревые лужи
Золотые цепи фонарей.

Ни звезды, ни облака, ни звука,
Из-за крыш, похожих на стога,
Вознеслись тоскующие руки -
Колокольни молят о богах.

Я встречаю древними стихами
Солнца ослепительный восход -
Утро с боевыми петухами
Медленно проходит у ворот.